Мария. По ту сторону несбывшегося (СИ) - Олла Дез
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Что вы хотели у меня узнать о той злополучной ночи? Его Сиятельство попросил меня встретиться с вами, и я не смогла ему отказать, — мягко произнесла она.
— Моему отцу сложно отказать. Он умеет надавить, — поморщился Арт, в притворном сочувствии.
Но графиня не почувствовала фальши и спокойно ответила:
— Мы с вашим отцом уже очень давно знакомы, и столь длительное знакомство подразумевает исполнение некоторых просьб. В этой я не увидела ничего затруднительного для себя.
— Тогда позвольте задать первый вопрос. Почему вы остались ночевать в тот день в особняке? — оживился Арт.
— Так сложились обстоятельства. Мне предложили — я не отказалась, — уклончиво ответила графиня.
— Это связано с тёмной магией? — в лоб спросил Арт, но графиня даже и бровью не повела.
— Да. С этим ритуалом, что затеяла Розалия. Это было очень глупо с её стороны.
— Зачем же вы приняли в нём участие?
— По многим причинам. Одна из них — простое любопытство. Я уже в том возрасте, когда меня трудно чем-то удивить.
— Но ведь тёмная магия — заведомый риск?
— Я вас умоляю. Какой риск? Этот ритуал с самого начало был обречён не неудачу, я ничем не рисковала. Я была уверена, что ничего у них не получится. Так и вышло.
— Кроме любопытства была же и другая причина? Не так ли? — спросила я пристально наблюдая за лицом матери графини.
— Да была. Понимаете, найти желающих заняться призывом тёмных сил довольно сложно. Розалия меня шантажировала. Я поддалась на шантаж и согласилась присоединиться к ним один раз.
— И чем же она вас шантажировала?
— Глупостью несусветной. Но ей очень хотелось верить в то, что меня и в самом деле это волнует. Но это было не так. К тому же ни малейших доказательств у неё на руках не было. И история эта стара, и я сильно сомневаюсь, что кому-то ещё интересна.
— Мне. Мне вот очень интересно! — закивал Артур.
— Что ж. Вы можете спросить у своего отца. Он в курсе. Хотя.… Давайте я сама вам расскажу. Так будет проще. И вы заодно убедитесь, что ломаный грош и то слишком большая цена за эту давнюю историю.
— Я весь — внимание!
И Артур даже вперёд подался, не выпуская, впрочем, моей руки из своей ладони. Он вообще теперь редко выпускал мои пальцы из своих рук, постоянно питая меня своей магией и делясь ею весьма щедро.
— Как вы, разумеется, помните, нынешний герцог Альба унаследовал свой титул от своей троюродной тётушки. Знаменитой Белой герцогини Альбы. Хотя, на мой взгляд, картина, где она в чёрной мантилье, гораздо больше соответствовала её характеру.
— Они обе прекрасны и Белая Герцогиня и Черная. Гойя бесспорный гений, — кивнул Арт.
— Да, это факт, который невозможно оспорить. Про многих можно сказать, что художник талантлив, или ему что-то удаётся, но не много тех, чей гений трудно не признать, — решила я тоже высказаться.
Нас удостоили благосклонного кивка, и графиня продолжила.
Моя покойная мать, в отличие от взрывной герцогини Альба, была довольно спокойным и домашним человеком. Она не стремилась к великой славе, её мало волновали громкие скандалы, и она плохо разбиралась в интригах и хитросплетениях тогдашнего неспокойного времени. Она очень любила моего отца, и он, пусть и не сразу, но ответил ей взаимностью.
— Это подтверждает тот факт, что он женился на ней и, по слухам, сделал это даже дважды? — согласился Арт.
— Да, первое венчание было тайным, а вот уже второй раз они не скрывались. Моя мать не была соперницей великолепной герцогине Альба. Слишком разные они были. Буквально во всём. Начиная от характеров и заканчивая положением в обществе. Поэтому предположение, что моя мать могла отравить герцогиню в высшей степени не правдоподобно.
— Полностью согласен. А почему покойная Розалия Альба так не считала?
— Она считала, что отравили Марию дель Пилар, герцогиню Альба одной из красок Гойи. В те времена они почти все были смертельно ядовиты.
— Ну, да, как например знаменитый Парижский зелёный. Один из самых ядовитых пигментов, используемых в живописи, — сказала я.
— Да, я вот тоже помню. Прусская синь! — воскликнул Арт.
— Нет, ты путаешь, милый. Прусская синь или Берлинская лазурь, разумеется, активно использовалась в живописи, но ещё она служила антидотом при отравлениях! — возразила я.
— Да, точно. Антидот. Кажется, применялся при отравлении солями талия и цезия, — кивнул мне Арт.
— Но самым ядовитым безусловно был жёлтый цвет. Неаполитанская жёлтая. Её готовили из свинца и соли сурьмяной кислоты. Вот в отравлении именно этой краской и подозревают мою мать. Глупость и дикость. Не было у моей матери ни малейших причин желать смерти герцогине, — сказала графиня Кастильо-Фьель.
— А почему именно красками её отравили? Мало ли ядов в мире? — удивилась я.
— Гойя на тот момент жил у герцогини Альба. И красок в особняке было огромное количество, и воспользоваться ими мог кто угодно. Моя мать бывала вместе с отцом в особняке, посещала мастерскую Гойи, и у неё был к ним доступ. В мастерской у художника они валялись в беспорядке, и он сам вряд ли заметил бы пропажу.
— Но получается, это мог сделать, кто угодно? — уточнила я.
— Да. Это было не сложно. О том, что краски ядовиты было известно всем. Неаполитанская жёлтая краска прекрасно растворяется в красном вине, и цвет его почти не изменится. А если добавить немного магии, совсем капельку, то и вкус останется прежним. Это не сложно при любом количестве магии, — пояснила графиня. — Так что, сделать это мог кто угодно. Даже у некоторых слуг герцогини Альба была магия. Вот и делайте выводы сами.
— А этот старый скандал о том, кто был моделью «Обнажённой Махи»? — спросила я.
— И что? Моя мать на тот момент была любовницей моего отца. Практически никем в глазах общества. Если скандал и мог повредить чьей-то репутации, то уж скорее речь должна идти о герцогине Альба. Что плохого он мог принести моей матери? — пожала плечами графиня.
— А если бы герцогиня Альба наоборот подтвердила, что это она на полотнах Гойи?
— Опять-таки. Эта информация повредила бы самой герцогине и её наследникам. Но никак не моей матери.
— Чем же тогда вас шантажировала Розалия Альба? — удивился Арт вполне закономерно.
— Она собиралась поднять шум и вспомнить эту забытую историю. Якобы
