Скороходова Т.Н. - Меч Судьбы

Монотонный, непрекращающийся дождь дымкой мороси скрывал опустевшие поля, медленно проплывавшие перед глазами. Свинцово-серые тучи заволокли горизонт. Вейр мог собой вдохновить иконописца, мастера изображать великомучеников на создание очередного шедевра. Или послужить наглядным примером для юных лекарей, изучающих внешние признаки кишечных колик. Жаль, таковых на нашем пути пока не встретилось. Его темное сиятельство огрызнулись, когда я в сотый раз пробубнила, чтобы он плотнее запахнул плащ. Пропев заклинание, он долго мрачно разглядывал воронку над головой, из которой прямо на колдунскую макушку лился тонкий ручеек воды. Раздраженно щелкнув пальцами, стер защитный дырявый купол, надвинул капюшон и ускакал вперед, буркнув что-то о заботливых квочках. Ну и еж с ним. Видение не давало мне покоя, пугая до дрожи в коленях, но говорить ему я ничего не собиралась. Пусть ворчит, но простыть я ему не дам.

Ольга ехала рядом, странно притихшая и задумчивая. Изредка она подставляла лицо под капли дождя, закрыв глаза, душераздирающе вздыхала и торопила белоснежную кобылку, словно пытаясь убежать сама от себя. На мои громкие мысленные вопросы и любопытные взгляды она не отвечала, стиснув зубы и делая вид, что оглохла и ослепла. Когда я живо представила, как неведомый проводник к драконам, пав на колено, протягивает букет ромашек, а когда вампирша картинно отвергает поклонника вместе с веником, тот пронзает сердце стилетом и падает рядом с бездыханным телом Вейра, в груди которого торчит меч, она расхохоталась и буркнула:

- Вижу, ты не успокоишься? Тебе все надо знать?

- Все равно делать нечего, так хоть дорогу скоротаем.

- Ну, ладно, - помолчав, тихо сказала она.

Я долго ждала, пока вампирша подбирала слова, собираясь с силами.

- Кто он? - не выдержав, поторопила я.

- Его зовут… Звали… Кин… Киннан. Следопыт. Шаман. Друг.

- Любимый, - ляпнула я.

Она молча закуталась в плащ, но возражать не стала.

- А как же Вейр? - задала я вопрос, который терзал меня с момента нашего знакомства. Она знала, но ответ давать не спешила. Вампир, что с нее возьмешь…

- Что, Вейр?

- Ну, вы же с ним… Вместе…

- Посидели у меня, вспоминая былое, и разошлись по разным комнатам.

Я засопела. Конечно, моя жизнь и опыт не сравнятся с вампирскими, но кое-что в отношениях между мужчиной и женщиной я понимала.

- Не держи меня за идиотку.

- А ты ответь, зачем ты спрашиваешь? - прищурилась она.

- Я первая спросила. Вейр мне сказал кое-что о взаимных эмоциях… Вот и интересуюсь, - стараясь казаться безразличной, ответила я.

- А… Ну-ну. Да, мы были вместе. Мы взрослые люди, и плотские желания так же естественны и нормальны, как и желание насытить голод. Не стоит окутывать стыдливыми покровами то, что требует наше тело. Чистая физиология, ничего больше.

Физиология - физиологией, тогда почему мне так больно? Захотелось взять эту самую физиологию, выдрать с корнями и зашвырнуть далеко-далеко в лес к ежиковой бабушке. И испепелить. Для верности.

- Зоря, ты не поняла. Мы были вместе, но давно. Именно Вейр вернул меня к жизни, когда Кин… исчез. Мы понимали, что сердца друг другу не разобьем, но его надежное плечо и юмор вернули меня к жизни. Я много ему должна.

Плечо. Как же… Я так и не смогла выкинуть из головы его поцелуй. Крепкий, уверенный. Поцелуй самца-вожака. В его руках и вампир растает…

- Тогда что не поделили князь с Вейром, если все так, как ты говоришь?

- Ну вот, ты опять за свое. Во-первых, папа любое существо мужского пола рядом со мной воспринимает, как прямую угрозу моей жизни. Мое мнение его не интересует. Во-вторых… Зоря, я тебе не соперница, - фыркнула Ольга, засияв разноцветными глазищами и слегка улыбнувшись. - Да, была попытка вспомнить былое, но ничего не вышло.

- Что ты хочешь сказать?

- Взрослая девочка, сама разберешься, - она пришпорила Шеду, свою кобылу, и ускакала, оставив меня в одиночестве мрачно поминать загадочных вампиров с их недомолвками, ежиков и Всевидящего. Но, как ни странно, ни морось, ни свинцовые тучи больше не портили мне настроения. Я, освободившись от обруча, долгое время сжимавшего грудь, наконец-то ощутила густой, пряный запах земли, дождя и мокрой листвы. Мать Природа готовилась ко сну после летних трудов, кутаясь в багряно-желтые одежды.

