Идеальные каникулы смерти - Шарлин Харрис

Если Джейсон Керк все еще был жив и по-прежнему находился на, крошечном острове Синт-Питер, эта радостная новость обещала поднять рейтинг передачи Норы Дэр на недосягаемую высоту. Такие события заставляли трепетать президентов телекорпораций, переписывали все правила телерепортажей и создавали новые студии на факультетах журналистики.

Нора сидела за своим столом на канале CNC, что означало «Канал беспрерывных новостей», и наманикюренными пальчиками перебирала записи о последних полицейских сводках. Операторы уже находились в сверкающей студии, готовясь к передаче, и в ее ушах звенели сигналы проверки звука. Она подняла свои идеально накрашенные ресницы к вмонтированному в стол монитору компьютера в поисках новых данных. Это интервью необходимо было построить очень осторожно, чтобы удлинить историю, не создав ощущения того, что она эксплуатирует трагедию пропавшего молодого человека. Но Нора в себе не сомневалась. Она как никто другой чувствовала эту тончайшую грань, через которую нельзя переступать.

Разумеется, во время этих драгоценных моментов, когда Нора беседовала с родителями Джейсона, а это на ее кабельном новостном канале происходило приблизительно через день (в передаче «Кто против Дэр?»), она молила Бога о благополучном возвращении Джейсона и делала это совершенно искренне. Потому что если бы юноша объявился и целым и невредимым вернулся домой, рейтинги Дэр стали бы золотыми. Да что там золотыми! Бери выше — платиновыми. Может, даже урановыми. На протяжении трех месяцев студент колледжа Джейсон Керк, бесследно исчезнувший во время семейного отдыха, являл собой упоительно высокую долю телевизионного рынка.

Такие перспективные истории, как то, что случилось с Джейсоном Керком, подворачивались Дэр не каждый день. Тут присутствовали все элементы, которые Нора считала ключом к рекордным рейтингам: необычайно привлекательная и вызывающая живое участие жертва с запоминающимся именем; фотогеничные скорбящие родители, потрясенные постигшей их трагедией; экзотическое место действия и таинственная, экзотической внешности женщина, которую видели последней с исчезнувшим молодым человеком.

По мере возникновения различных теорий Нора рассматривала их с тщанием следователя. Джейсона похитили (одна из первых и излюбленных версий, которой до сих пор придерживались его родители). Джейсона продали в рабство (версия муссировалась на протяжении двух недель). Джейсона убила, ограбила и сбросила в море таинственная женщина (наиболее вероятный вариант). Джейсон напился, пошел плавать на пляж Синт-Питера и утонул, а упомянутая женщина просто сбежала с места трагедии (на этом продолжала настаивать местная полиция). Джейсон покончил с собой (с этой версией, грозившей уничтожить ее рейтинги, Нора поспешила расправиться).

Но теперь все изменилось, и история получила новую жизнь. В маленьком городке на северной оконечности острова обнаружился свидетель, утверждавший, что видел возле своего дома мужчину, соответствовавшего описанию Джейсона. Этим свидетелем была молодая женщина, которая могла бы быть чуть более фотогеничной («Неужели на Синт-Питере нет дантистов?» — досадовала Нора). Зато ее уверенность в том, что она видела Джейсона, была искренней и неподдельной.

Директор по макияжу легчайшими касаниями подправила брови Норы, а директор самой Норы вложила в папку с вопросами для интервью листок с последними новостями.

— Э-э, знаешь, Нора, меня немного смущает тема сегодняшней передачи.

— Заголовок «Надежда или надувательство» очень точно передает ее суть.

Нора даже не поморщилась, когда из ее практически идеальной брови была выдернута неуместная волосинка. Для Норы это было делом чести: она никогда не морщилась. Она заставляла морщиться других людей. Путь к славе, топ-рейтингам и мультимиллионным контрактам на книги был тернист и труден. Взять хотя бы подозреваемого, который покончил с собой после того, как Нора подвергла его допросу с пристрастием. Разве это не послужило доказательством его вины? По мнению Норы, она сэкономила налогоплательщикам стоимость судебного процесса. А другой случай, в котором мужчину, которого она на протяжении пяти месяцев обвиняла в убийстве жены, объявили невиновным на основании улик, полученных путем анализа ДНК. У Норы, как и у всех здравомыслящих зрителей, достоверность этих улик до сих пор вызывала определенные сомнения.

— Надежда или надувательство — это именно то, о чем пойдет речь в этой передаче, — раздраженным тоном бросила она.

Молли подняла одну бровь.

