Месть Акулы - Сергей Майоров

Опасность не приходит тогда, когда её ждёшь, — она выбирает момент, чтобы подобраться в одеждах обыденности.

Дурацкая ситуация разрешилась с появлением Марины Викторовны.

— Рудик, ты уже здесь? — Она толкнула собаку коленом, прошла к столу и поставила бутылку коньяку, две рюмки и тарелку с дольками лимона. — Наливай, чего смотреть! — по-своему истолковала она взгляд, брошенный Волгиным на этикетку. — Сама торгую, так что знаю — не бодяга.

Пить не хотелось. Волгин недолюбливал коньяк, предпочитая ему и винам, в которых слабо разбирался, привычные водку и пиво. Останавливали и другие обстоятельства. Нарезаться с Мариной в его планы не входило; выпить граммов сто пятьдесят, от которых не запьянеешь, но будешь ходить, дыша на всех перегаром? Не шибко-то интересно…

Сергей налил в одну рюмку, свою отодвинул в сторону.

— О как! Не понял! — Марина села к столу, сложив руки между колен.

— Я на работе.

— Ну и что? Мне тоже завтра рано вставать!

— У меня буквально пара вопросов. Я их задам и уйду, не буду вам мешать отдыхать.

— А кто нам мешает? Это мы всем мешаем! Валька, что ли, с семидесятой квартиры нажаловалась? Так ей завидно просто!

— Я здесь по другому вопросу.

Марина выпила. Закусывать не стала, только подтянула к себе поближе тарелку с лимоном, обмакнула в сок указательный палец и медленно его облизала, не отводя взгляда от Волгина. Усмехнулась:

— Наливай, капитан!

Следовало уйти. Визит, казалось, не мог принести результата, но Сергей взялся за бутылку коньяку и наполнил одну рюмку. Чутьё подсказывало: надо остаться.

Марина подняла рюмку. Прищурившись, посмотрела на опера сквозь стекло и коньяк, поверхность которого колыхалась, оставляя на стенках маслянистые подтёки.

— Ты не по поводу школы?

Волгин кивнул. Она выпила, закрыв глаза. Посидела. Не сумев рассчитать расстояние, громыхнула рюмкой по столу, когда её ставила.

— Я кажусь очень пьяной?

— Есть немного.

— Я только кажусь. Так что у вас случилось в школе?

— А что тебе известно?

— Опять новый маньяк?

Волгин не опроверг и не подтвердил предположение. Сидел и молчал, стараясь придать лицу нейтральное выражение. Ждал, когда женщина продолжит говорить. Бывает, свидетели врут, чтобы специально запутать ментов. Не ради корысти, из убеждений. Бывает, они врут, стремясь оказаться полезными. Компилируют чужие сплетни и свои отрывочные наблюдения, восполняют огрехи памяти воображением, по реакции собеседника корректируют сказанное, довольно искренне при этом полагая, что подобным образом могут оказать реальную помощь. На самом деле просто развлекаются и тешат самолюбие.

Масса бывает вариантов в таких ситуациях.

— Я выгуливаю собаку вокруг школы, — сказала женщина, — А что? Некоторым это не нравится, но… И х… с ними, правда?

Ругательство в её устах звучало так же органично, как и обращение на «ты».

— В четверг вечером и сегодня днём я видела человека, который вертелся около школы. Он заглядывал в окна, а увидев меня, убежал. Молодой парень в коротком чёрном пальто…

…Ключ, последний раз провернувшись, замер перед тем, как покинуть железное чрево двери.

Акулов переместил центр тяжести, готовясь ударить правой ногой.

Не вынимая ключа, визитёр чуть-чуть, на полсантиметра, приоткрыл дверь. В такую щель он ничего увидеть не мог, но…

Приоткрыл и сразу же захлопнул, налёг плечом и стал запирать, так что в тот момент, когда Акулов ударил, ригель замка уже вошёл под запорную планку. Проскрежетав, он выдвинулся в крайнее положение, вслед за этим металлический стержень чиркнул по скважине, оставляя её, и донеслись шаги убегающего человека.

Андрей приник к «глазку», одновременно отыскивая в кармане связку Виктории. Зацепил пальцами брелок, потянул, почти вытащил, но тоненькая цепочка, соединяющая пластмассового Мишку с общим кольцом, оборвалась.

Неизвестный мужчина скрылся за углом, выскочив из коридора на лифтовую площадку. Андрей успел разглядеть только одежду: вязаную шапочку, тёмную куртку до середины бедра и широкие брюки. Даже оказавшись на какую-то долю секунды боком к двери, он не забыл прикрыть лицо ладонью в чёрной перчатке, кожа которой тускло отразила свет настенной лампы.

Когда Акулов справился с замком и пустился в погоню, шансов у него практически не было. Если бы неизвестный решил воспользоваться лифтом, Андрей бы попытался остановить кабину между этажами. Но такой возможности не представилось, шаги незнакомца грохотали по лестнице, и, как ни старался Андрей сократить расстояние, не получалось.

