В лесах (Книга 1, часть 2) - Павел Мельников-Печерский

- Да я так, Максимыч...- сробев, ответила Аксинья Захаровна.- В ум взять не могу!.. Хорошего человека дочь, а за мужика!..

- А сама ты за какого князя выходила? - сказал Патап Максимыч.

- Как же ты его к себе приравнял, Максимыч? - молвила Аксинья Захаровна Ведь он что? Нищий, по наймам ходит...

- Жена богатство принесет.- отвечал Патап Максимыч.- Зачнут хозяйствовать богаче, чем мы с тобой зачинали...

Встал Патап Максимыч, к окну подошел. Ночь темная, небо черное, по небу все звезды, звезды - счету им нет. Тихо мерцают, будто играют в бесконечной своей высоте. Задумчиво глядит Патап Максимыч то в темную даль, то в звездное небо. Глубоко вздохнув, обратился к Аксинье Захаровне:

- Помнишь, как в первый раз мы встречали с тобой великий Христов праздник?.. Такая же ночь была, так же звезды сияли... Небеса веселились, земля радовалась, люди праздновали... А мы с тобой в слезах у гробика стояли...

Прослезилась Аксинья Захаровна, вспомня давно потерянного первенца.

- Помнишь, каково нам горько было тогда!.. Кажись, и махонькой был, а кручина с ног нас сбила... Теперь такой же бы был!.. Ровесник ему, и звали тоже Алешей... Захаровна!.. Не сам ли бог посылает нам сынка заместо того?.. А?.. Аксинья Захаровна молча отерла слезы.

- Парень умный, почтительный, душа добрая. Хороший будет сынок... Будет на кого хозяйство наложить, будет кому и глаза нам закрыть,- продолжал Патап Максимыч.

- Оно, конечно, Максимыч...- в нерешимости молвила Аксинья Захаровна.Настя-то как?

- Чего ей еще?.. Какого рожна? - вспыхнул Патап Максимыч.- Погляди-ка на него, каков из себя... Редко сыщешь: и телен, и делен, и лицом казист, и глядит молодцом... Выряди-ка его хорошенько, девки за ним не угонятся... Как Настасье не полюбить такого молодца?.. А смиренство-то какое, послушливость-та!.. Гнилого слова не сходит с языка его... Коли господь приведет мне Алексея сыном назвать, кто счастливее меня будет! - Торопок ты больно, Максимыч,- возразила Аксинья Захаровна.- Что влезет тебе в голову, тотчас вынь да положь. Подумать прежде надо, посудить!.. Тогда хоть бы Снежкова привез!.. Славы только наделал, по людям говор пустил, а дело-то какое вышло?.. Ты дома не живешь, ничего не слышишь, а мне куда горько слушать людские-то пересуды... На что ежовска Акулина, десятникова жена, самая ледащая бабенка, и та зубы скалит, и та судачит: "Привозили-де к Настасье Патаповне заморского жениха, не то царевича, не то королевича, а жених-от невесты поглядел, да хвостом и вильнул... Каково матери такие речи слушать?.. А?..

- Не слушай глупых бабенок - и вся недолга,- равнодушно молвил Патап Максимыч.

- Рада бы не слушать, да молва, что ветер, сама в окна лезет,- отвечала Аксинья Захаровна.- Намедни без тебя крива рожа, Пахомиха, из Шишкина притащилась... Новины (Новина - каток крестьянского холста в три стены, то есть в 30 аршин длины.) хотела продать... И та подлюха спрашивает: "Котору кралю за купецкого-то сына ладили?" А девицы тут сидят, при них паскуда тако слово молвила... Уж задала же я ей купецкого сына... Вдругорядь не заглянет на двор.

- Охота была! - отозвался Патап Максимыч.- Наплевала бы, да и полно... С дурой чего вязаться? Бабий кадык ничем не загородишь - ни пирогом, ни кулаком.

- Не стерпеть, Максимыч, воля твоя,- возразила Аксинья Захаровна.- Ведь я мать, сам рассуди... Ни корова теля, ни свинья порося в обиду не дадут... А мне за девок как не стоять?

- Да полно тебе тростить!.. Плюнь!.. Такие ли дни теперь! - уговаривал раскипятившуюся жену Патап Максимыч.- Лучше совет советуй... Как твои мысли насчет Настасьи?..

- Как сам знаешь, Максимыч!.. Ты в дому голова,- глубоко вздохнув, промолвила Аксинья Захаровна.

- Тебе-то Алексей по мысли ли будет?..- спрашивал он. - Не все ль едино по мысли он мне али нет? - опуская голову, молвила Аксинья Захаровна.- Не мне с ним жить. Настасью спроси.

- И спрошу,- сказал Патап Максимыч.- Я было так думал - утре, как христосоваться станем, огорошить бы их: "Целуйтесь, мол, и во славу Христову и всласть - вы, мол, жених с невестой...". Да к отцу Алексей-от выпросился. Нельзя не пустить.

- Настасью бы вперед спросить...- молвила Аксинья Захаровна.- Не станет перечить, значит божья судьба... Тогда бы и дохнуть с кем-нибудь потихоньку Трифону Лохматому - сватов бы засылал. Без того как свадьбу играть?.. Не по чину выйдет...

- А ты по какому чину шла за меня? - с усмешкой молвил Патап Максимыч.Свадьбы-то уходом кем уложены?.. Я Алексею заганул загадку - поймет...

