Проклятый класс - Иван Сергеевич Горшков

— Да, — кивнул дед, внутренне радуясь пониманию мальчишки. Ведь если тот смог объяснить процесс своими словами, значит понял его принцип, и Антару более не придется объяснять и пояснять суть процесса. — Есть ли что-нибудь, что ты мог бы использовать сейчас?

— Можно мне написать чего-нибудь? — Немного помявшись, спросил парень. Он помнил, что наличие навыков письма и чтения было полезным для поступления в спецшколу. Юноша не оставлял надежд на то, что ему можно будет тренироваться чуть меньше, если у него будет больше нужных навыков.

— Ты умеешь писать? — Удивился Антар.

— Да, — кивнул Виктор, — но не на нирийском. — Несколько смущенно выдал он. По мнению юноши навык письма в спецшколу нужен для написания на нирийском, а он…

— Это не важно, — поняв опасения мальчишки, успокоил его старик. — Пока у тебя есть навык письма, тебе не составит труда научиться писать на любом языке, навык владения которым у тебя есть. Все же навыки явно и неявно связаны между собой. Запомни, навыки, это такая же часть тебя, как твои пальцы и нос! — И для наглядности щелкнул юнца по носу малым, но плотным потоком воздуха.

— Понял! — Слегка почесав нос, с улыбкой кивнул юноша, уже видя перед собой уменьшение тренировок и поступление в спецшколу в качестве одного из лучших. Ведь его навыки прошлой жизни были отточены не менее 10 лет. По крайней мере некоторые из них. — Тогда…

— Сейчас, — кивнул дед, вставая. — Принесу. А пока убери посуду со стола…

Глава 21 — Мы по буковкам читали, слово вместе составляли…

— Держи! — Передал дед Антар заостренную палочку, покрытую рисунками. Это на взгляд Виктора, а по факту магической гравировкой и рунами. И стопку листов, к удивлению мальчишки, вполне себе белых, формата А4. Примерно. Разве что толщина листов была несколько больше. Лист казался значительно плотнее. — И пиши. Чем больше и разнообразнее будет написанный текст, тем лучше. Опиши то, что делал последние дни, потом опиши какую нибудь вещь, свое настроение, то место, откуда пришел. Желательно, чтобы все знаки языка, на котором ты будешь писать, встречались как минимум три раза. Постарайся. От этого будут зависеть максимально возможные для реинтеграции уровень и качество навыка.

— Благодарю, — кивнул Виктор, рассматривая ручку, коей по мнению парня и была это изукрашенная рисунками палочка. Попробовав чиркнуть ею по бумаге, он удостоверился в этом, увидев короткую линию черного цвета. — Значит любое… Тогда пусть будет сегодня. — Пробормотал юноша, начав писать и бормотать от усердия. — Утром я…

Антар заинтересованно посмотрел на исписанный юношей лист и понял, что это написание ему было незнакомо, из-за чего легко сделал вывод, что юноша из далеких мест. Ведь старик знал все ближайшие не только языки, но и наречия, и если не всеми ими, то большинством владел в совершенстве.

— Мой совет тебе, — дождавшись пока мальчишка испишет очередной лист, строго и наставительно сказал дед. — Во время обучения в спецшколе и лет пять после нее не используй этот язык ни для написания, ни для разговора. Если получится, даже мыслить перестань на нем.

— П-почему? — от серьезности тона Виктор несколько испугался. — Он запрещен?

— Нет, — успокаивающе усмехнулся Антар. — Просто в селе Лугория, Тыльдского округа Камольской республики подобный способ написания не используется…

— Так, я… — промямлил парень, на зная что сказать.

— И во всех ближайших регионах и странах такое не то что не используют, но и не слышали о подобном, — с улыбкой продолжил старик, после чего подмигнул обеспокоенному юноше. — А через пять лет после окончания спецшколы может случиться всякое… Например, тебе придется съездить на другой материк по заданию. И мало ли какой язык в тех темных местах ты изучишь. — И уже строго и убедительно добавил. — Ты меня понял?

— Да, — пропищал все еще испуганный Виктор, ненамеренно покраснев. Юноше было стыдно за сокрытие правды от человека, который ему помогал. — Я просто…

— Не важно, — прервал мальчишку старик. — У меня достаточно навыков и опыта, чтобы понять, что у тебя нет злого умысла ни ко мне, ни к империи, ни к родам разумных Нашего, — выделил он. — Мира. А большего знать мне и не нужно. Излишнее беспокойство только. Поэтому продолжай писать, потом прочти все написанное несколько раз. Этого должно хватить для реинтеграции языкового навыка, навыков Письма и Чтения. И если учился науке какой, то про нее не пиши. Слишком много навыков реинтегрировать глупо. Качество и уровни пострадают.

— Хорошо, — все еще смущенно ответил Виктор, — и… благодарю. — Слова деда Антара значительно успокоили его. И отсутствие подозрении и способ легализации, по мнению парня, были ему крайне необходимы.

Тяжело вздохнув и мысленно вытерев воображаемый пот со лба, Виктор продолжил писать. Ранее он уже описал свой сегодняшний день и начал описывать вчерашний, используя другие выражения и языковые конструкции. Затем юноша пару мгновений обдумывал надобность описания позавчерашнего времяпровождения, но решил отказаться от этого и описать свой первый день в этом мире. Особенно парень вдохновился описанием своей эпической битвы с белкой.

Когда даже возбужденному разуму юноши стало понятно, что он начал слишком преувеличивать, Виктор решил подвести итог эпической поэме, закончив тем, как он вызвал могучую молнию с небес и поразил трижды мутировавшую и пять раз перепробудившуюся десятиметровую белку в назидание всем демонам, которые в страхе разбежались от их битвы.

Критически осмотрев свое детище, Виктор решил описать последующие события более кратно и, в порыве вдохновения, печатными буквами. Вдруг качество полученного навыка будет выше? Из-за чего более краткое изложение заняло несколько большее время.

Решив больше не выпендриваться, второй день прибывания в этом мире юноша описал достаточно кратко и обычным почерком. А вот дальше застыл. Что-то описывать? Морковь — это морковь. Вот его уровень описательства. Парню проще действия было описывать, нежели…

Поломав голову в течение нескольких минут, Виктор начал описывать свои последние дни жизни. Вот он на парах. Вот его романтический вечер с Лерой, — «Кстати, как она там?» — В сердце парня отдалось тупой болью, приправленной печалью. Хоть он и скучал по ней, но описывать ночь не решился. Вон, дед каждый лист просматривал, вдруг научится читать по русски. По этим соображениям юноша сподобился описать свой дом в пригороде. Это было проще. Тут он мог много всякой мебели и технических прибамбасов перечислить и даже описать их применение.

Думая, что бы еще описать, юноша вспомнил о травах, про которые ему дед последние дни талдычил, но только начав, мысленно одернул себя. Хоть травы он изучал для получения Определения, но в