Долетим до Одера - Георгий Пшеняник

В ноябре 1941 года, в канун 24-й годовщины Великого Октября, в полк пришло сообщение о награждении орденами Красного Знамени наших товарищей, павших смертью храбрых, - Ивана Захарова, Семена Колесника, Алексея Калуженкова, Семена Медника, Михаила Трибушина. Первыми в полку кавалерами этого ордена стали также и другие, отличившиеся в боях в начале войны, - Петр Середа, Василий Князев, Павел Мирошников и Евгений Тивин. Они были награждены Указом Президиума Верховного Совета СССР от 5 ноября 1941 года.

Немцы решили нанести удары по советским аэродромам. Их самолеты-разведчики добрались и до Шахт. Но здесь плохая погода оказалась нам на руку - низкая облачность мешала вести разведку с воздуха. К тому же мы уже научились как следует маскировать самолеты. Сверху аэродром был похож на поле после сенокоса - ровными рядами стояли на нем стога сена, которые прикрывали боевые машины. Кроме того, в постоянной готовности находились у нас дежурные звенья, вылетавшие на перехват вражеских разведчиков. В один из таких вылетов Петру Середе удалось сбить особенно настырного "хейнкеля", неоднократно кружившего над аэродромом, но так его и не обнаружившего.

Да, Середа был великолепным воздушным бойцом. Как-то, в том же ноябре, возвращаясь с боевого задания, он заметил на земле одинокий "юнкерс", очевидно совершивший вынужденную посадку. Но Петр уже израсходовал все боеприпасы, за что ругал себя, пока летел в полк. Приземлившись, летчик поторопил техника самолета подготовить машину к новому вылету, а сам стремглав бросился к командиру полка.

- Товарищ майор, - обратился он к Маркелову, едва отдышавшись. - Там в поле "юнкерс", а у меня боеприпасы кончились. Разрешите вернуться. Я прихвачу для него подарочек...

Маркелов дал согласие - и Середа побежал к самолету. Вот он опять над "юнкерсом", возле которого, как муравьи, копошатся гитлеровцы: готовят его к переброске в тыл. В молниеносной атаке наш истребитель скосил всех фашистов и сжег вражеский бомбардировщик.

19 ноября фашистские танки вышли к северной окраине Ростова, еще через два дня враг полностью овладел городом, но развить наступление на восток и юг не смог. Больше того, ему пришлось перебросить часть сил из Ростова на север для укрепления обороны против наступавших войск Южного фронта. Правда, наступление это развивалось несколько медленнее, чем хотелось бы. Из-за непогоды были скованы действия нашей авиации. Лишь с 20 ноября, когда поутихли дожди и немного посветлело небо, авиация фронта смогла активно поддержать продвижение наземных частей. Наши летчики, тягостно переживавшие вынужденное затишье, повеселели и приободрились.

Уже 20 ноября некоторые из них совершили по нескольку боевых вылетов. Отличились лейтенанты В. Колесник и К. Карданов, уничтожившие 16 вражеских автомашин и три зенитных орудия. В этот же день семерка И-16 во главе с капитаном А. Локтионовым вылетела в район станицы Родионово-Несветайской. Летчики взорвали 2 автоцистерны и уничтожили 10 автомашин.

Все последующие дни - конец ноября и первые числа декабря - полк участвовал в боевых действиях по освобождению Ростова, поддерживал с воздуха наши войска на таганрогском направлении. Донские степи знамениты балками и оврагами. Но летчики выбивали врага и из этих естественных укрытий. Наиболее эффективными оказывались их удары по скоплениям неприятельских частей у речных переправ.

Это была тяжелая ежедневная боевая работа в условиях ответных активных действий вражеской авиации.

Запомнился один вылет на разведку. Я расскажу о нем поподробней. Старший лейтенант А. Постнов и младший лейтенант В. Князев, возвращаясь с задания на аэродром, в районе населенного пункта Большекрепинская обнаружили подходившую к нему с севера крупную мотомеханизированную колонну противника. Обменявшись условными сигналами "Атаковать!", летчики с бреющего полета совершили несколько заходов на колонну, пока не израсходовали боекомплекты. Внизу горели автомашины, бензозаправщики, а по нашим самолетам сильным заградительным огнем били вражеские зенитки. Били неточно - серьезных повреждений машины не получили. Когда же летчики вернулись на аэродром и о результатах незапланированной штурмовки сообщили в штаб 20-й авиадивизии, оттуда поступил приказ - нанести повторный удар по колонне противника, не допустив ее продвижения в сторону Ростова.

И снова Постнов и Князев в кабинах боевых машин - каждый во главе четверки самолетов. Погода испортилась, небо нахмурилось. Но Князев, летевший первым, вывел группу точно на цель. Его четверка пошла в атаку на колонну, самолеты Постнова прикрывали ее. Во втором заходе ролями поменялись. Все вроде бы складывалось удачно: противник в панике, вражеские зенитчики, не ожидавшие повторного удара, молчат, истребители немцев тоже пока не появились. А кругом горят машины, беспорядочно разбегаются, спасаясь от огня, фашисты.

И вдруг Постнов почувствовал, как неожиданно сильно тряхнуло его самолет, мотор перешел на малые обороты, резко упала скорость. Дал полный газ никакого результата: земля приближается с катастрофической быстротой. Летчик видит, как в ту сторону уже бегут гитлеровцы, до этого трусливо отсиживавшиеся в кювете дороги.

Постнов предпринял последнюю попытку удержать машину в горизонтальном положении - до земли оставалось метров 10 - 15 - и перевел шаг винта. Самолет еще раз как следует тряхнуло, и на какое-то мгновение он завис над землей, едва не коснувшись ее фюзеляжем. Затем раздался знакомый рокот мотора самолет рванулся вверх над самыми головами фашистов. Казалось, самое страшное позади. Но растерявшиеся на мгновение гитлеровцы открыли по уходившему истребителю беспорядочную стрельбу.

Алексей почувствовал, как ему обожгло лоб. Провел рукой по лицу - ладонь в крови. Понятно, ранен. Кровь заливает глаза. "Могло быть и хуже", - с облегчением подумал он. Огляделся по сторонам - рядом летели друзья, прикрывая его поврежденную машину. На душе полегчало...

Как садился на своем аэродроме в Шахтах, Постнов почти не помнил - все было словно в тумане, в полузабытьи. Очнулся он уже в полевом лазарете - белые стены, простыни, медсестры в белых халатах. Зима, да и только. Летчика даже передернуло, как в ознобе. В памяти промелькнули картины зимы 1940 года, когда в боях с финнами он получил боевое крещение и первую награду - медаль "За отвагу".

Окончательно придя в себя, Алексей понял, что теперь страшное действительно позади. К вечеру того же дня врач разрешил однополчанам навестить раненого. Те рассказали Постнову, как он приземлял машину.

- Садился как черт! - энергично жестикулируя, восклицал Князев. - Не самолет спускался на летное поле, а какое-то чудовище. Корпус продырявлен пулями, как решето. Тросы управления перебиты, приборная доска - вдребезги. Над самой землей вообще потерял управление.