- Что еще такое? - спросила Аксинья Захаровна.

- Так, малехонько, обиняком ему молвил: "Большое, мол, дело хотел тебе завтра сказать, да видно, мол, надо повременить... Ахнешь, говорю, с радости..." Двести целковых подарил на праздник - смекнет...

- По моему разуму, не след бы ему, батька, допрежь поры говорить,возразила Аксинья Захаровна.

- С твое не знаю, что ль?.. Рылом не вышла учить меня,- вспыхнул Патап Максимыч.- Ступай!.. Для праздника браниться не хочу!.. Что стала?.. Подь, говорю,- спокойся!..

К светлой заутрене в ярко освещенную моленную Патапа Максимыча столько набралось народа, сколь можно было поместиться в ней. Не кручинилась Аксинья Захаровна, что свибловский поп накроет их на тайной службе... Пантелей караульных по задворкам не ставил... В великую ночь воскресенья Христова всяк человек на молитве... Придет ли на ум кому мстить в такие часы какому ни есть лютому недругу?..

Чинно, уставно правила пасхальную службу Евпраксеюшка. Стройно пели дочери Патапа Максимыча с другими девицами канон воскресению. Радостно, весело встретили праздник Христов... Но Аксинья Захаровна, стоя у образов в новом шелковом сарафане, с раззолоченной свечой в руке, на каждом ирмосе вздыхала, что не привел господь справить великую службу с проезжающим священником ... Вздыхала и, глядя на сиявшую красотой Настю, думала: "Кому-то, кому красота такая достанется? Не купцу богатому, не хозяину палат белокаменных... Доставаться тебе, доченька, убогому нищему, голопятому работнику!.."

Настя глядела непразднично... Исстрадалась она от гнета душевного... И узнала б, что замыслил отец, не больно б тому возрадовалась... Жалок ей стал трусливый Алексей!.. И то приходило на ум: "Уж как загорелись глаза у него, как зачал он сказывать про ветлужское золото... Корыстен!.. Не мою, видно, красоту девичью, а мое приданое возлюбил погубитель!.. Нет, парень, постой, погоди!.. Сумею справиться. Не хвалиться тебе моей глупостью!.. Ах, Фленушка, Фленушка!.. Бог тебе судья!.."

* * *

Праздники прошли. Виду не подал Насте Патап Максимыч, что судьба ее решена. Строго-настрого запрещал и жене говорить про это дочери. В Фомино воскресенье воротился Алексей. Патап Максимыч пенял ему, что не заглянул на праздниках с родителями.

- Тятенька всю святую прохворал,- оправдывался Алексей.- Опять же такой одежи нет у него, чтоб гостить у вашей милости. Всю ведь тогда выкрали...

- Нешто ты, парень, думаешь, что наш чин не любит овчин? - добродушно улыбаясь, сказал Патап Максимыч.- Полно-ка ты. Сами-то мы каких великих боярских родов? - Все одной глины горшки!.. А думалось мне на досуге душевно покалякать с твоим родителем... Человек, от кого ни послышишь, рассудливый, живет по правде... Чего еще?.. Разум золота краше, правда солнца светлей... Об одеже стать ли тут толковать? Вздохнул Алексей, ни слова в ответ.

- Что? Справляется ль отец-от? - спросил Патап Максимыч.

- Справляется помаленьку вашими милостями, Патап Максимыч, отвечал Алексей.- Коней справил, токарню поставил... Все вашими милостями.

- Трифон Михайлыч сам завсегда бывал милостив... А милостивому бог подает,- сказал Патап Максимыч.- А ты справил ли себе что из одежи? - спросил он после недолгого молчания.- Не справлял, Патап Максимыч,- потупя глаза, ответил Алексей.

- Что ж это ты, парень! - молвил Патап Максимыч.- Я нарочно тебе чуточку в красно яйцо положил, чтоб ты одежей маленько поскрасил себя... Экой недогадливый!

- Тятеньке отдал,- еще больше потупясь, сказал Алексей.

- Что ж так? - спросил Патап Максимыч.- Ты бы шелкову рубаху справил, кафтан бы синего сукна, шапку хорошую. - Не шелковы рубахи у меня на уме, Патап Максимыч,- скорбно молвил Алексей.- Тут отец убивается, захворал от недостатков, матушка кажду ночь плачет, а я шелкову рубаху вдруг вздену! Не так мы, Патап Максимыч, в прежние годы великий праздник встречали!.. Тоже были люди... А ноне - и гостей угостить не на что и сестрамна улицу не в чем выйти... Не ваши бы милости, разговеться-то нечем бы было.

- Хорошо, хорошо, Алексеюшка, доброе слово ты молвил,- дрогнувшим от умиления голосом сказал Патап Максимыч.- Родителей покоить - божию волю творить... Такой человек вовеки не сгибнет: "Чтый отца очистит грехи своя".

И крупными шагами зашагал Патап Максимыч по горнице.

- Слушай-ка, что я скажу тебе,- положив руку на плечо Алексея и зорко глядя ему в глаза, молвил Патап Максимыч.- Человек ты молодой, будут у тебя другой отец, другая мать... Их-то станешь ли любить?.. Об них-то станешь ли так же промышлять, будешь ли покоить их и почитать по закону божьему?.. Какие ж другие родители?- смутившись, спросил Алексей.