Бегемот - Вестерфельд Скотт

«Прочь, прочь!» — молча заклинал их Алек.

Висеть без движения было в сотню раз труднее, чем карабкаться. Обожженную руку сводило судорогой, а недельной давности ушиб ребер тяжело пульсировал в такт ударам сердца.

Наконец последний преследователь исчез из виду, и Алек, подавшись вперед всем телом, ухватился за водосток. Но не успел он подтянуться, как гнутая полоса железа, скрежетнув, вырвалась из каменной кладки, осыпав незадачливого верхолаза градом крепежных болтов. Алек нелепо завис на верхотуре; в голове все плыло. Водосток еще держался, но уже ходил в руках ходуном.

— Господин!

Бауэр тянулся к нему с крыши, пытаясь ухватить за запястья, но желоб отошел от стены чересчур далеко.

Алек, дернувшись в воздухе, попытался подтянуться, но от резкого движения из стены лишь с хрустом вырвало еще несколько болтов.

— Шагоход! — крикнул Бауэр.

До Алека дошло, что под ним движется исполинская тень, пуская струи пара в прохладный ночной воздух. Одна из гигантских когтистых лап медленно потянулась к нему.

Он сорвался и упал прямо в металлическую ладонь. От удара занялось дыхание, болью отдавшись в ушибленных ребрах. Секунду он беспомощно съезжал вниз, скребя по стали пуговицами сюртука, но тут ладонь шагохода согнулась вокруг него лодочкой.

Алек глянул вверх: его поднимали к рубке. Вот бесстрастное женское лицо разделилось, открывая внутреннюю часть водительской кабины.

Там находились трое людей: двое стояли, напряженно глядя в проулок, сжимали в руках пистолеты; третий сидел за рычагами управления, рассматривая Алека с нескрываемым любопытством. Вокруг кабины клубился пар, с тонким шипением выходящий из многочисленных сочленений. А между тем двигатели шагохода по-прежнему молчали. Видимо, он перемещался за счет скопленного пневматического давления.

— Ты говоришь по-немецки, — заметил человек за рычагами, — а при этом именно немцы за тобой гонятся. Как интересно.

— Мы не немцы, — поправил Алек. — Мы австрийцы.

Человек слегка нахмурился.

— Все одно жестянщики. Дезертиры, что ли?

Алек покачал головой. Пусть его верность союзникам с недавних пор, скажем так, сомнительна, но уж дезертиром он ни в коем случае себя не считал.

— Извините, позволю себе спросить: а кто вы?

— Я-то? — Человек, улыбаясь, продолжал работать рычагами. — Да тот, кто тебя сейчас от смерти спас. Расшибся бы в лепешку.

— Господин, мне… — окликнул с крыши голос Бауэра, но Алек лишь махнул рукой: дескать, помолчи.

Гигантская длань придвинулась ближе к голове шагохода и раскрылась, сделавшись плоской. Когда Алек поднялся на ноги, один из тех двоих, что с пистолетами, сказал что-то на языке, который Алек не распознал. Больше похоже на итальянский, а не на турецкий говор, который он слышал нынче на улицах. Кстати, интонация была недружелюбной.

Человек за рычагами рассмеялся.

— Мой друг хочет тебя отсюда скинуть, так как думает, что вы немцы. Быть может, подберем для общения другой язык?

— Легко, — поспешил согласиться Алек. — Как насчет английского?

— Английского? Очень даже хорошо, — без труда переходя на язык Туманного Альбиона, одобрил тот. — Я ведь, между прочим, учился в Оксфорде.

— Ну вот. Меня звать Александр, — представился Алек с учтивым поклоном, после чего указал на крышу, откуда таращился Бауэр. — А это Ганс. Только, боюсь, с английским у него туго.

— Ну а я Завен. — Человек подмигнул и пренебрежительно, будто отмахиваясь, указал рукой на своих товарищей. — Эти двое варваров лопочут только на румынском да на турецком. Ты на них внимания не обращай. Я вижу, ты джентльмен тонкого воспитания, образованный.

— Спасибо за то, что выручили, сэр. И за то, что… не скинули отсюда.

— Зачем скидывать? Раз тебя немцы гоняют, значит, ты человек достойный. — В глазах Завена читалась лукавинка. — Ты им чем-то насолил?

