Месть старухи - Константин Юрьевич Волошин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Став на якоря, как обычно подальше от главной акватории, капитан вопросительно обвёл взглядом Хуана, Гнома и Козла. Последний заметил на это:
— До утра можно отдыхать, капитан. Я схожу с двумя матросами на берег. Скоро не ждите, — хитрый Козёл многозначительно ухмыльнулся. — Никого на берег не отпускать! — он посмотрел на Хуана.
Тот уже давно понял, что действительным командиром на галере был именно Козёл. Это не удивляло и вполне устраивало Хуана. К тому же Козёл уже несколько лет обретается в Индии, ему и карты в руки.
Хуан не часто разговаривал с Гномом. Но тот вечер, на берегу, когда люди танцевали вокруг костра, они стали понимать друг друга и в редких случаях позволяли себе переговорить. Часто намеренно заканчивали разговор чуть ли не ссорой и обязательно при свидетелях.
Но сейчас Хуану очень хотелось поговорить с этим человеком. Он сильно интересовал молодого человека. Поражало, как Гном мог мгновенно реагировать на движения людей. Его реакция была неуловимой. И это у человека почти пятидесяти лет! И его способность предвидеть некоторые события.
Хуан даже за эти несколько месяцев немного освоил малую часть его умения. Хотелось, конечно, большего. Но тут всё упиралось в дозволенность. А её не было. Обращаться к Кловису не хотелось. Мог попасть под подозрение.
Хуан потоптался рядом с капитаном.
— Слушай, капитан, — обратился Хуан к мореходу. — Как этот Гном может узнать, что происходит на другом конце земли?
Капитан пренебрежительно глянул на Хуана, хмыкнул.
— Бывают такие люди, сахиб. Гном один из многих. Есть и получше его.
— Не верится как-то. Я бы хотел узнать, как живёт моя девушка в Новом Свете. Очень я скучаю по ней!
— Попроси, и Гном тебе может помочь.
— Легко сказать! Он сильно не любит нас, португальцев.
— Сахиб ведь не португалец!
— Один чёрт! Мы с ним вечно спорим и ссоримся. Он всё скрытничает.
— Это у него есть, сахиб. Но он добрый человек. Со странностями, да в Индии таких много. Подходи, и он не откажет. Что, женщину захотел?
— Само собой! Но тут иное, капитан. Беспокоюсь. Давно дома не был.
Капитан понимающе улыбнулся в чёрную бороду. Поискал глазами, подозвал матроса и что-то сказал ему.
Вскоре на юте появился Гном, молча осмотрелся, вопросительно посмотрел на капитана. Тот опять долго беседовал с Гномом. Хуан, как ни пытался, ничего понять не мог. Их говор ему никак не давался.
Гном бросал мимолётные взгляды на Хуана и ничего хорошего в них не светилось. В душе Хуан осторожно посмеивался, понимая, что и капитан может оказаться человеком опасным. Чёрт их разберёт, этих индусов!
— Сахиб хочет поговорить со мной? — повернулся Гном к Хуану. — Капитан просит помочь вам. Я, пожалуй, готов. Идёмте в каюту, сахиб. Там у меня есть карты и некоторые другие предметы моего культа.
Хуан благодарно подмигнул капитану. Почтительно, чуть ли не демонстративно выказывал уважение Гному.
— Сахиб на самом деле хотел бы узнать о своей девушке? — Тихо спросил Гном, и Хуан с готовностью кивнул. Он понимал, что говорить надо очень осторожно. Никто не знает, кто может подслушать их речи.
— Время вполне подходящее, сахиб. Полная луна и ветер с востока. Но до полуночи ничего у меня не выйдет. Могу лишь карты бросить.
— Что они могут поведать, дружище?
— Всё, но очень туманно. Надо многое знать, тогда можно хорошо их прочитать. У меня это не очень точно получается, сахиб.
Всё же Гном разложил карты с диковинными картинками. Хуан уже видел их, и теперь с некоторым смущением ожидал слов индуса.
Он говорил мало, словно испытывая терпение Хуана.
— Одна ваша девушка вышла замуж, сахиб.
— Неужели? Гм! Меня больше интересует другая. Молодая и одинокая.
— Погодите, сахиб! Та, замужняя, очень плохо живёт с мужем. По-моему она ему или изменила, или может вскоре изменить.
— Это для меня не удивительно. Давай о другой.
Гном перемешал карты. Опять разложил. Долго изучал.
— Живёт в другом месте. Бедствует или что-то в этом роде. Под сильным страхом живёт. Кто-то там умер или покалечился. Это всё, сахиб. Больше карты ничего мне не говорят.
— Это куда хуже, дружище! Что же с Мирой может произойти? Слушай, а карты ничего не говорят об их вражде?
— Нечто похожее я заметил. Но сказать точно не решаюсь. Трудно определить точно, сахиб. Это всё!
Хуан не на шутку забеспокоился. В голове завертелся рой тревожных мыслей. И первой мысль о бедственном положении Миры. И кто умер? Пахо? Но у них огромное богатство! И почему другое место жительства?
Ответа на все вопросы он получить не мог. Охота к ночному колдовству поутихла. Слишком много для первого раза неприятных сведений.
Хуан подмигнул Гному. Тихо спросил, наклонившись ближе:
— Что задумал Кловис, Гном?
— Тобой недоволен, — так же тихо ответил индус. — Будь осторожен.
— А Козёл? Что он замыслил? Опасен ли он?
Гном некоторое время молчал.
— Опасен. И очень, друг мой сахиб. Он верный слуга главного сахиба. Вы его бойтесь, остерегайтесь.
Хуан и сам сознавал это, но лишний раз убедиться не мешало.
— Как твоё настоящее имя? Мне неловко называть тебя Гномом. Ты умён, силён духом. Или это тайна?
— Тайны нет, сахиб. А настоящее имя моё знают многие, особенно индийцы. Сабха моё имя, сахиб. Но лучше не называть меня так. Безопаснее будет.
Хуан хотел спросить о причине такого, но не стал. Это не должно его касаться. И лишь после продолжительного молчания ещё раз спросил:
— Всё же я не пойму твоей преданности Кловису. Ты же знаешь, что он использует тебя. И ничего не даст взамен.
— Уверенность в этом уже колеблется, сахиб. Но обычай требует платить.
— По-моему ты давно всё отплатил, тем более, что и платить-то было не обязательно. И сам ты в этом убедился. Всё было подстроено самим Кловисом.
— Всё так. Но я в то время не углублялся в себя. Поддался чувству и дал обещание. И его надо выполнять.
— Мне, по-видимому, никогда не понять вас, индийцев, Гном. Как и вам понять нас не дано в полной мере. А откуда ты так хорошо знаешь португальский?
— Мне это было легко, сахиб. Я много наречий знаю. К тому же мне было необходимо знать язык своих врагов.
— Всё-таки врагов! Это понятно. Другого ожидать и нельзя. Ты ведь знаешь, что я не португалец, и мне нет нужды убеждать тебя, что защищать их мне нет надобности.
— Да, сахиб, я знаю.