— Я понимаю, о чем ты говоришь, но мне кажется, что упоминать слово «надежда» жестоко по отношению к Керкам.

— Если существует надежда, — с улыбкой, выражающей бесконечное терпение, начала излагать Нора, — то у зрителей будут основания настроиться на наш канал и завтра. Если это надувательство, то они полюбуются на то, как я буду в клочья разрывать эту маленькую лживую сучку.

— Просто это попахивает…

— Чем?

На мгновение Норе почудилось, что губы Молди собираются произнести роковое «безвкусицей», но Молли скрестила руки на груди и закончила фразу иначе:

— …беспринципностью. Это очень тонкая грань, Нора.

— Единственным беспринципным человеком здесь может оказаться наш свидетель, — отрезала Нора. — Эта… — она заглянула в свои записи, — служащая отеля Анни Ван Дорм. Она, скорее всего, просто захотела внимания и известности. Ты же знаешь, как я презираю таких ничтожных людишек.

— Которые используют трагедию в личных целях. Да, конечно. Стервятники.

В интонациях Молли Норе почудился сарказм, но она решила, что Молли не настолько тупа.

— Запускай вступление.

— Хорошо, Нора.

Молли развернулась и направилась к директорскому креслу в аппаратной.

Нора проводила ее взглядом. Надо будет присматривать за Молли. Эта девчонка представляла собой непривлекательную смесь категоричности и честолюбия. Никуда не годится. Она посмела обвинить Нору в беспринципности? У семейства Керк не было большего друга, чем Нора. Да и у бедняжки Джейсона тоже. Она и в самом деле была его единственным другом, делающим все возможное, чтобы его лицо каждый день находилось на виду у миллионов телезрителей. Она отмахнулась от гримера.

Через тридцать минут они вышли в прямой эфир. После стандартного напоминания о том, как пропал Джейсон Керк, Нора сразу перешла к интервью с молодой женщиной, которая предположительно (Нора вставляла это труднопроизносимое слово в каждое предложение, поскольку после якобы оно было ее излюбленным словечком) видела Джейсона на дальней оконечности острова.

Анни Ван Дорн оказалась молодой девушкой с карамельного цвета кожей. Ее английский был великолепен, хотя в речи слышался легкий акцент. Несколько кривоватые зубы, но в целом довольно миловидное личико. Для спутникового интервью она оделась (как предположила Нора) в свою лучшую одежду — аккуратную белую блузку, которая уже года три как вышла из моды. Анни стояла перед растущим во дворе деревом диви-диви. Его шишковатые ветви и ствол казались Норе воплощением таинственности и козней Карибского бассейна. Дерево походило на руку, пытающуюся схватить молодую женщину.

— Анни, расскажите нашим зрителям о себе, — предложила Нора.

Ее голос звучал бодро, искренне и дружелюбно.

— Я работаю в отеле на Синт-Питере. Убираю номера.

У Анни был мягкий и тихий голос. Голос служанки, как решила Нора.

— Но не в том отеле, из которого исчез Джейсон?

— Нет, мэм, в другом.

Анни поступила мудро, не попытавшись вставить в свой ответ название отеля. Нора терпеть не могла бесплатную рекламу.

— И что же, по-вашему, вы видели вчера вечером?

— Ну… — Анни сглотнула. — Дело шло к полуночи, и я была дома, в Мэрисвилле, на противоположной от того места, где пропал молодой мистер Керк, стороне острова. Я уже хотела лечь спать, когда услышала во дворе какой-то шум. Я живу с сестрой, но она уже спала. Я подошла к окну и при свете луны увидела молодого человека, который стоял во дворе возле этого дерева.

— Опишите его, пожалуйста.

После этих слов половину экрана заняла фотография Джейсона, весело улыбающегося в объектив высокого и широкоплечего светловолосого молодого человека, достаточно привлекательного, чтобы стать манекенщиком. На снимке Джейсон был одет в футболку и мешковатые шорты. Его улыбка была улыбкой человека, перед которым открывается вся жизнь и который наслаждается сегодняшним днем.

— Он стоял в тени, и мне трудно было его разглядеть. Сначала я подумала, что это мой бывший бойфренд. Он держался ближе к деревьям, избегая освещенных участков двора.

Камера обвела двор Анни, и в сгущающихся на Синт-Питере сумерках зрители увидели темные, непролазные заросли деревьев диви-диви, соседский забор, бельевую веревку с развевающимися на ней джинсами, спортивными свитерами и клетчатой скатертью. «Деревенский, но неуловимо зловещий пейзаж», — подумала Нора.