— Наверное. — Алек сделал глубокий вдох, осмотрительно подбирая слова. — Они за мной охотиться начали еще до войны. Из-за неладов с моим отцом.

— Вот как! Значит, ты повстанец во втором поколении, как и я!

Алек глянул на остальных.

— А вы… Вы, значит, трое… революционеры?

— Да нас не трое, сэр. Нас тысячи! — Завен, вскочив с водительского кресла, бойко отсалютовал: — Мы — Комитет союза и прогресса!

Алек кивнул. Помнится, было здесь что-то подобное шесть лет назад, когда восставшие потребовали ввести систему свободных выборов правительства. Но тогда вступились германцы, и восстание было подавлено.

— Так вы, должно быть, участвовали в восстании младотурок?

— Младотурок? Да тьфу на них! — Завен смачно плюнул вниз, в проулок. — Мы с этими кретинами порознь вот уж который год. Они считают, что истинные турки — это только османы. А наш комитет, как видишь, принимает к себе всех. — Он повел вокруг рукой. — Вот мои друзья валахи. Я армянин. Есть среди нас и курды, и арабы, и евреи. Ну и турок, понятно, полно! — Он расхохотался.

Алек медленно кивнул, припоминая те каракули мелом, что пестрели в соседних подворотнях, — некий шифр, собранный из наречий разноязыкой империи.

И все вместе они борются с германцами.

На миг Алек покачнулся на гигантской металлической длани. Опять гулко ухнуло сердце.

Эти люди — союзники. Наконец-то у него есть шанс сделать что-то большее, чем просто убегать и прятаться, возможность нанести ответный удар силам, убившим его родителей.

— Мистер Завен, — сказал Алек. — У меня ощущение, что мы с вами подружимся.

•ГЛАВА 22•

— Убирайся, чертова специя! — заорала в сердцах Дэрин который раз на дню.

Через час прибудет султан со свитой, а за полчаса до этого всем велено быть при полном параде. Но как бы остервенело она ни терла ткань сорочки, рыжее пятно упрямо сидело на прежнем месте.

Нет, в самом деле, это просто невыносимо!

Из-за двери послышалось повизгивание. Открыв ее, Дэрин увидела радостно гарцующего на задних лапах Таццу со свежей костью в зубах. Одним из преимуществ безумной идеи доктора Барлоу о якобы передаче «Левиафана» стало улучшение питания. За минувшие два дня экипаж несколько раз прошелся по базарам и кузням Стамбула, выменивая серую амбру летучего кита на провиант и запчасти. Так что если не считать мундира Дэрин, корабль был готов к приему иноземного императора, который вот-вот должен появиться.

Ученая леди вошла в каюту следом за сумчатым волком. Она умудрилась откопать в своем багаже еще одно ослепительное платье и шляпу с плюмажем из страусиных перьев, отлично сочетающуюся с ее длинными белыми перчатками. Счастливый Тацца и тот был в изысканном ошейнике с бриллиантовыми блестками.

— Мистер Шарп, — укоризненно заметила ученая, — опять вы не готовы.

Дэрин выставила перед собой бывшую парадную сорочку.

— Прошу прощения, мэм, но этой швах, а другой у меня нет!

— Хорошо, что вы нынче вечером не прислуживаете султану. На ваше место заступает мистер Ньюкирк.

— Но ведь всему экипажу приказано быть при полном параде!

— Кроме тех, кому надлежит заниматься более серьезными вопросами. — Доктор Барлоу вручила ей поводок сумчатого волка. — Когда выгуляете Таццу, прошу присоединиться к нам с капитаном в штурманской рубке. Думаю, вы найдете наш разговор интересным.

Тацца взял было с места в карьер, но Дэрин его удержала.

— Прошу прощения, мэм. Меня что, хочет видеть наш чертов капитан? Что-нибудь насчет вашего резервного плана по османам?

Ученая леди высокомерно улыбнулась.

— Отчасти. И это также касается недавних событий. На вашем месте я бы с появлением не мешкала.

Штурманская рубка находилась на носу корабля, прямо под мостиком: небольшое тихое помещение, где капитан иной раз уединялся поразмыслить или же провести профилактическую беседу с каким-нибудь отбившимся от рук членом экипажа.