Одна ночь соблазна - Гэлен Фоули

— Доброе утро, Уолш.

В ответ дворецкий церемонно поклонился.

— Лорд Алек, — проговорил он. — Мисс.

— Добрый день, сэр, — пробормотала Бекки, смущенно прячась за спину Алека, который решил, что его дева-воительница больше пугается ледяного взгляда величественного дворецкого, чем вооруженных казаков. Впрочем, он прекрасно ее понял, вспомнив о печальном опыте с герцогскими дворецкими, который она получила как раз сегодня.

Мистер Уолш смотрел на девушку с явным подозрением. Казалось, его взгляд говорил: «Кто вы такая, раз держите под руку одного из молодых хозяев? И где, молодая леди, сопровождающая вас дама? О Боже!» Потом обернулся к Алеку и высокомерным тоном спросил:

— Чем могу служить, милорд?

Алек тотчас придумал, чем отвлечь этого непреклонного стража ворот.

— Э-э-э… Не распорядитесь ли вы подать нам завтрак в утреннюю гостиную?

Мистер Уолш поджал губы и поклонился:

— Сию минуту, милорд.

— Отлично! Он добрый малый. Сюда, пожалуйста, мисс Уорд.

— Он напугал меня до смерти, — прошептала Бекки, пока они рука об руку поднимались по мраморной лестнице.

— Да нет. Он просто притворяется, поверь мне. — И он повел Бекки по коридору третьего этажа, пытаясь вспомнить, которая из дверей ведет в гардеробную Бел. — Через час он уже будет есть из твоих рук.

— Сомневаюсь.

Услышав за спиной эхо быстрых шагов мистера Уолша, Алек негодующе фыркнул. Бекки со страхом оглянулась на дворецкого, но Алек кивком распорядился продолжать путь.

Внезапно он остановился и резко обернулся назад:

— Послушайте, старина, вы что, следите за нами?

— Прошу прощения, милорд, но его светлость… «Да старика не проведешь!»

— Можно вас на два слова, мистер Уолш? — Алек ухватил дворецкого за костлявый локоть и отвел в сторонку, сделав знак Бекки, чтобы подождала.

— Несомненно, лорд Алек.

— Послушайте, старина, — начал он доверительным тоном. — Эта молодая леди оказалась сейчас в затруднительном положении. Я знаю, что вам пришло в голову, но поверьте, она вовсе не то, что вы думаете. На самом деле она внучка графа.

— Естественно, сэр. И какой же это может быть граф? Алек вспыхнул от скептического тона дворецкого.

— Толбот. Но вы должны поклясться, что никому не скажете ни слова.

— Даже его светлости?

— Особенно его светлости. Никому, — с нажимом повторил Алек. — Дело вот в чем, старина. У малышки нет ничего, кроме того, что на ней надето. Сами видите, это уже почти лохмотья. Она попала в серьезную переделку, и сейчас я — единственное, что у нее есть.

— Позвольте узнать, сэр, — прервал его мистер Уолш, — это ваша кровь на рукаве или чья-то еще, милорд? Что с вами произошло?

— Небольшая потасовка. Не беспокойтесь. Там просто царапина. Говорю же, она в опасности. Эту девушку преследуют некие довольно неприятные… личности. У нее никого нет.

Мистер Уолш с новым беспокойством посмотрел на Бекки.

— Не могу представить, что Роберт или Бел отказали бы этой девушке в помощи, особенно учитывая их заботу о бедных.

— Я обещал его светлости, что в его отсутствие не допущу никаких ваших… эскапад.

— Никаких эскапад, слово чести! — Алек поднял правую руку. — Это не для меня, для нее. Роберт бы ни за что не оставил бедную молодую даму в беде. А что касается Бел, то она сейчас размером с амбар. Ей ведь скоро рожать.

— Ох, сэр! — замахал руками дворецкий.

— Но ведь это правда. Пройдет много месяцев, прежде чем она сумеет влезть в свои наряды, а ктому времени весь ее гардероб в любом случае выйдет из моды. Имейте же сердце, старина. Ведь никакого убытка! Мы оба знаем, что у герцогини по крайней мере две комнаты набиты платьями.

— Ну хорошо, — сдался Уолш, поджал губы и снова посмотрел на Бекки, но на сей раз из-под привычно высокомерной маски мелькнул сострадательный взгляд. — Я вызову на помощь одну из горничных. Это может оказаться нелегким делом, — вздохнул он. — Туалет вашей молодой леди, — с нажимом добавил он, — в полнейшем беспорядке.

В битве между гордостью и практичностью последняя победила.

Наконец в чемодане оказалось все необходимое, от чулок, сорочек и нижнего белья до шелкового палантина, лайковых перчаток, двух шляп с широкими полями и маленькой шляпки с козырьком, желтого зонтика, четырех простых утренних платьев, нескольких нарядов на выход, обеденных платьев, платьев для прогулок и дорожных костюмов.

Далее последовал роскошный завтрак в светло-голубой утренней гостиной, где им прислуживали несколько ливрейных лакеев. В белых париках слуги прошествовали в высокие белые двери, внесли подносы с кофе, чаем, свежим апельсиновым соком, булочками. Под крышками блюд прятались сосиски, бобы, яйца и горячие тосты с маслом.

Одетая в свободное дневное платье из узорчатого муслина, Бекки бросила на Алека выразительный взгляд. Он уже избавился от окровавленной рубашки и куртки и надел кое-что из гардероба своего брата. Одежда сидела отлично, но Алек жаловался, что она «скучная, скучная, скучная»!

«Безупречный герцог», как, по словам Алека, называли Хоксклиффа, одевался слишком консервативно по сравнению с более живым стилем его младшего брата.

Алек ленивым жестом велел лакеям ставить подносы с едой на стол, а не на буфетную стойку. Бекки видела, он привык, чтобы ему прислуживала толпа лакеев.

«О Господи, — думала Бекки, — если бы я так прожила всю жизнь, то тоже стала бы испорченным ребенком».

Завтрак поднял им настроение. Алек поглощал огромные количества еды и кофе, а Бекки обнаружила, что аппетит у нее куда лучше, чем она ожидала.

— Кто это? — спросила она через некоторое время, кивнув на портрет над алебастровой каминной полкой, где была изображена величественная дама с лукавой искоркой в темных глазах.

Алек помолчал, едва взглянув на картину.

— Это мама. Она ушла, когда я был подростком. — И продолжил завтрак.

— Ушла?

Молодой человек пожал плечами.

— Умерла. Такие дела. Бекки была поражена.

— Как так? Умерла или ушла?

— И то и другое. Ушла, потом умерла. — Он вытер уголки рта льняной салфеткой и холодно осведомился: — Ты действительно хочешь знать или просто так спрашиваешь?

Бекки нахмурилась, с удивлением глядя на Алека.

— Думаю, действительно хочу знать. Алек налил себе еще чашку кофе.

— Очень романтичная история, — проговорил он с насмешливым безразличием. — Когда мне было четырнадцать лет, она ударилась в авантюру со своим возлюбленным, маркизом Карнартеном, своей «истинной любовью». Он — отец двух моих братьев-близнецов, Дальмена и Люсьена. Строго говоря, сводных братьев.

Бекки смотрела на него огромными глазами.