Пустынная узкая дорога монотонно вилась по холмам, изредка ныряя в небольшие колючие островки деревьев. Этим трактом редко кто пользовался, в деревню из столицы проще добраться водным путем. Наглядевшись всласть до головокружения, я вернулась к воспоминаниям о ночном разговоре. Червячок сомнения грыз, точил, не давал покоя. Я долго не могла понять, что же не складывается в ладной картинке наших дальнейших планов, правда, омраченной тенью Хладного леса. Слегка сжав ноги, послала Севера вперед.

- Оль, почему вы сами не обратились к дракону, если он жив? Может, он знает, как вам помочь?

- Знает. Только нам ничего не скажет, - разноцветные глаза потемнели.

- Почему?

- Драконы помнят. Никогда ничего не прощают. И жестоко мстят, - она отвернулась.

- Значит, есть за что?

- Знаешь, у меня такое чувство, что я замученная мамаша с ребенком-почемучкой. Ты - веда, вот и думай сама, а не задавай неудобные вопросы, - прошипела Ольга и ускакала вперед, где в гордом одиночестве держал путь колдун.

Я закрыла глаза и слилась с Миром.

Огонь… Яростное магическое пламя, превращающее даже камень в прах…

Ночь, тонкий серп месяца, бледного от ужаса и скорби. И два вампира, палками разгребающие еще дымящиеся кости. Кости драконов. Огромный скелет закрыл собой скелет поменьше в отчаянной, безнадежной попытке спасти дитя от огненной смерти. Я видела. Черт бы меня побрал. И понимала, почему на помощь дракона надеяться вампирам нечего. Та пещера стала могилой и для вампиров. Не только для тех нелюдей, что погнались за проклятым златом, зубами и артефактами. Они похоронили заживо и надежду на спасение. Мы живем, не зная, что готовит завтрашний день. И гадим, не догадываясь, что отвечать придется будущим поколениям. Нет. Не так. Гадим, зная, что придется отвечать. Не знаем только грядущую цену творимому нами злу. Вампиры теперь знают. Запахнув плащ и надвинув капюшон, продолжила путь в одиночестве. Промозглый ветер рвал одежду, но тот холод, который ледяными когтями впился в сердце, никакая одежда согреть не могла. Больше я ничего не спрашивала.

Дождь закончился вечером, когда мы, уставшие и одуревшие от беспрерывной капели, выехали на другой берег Окуневки, в северной оконечности Славнополья, и свернули на дорогу к Лесицам.

Селище охотников и рыболовов славилось изделиями из меха. Меховые штаны, сшитые вместе с шубой, служили отличной защитой от ледяных ветров и стужи. Легкий, почти невесомый мех серебряннорогого оленя отлично защищал от дыхания Дедушки Мороза. Секреты мастерства передавались от отца к сыну, из поколения в поколение. Повторить шубу, вышедшую из-под умелых пальцев мастера из Лесиц, не получалось даже у эльфов. Подделки, хоть и грели, но трещали по швам после первого же дня пути, а обереги не только не оберегали, но и вопили на весь лес о лакомой добыче для хищников и нежити. Секреты выделки тончайшего меха с пустотелым волосом знали только в Лесицах. Поговаривали, в лесу много скромных неприметных холмиков, под которыми покоятся кости проходимцев, желающих вызнать тайну. В наших широтах только здесь можно приодеться, если ежики вас понесли в Хладный лес. Не сомневаюсь, у Ольги есть запасы волшебной теплой одежки, но, раз она не возражала против остановки, значит, ничего подходящего для прогулки в царство льда не было. Кроме того, в магических одеждах, шитых умельцами эльфами, в Хладный лес мог явиться только сумасшедший. На эльфийскую магию лес реагировал, как медведь на рогатину. Ведь именно она сыграла решающую роль в победе над смертельной стужей.

Послышался отдаленный лай, мычание, в темном небе уже можно было разглядеть неподвижные тонкие столбы дыма печных труб. Мы подъезжали к Лесицам. Поселение, дворов на сорок-пятьдесят, было огорожено высоким частоколом. У ворот позевывал ражий детина в косоворотке, сидя на скамье под небольшим навесом из лапника. Стражник не стал интересоваться, кто мы, зачем и по какому делу. В Лесицах, вотчине мастеров, охотников и рыболовов, радушно встречали любого пришлого, были бы злотые. Селище разбойники обходили стороной. Лесичане могли так уши надрать любой шайке, что небо с овчинку покажется. Во время войн поселяне скрывалась в лесах при малейшей опасности, после жестоко мстя захватчикам и грабителям, нападая из лесной чащи и оставляя после себя лишь тела, которые с трудом можно опознать. Стражники-оборотни чуяли угрозу за десять верст, поэтому детина у ворот служил больше данью традиции, чем охране. Впрочем, традиции собирать медяки с приезжих не могут, да и указать голодным путникам путь в корчму тоже не в состоянии.