Акулов выскочил из подъезда. Ветер швырнул ему в лицо пригоршню снежной крупы, заставив на мгновение зажмуриться. Во дворе никого видно не было, от крыльца к выходу со двора протянулась дорожка следов, быстро теряющих глубину и рельеф, превращаясь в бесформенные впадины под слоем снега, Андрей обежал по широкой дуге угол арки, на случай если преследуемый мужчина спрятался там, собираясь напасть. Андрею хотелось, чтоб было так, он был готов схватиться врукопашную с кем угодно и чувствовал, что порвёт его на куски, втопчет в землю и вытрясет правду…

Рвать и топтать никого не пришлось.

Под аркой преследование пришлось прекратить. Остановившись, Акулов в бессильной ярости наблюдал, как человек с ключами от квартиры садится в красные «Жигули» классической модели. Какой именно — с такого расстояния в сумерках было не рассмотреть, как и не прочитать даже цифры госзнака. Мужчина занял место рядом с водителем, машина тронулась и на медленной скорости, словно желая лишний раз подразнить неудачливого преследователя, докатилась до перекрёстка. На светофоре как раз вспыхнул зелёный сигнал, и «Жигули», чуть поведя задницей на сером кашеобразном снегу, ушли налево, к проспекту, где неминуемо должны были затеряться в потоке, плотном даже в такую погоду.

Прыгать в «восьмёрку» и жать на педали Акулов не стал. Бесполезно, он не сможет опознать ни красную машину, ни нужного человека. Те приметы, что он разглядел, за два квартала отсюда будут попадаться у каждого пятого транспортного средства и его пассажиров.

Вернулся в дом. Отпирая дверь, посмотрел вниз и выругался в свой адрес словами, осевшими в памяти с того времени, когда прочитал «Момент истины» В. Богомолова: «кулёма» и «пижон». В детстве он не понимал их значения при употреблении в таких ситуациях. Потом, немного поработав в милиции, понял. Сейчас понял ещё раз.

На бетонном полу виднелось множество мокрых отпечатков ботинок. И акуловских, оставленных при первом заходе в квартиру, и неизвестного мужчины. Именно эти следы предупредили незнакомца о засаде и обратили в бегство.

Акулов вздохнул. Он что, не знал, что нужно вытирать ноги? Знал. Просто забыл. Слишком сильно задумался об особенностях национального дверестроения. Гадал, кто эту чёртову железную дуру поставил. Виктория или хозяин? Хозяин или Виктория? Крайне важный, наверное, вопрос. Ключевой. Что тут можно сказать? Пижон и кулёма. По-другому не скажешь…

Акулов зашёл в ванную комнату. Как и кухня, она была оборудована только самым необходимым, даже занавеска отсутствовала. На крючках висели три полотенца, к стене был прислонён тазик для стирки с отбитой в нескольких местах эмалью, на полочке располагались тюбик зубной пасты, бритвенный станок и электрическая зубная щётка со сменными насадками. Такой можно пользоваться и в одиночку, и, при необходимости, целой семьёй.

В комнате, поперёк застеленной кровати, валялись мужские брюки. Сразу после того, как он их увидел, мужские вещи стали попадаться под руку повсюду. Среди Викториной косметики, многочисленной и очень дорогой, затесались три мужских дезодоранта и одеколон. В шкафу оказались рубашки, костюм и носки, под окном стоял «дипломат» из белого кожзаменителя, пустой и пыльный, а количество нижнего белья, спрессованного в большом полиэтиленовом пакете, могло удовлетворить потребности сразу нескольких представителей сильного пола.

Кроме одежды, Андрей нашёл ещё две вещи, не принадлежащие его сестре. В глубине шкафа, под грудой белья и книг, сваленных так, словно никто их никогда не читал и в будущем намеревался сдать в макулатуру, отыскались пухлый ежедневник и чёрная барсетка с полуоторванной ручкой. Сумочка была заперта, и ознакомление с её содержимым — как он определил на ощупь, там лежало что-то прямоугольное, немного толще и больше колоды карт — Андрей предпринял во вторую очередь.

В ежедневнике было сделано множество записей. Имена, телефоны, названия фирм, бухгалтерские расчёты. Последние поражали величиной сумм: меньше нескольких миллионов рублей в них не фигурировало, а цифры со значком $ начинались от 500 — 700 и достигали сотен тысяч. Автор пользовался собственной системой сокращений, отличной от общепринятой, так что часть пометок расшифровке не поддавалась, типа «М. Проев. рынок» или «Нев. п., 15.00 в ресторане». В первой половине ежедневника попадалось множество семизначных номеров телефонов. Позже их целиком вытеснили местные, из шести цифр, и это позволило Андрею сделать вывод о том, что хозяин делового блокнота эмигрировал в его город из Москвы или Питера, причём здесь, судя по количеству записей, свою активность резко свернул. Вероятно, и непонятные сокращения относились к его связям или периоду жизни в одной из двух столиц. В таком случае «Нев. п.», скорее всего, означало Невский проспект, и значит, неизвестный предприниматель, с лёгкостью оперирующий суммами, из-за которых найдётся множество желающих оторвать ему голову, прибыл из Санкт-Петербурга.