Истинная про запас - Екатерина Гераскина

— Блин! А я-то думал, что у меня полная задница в семье. Ан нет. Теперь я понимаю, что у меня все норм было. Это просто жесть!

— Согласна. Ты очень кратко смог охарактеризовать всю мою жизнь, — безжизненным голосом проговорила я.

— Я старался, — неопределенно буркнул парень.

— Кристина? — прошептала Доротея и подалась ко мне, но я отскочила от нее, как ошпаренная.

— Дора, — покачала я головой. — Я… я не знаю, что тебе сказать. Я… просто не нахожу слов… Думаю, тебе лучше уйти, — я закрыла глаза и отвернулась к окну, чтобы скрыть разочарование и сожаление.

Кричать и истерить не хотелось, я была морально уничтожена. Надо же, Дора оказалась моей родной матерью. Она скрывала это, а еще активно решала, что для меня будет лучше в жизни, и без зазрения совести отдала в руки подлецу Бранту. Доротея лишила меня материнского тепла по своей надуманной причине, скрыла мое рождение, а потом и вовсе поменяла мою жизнь и выдворила в другой мир. Какой кошмар!

Я прислонилась лбом к стеклу и глубоко вздохнула. Слезы и обида душили, ведь я отдала свою несчастную жизнь за возращение дара ключа Доре. Как же это мерзко и меркантильно с ее стороны. Лучше мне и вправду ничего не знать, чем быть куклой в играх заигравшихся женщин.

— Когда-нибудь ты меня поймешь, — тихо сказала Дора и положила свою ладонь на мое плечо, сжав его. — Я не хотела всего этого. Тогда мне казалось, что я поступаю верно, но… но…

— Хватит! Ничего не говори! — я довольно резко одёрнула Дору и повела плечом, сбрасывая ее руку. — Уходи! Хочу побыть одна!

Ответа я не услышала, но вскоре последовал стук закрываемой двери. А потом я наблюдала в окно, как женщина, приютившая меня после возвращения, покидает не только мой дом, но и мою жизнь. Пришло время жить отдельно. Надеюсь, Доротея это понимает. Ей придется вернуться в свой двухэтажный особняк на другом конце поселения.

— Почему ты не кричишь и не ломаешь мебель? — услышала я.

— Очень ценное замечание, — не смогла сдержать нервного хмыка я, а затем посмотрела за спину и заметила, что Рихард совершенно никуда не собирался.

Он сидел на диване, запустив руки в волосы и нервно их зачесывая назад. Я снова отвернулась.

— Ты так и будешь тут жить? — не ответив на его вопрос, спросила я.

— А ты меня уже гонишь?

— Нет, не гоню.

— Крис, не знаю, что нужно говорить в такой ситуации. Но, наверное, промолчать тоже… будет не очень. В общем, жизнь — дерьмо, особенно у тебя. Но я точно верю, что все будет тип-топ потом… Когда-нибудь… в будущем, — закончил он свою пламенную речь.

— Спасибо, Рихард, за поддержку. Умеешь, конечно, подбирать слова, но я тебя поняла. Только давай договоримся, что впредь ты не будешь выражаться в моем доме.

— Лады. Слушай, а эта ведьма реально меня до уср… — я вскинула бровь, и Рихард закашлялся. — До мурашек меня напугала. Ты понимаешь, что против нее невозможно выстоять? Это же ходячая, неубиенная баба. Ужас! Мне страшно жить! А Варрес? Да на кой он нам нужен? Если там пруд пруди таких сумасшедших ведьмочек. Да они нас в рабов превратят. Слушай, а может, никакой катастрофы и не было? Может, это ведьмы, ну, там… попускали свои фокусы в небо, поколдовали над чем-нибудь и сказали, что это катастрофа. А на самом деле просто решили выдворить оборотней из их мира? А? Как тебе версия?

— Версия нормальная. Только толку от нее? Сейчас истоки переселения оборотней меня меньше всего волнуют, — я покачала головой и упала в кресло.

— Это да. Я просто решил пофилософствовать. А то фиг знает, что делать, — тяжело вздохнул Рихард. — Может, все-таки попсихуем, разнесем гостиную и выпустим пар? Говорят, держать все в себе вредно, — с умным видом поделился парень.

— Рихард, это мой дом, и разносить тут мы ничего не будем. Примем все стойко и спокойно.

— Ты… скучная и… сильная.

— Ага, — я встала и пошла наверх, так как не могла уже быть «сильной» перед мальчишкой.

Наверное, если бы не он, то я точно разнесла бы гостиную по кирпичикам и скатилась бы в безобразную истерику. А так я чувствовала ответственность за подростка и старалась стойко принять жестокую правду.

Я упала на кровать, не раздеваясь, отчаянно желая, чтобы этот день поскорее закончился. А еще, чтобы Марка нашли.

А Луна… Может, она и вправду непричастна к появлению Роланда в стае и покушению на Марка? Как мне показалось, супруга альфы была довольно искренна в этом. А где может быть Марк?

Свернувшись калачиком, я не заметила, как вырубилась. А во сне… во сне пришла боль, сжигающая кости и выворачивающая все кишки наружу. Мне хотелось выть и кричать, но я не могла и лежала, словно парализованная. Только капелька слезы скатилась по моей раскаленной от агонии щеке, и она вскоре просто испарилась, оставляя белую полоску от соли.

Я беззвучно кричала, запертая в неподвижном теле, бесновалась и выла внутри себя. Казалось, на моем теле нет единой клеточки, непронзенной отчаянием, болью и изменением. Я менялась здесь и сейчас. Организм перестраивался, выкручивались суставы и кости, но все это происходило, как будто без меня. Словно непослушное и одновременно пластилиновое тело мяли, а сумасшедший скульптор вылепливал по своему желанию причудливые и уродливые формы. Я на мгновение смогла открыть глаза, но лучше не делала этого…

Маринэлла довольно скалилась мне в лицо и держала какую-то бурду в бокале. Затем она подняла мою парализованную шею и буквально насильно влила в рот непонятную гадость. Я почувствовала медный привкус крови, какой-то мягкости и слизи, но выплюнуть так и не смогла, послушно проглотив, как того хотела ведьма.

— Я же говорила, что с тебя надо снять блок. Только не ожидала, что тебя начнет терзать еще и тоска по истинному. Н-да, не повезло, конечно. Но в любом случае теперь уже назад не повернуть. И это лучше делать без свидетелей. Скоро все закончится. Только помни, что я тебя жду. И, кстати, весь запас восстанавливающего средства для тебя и волчонка я оставила в твоей тумбочке. А то, думаю, обращаться к Доре ты навряд ли захочешь, — хохотнула эта сумасшедшая. — Ко мне, конечно, тоже. Но ты ведь достаточно благоразумна, чтобы понимать, что волчонку без меня не справиться. Ой, сколько презрения я вижу в твоих глазах, — она