Россия 2015. Эпидемия - Алексей Фомин

В пяти метрах от них, в тесном круге света свечи, прилепленной на край грубо сколоченного дощатого стола, сидели четверо и, как зачарованные, внимали блеклому голосу диктора, зачитывающего указы новой власти. Было во всем этом что-то нереальное, потустороннее. И в этой роскошной черной, бархатной ночи, и в примитивной, почти первобытной обстановке, и этом мерцающем мертвенным светом, чуде постиндустриальной эпохи, безапелляционно вещающем: «… отнять… отнять… отнять… не пущать… не пущать… не пущать…»

Колосов подошел поближе к столу, стараясь разглядеть часы в тусклом свете свечи.

– Ого, почти час ночи. Вы как хотите, друзья мои, но я отправляюсь спать. Андрей, устрой на ночлег Анатолия Львовича, – попросил он, направляясь в дом.

День не задался с самого утра. Тяжело поднимались, долго и неорганизованно собирались в дорогу. Все были как бы придавлены и дезорганизованы вчерашними новостями. Вдобавок подвел с фарами торговец с рынка. Хотя клятвенно заверил, что завтра фары точно будут. Но к чему они завтра, если они нужны именно сегодня. Когда к одиннадцати часам подъехали к перекрестку, от которого шла дорога к лаборатории, обнаружилось, что она заблокирована милицией.

– Проезжай, проезжай, – замахал палкой гаишник, когда они вознамерились свернуть на нужную им дорогу.

Колосов тронул машину, и микроавтобус стал удаляться от перекрестка.

– Анатолий Львович, здесь есть еще какая-нибудь дорога? – спросил он.

– Не-ет, дорога в хозяйство только одна, – ответил тот.

– Что же будем делать? – Колосов выглядел явно растерянным.

– Остановись, – скомандовала Марина, – сейчас я все разузнаю.

Она вышла из фургона и легкой походкой, слегка покачивая бедрами, направилась к милицейским машинам. Судя по всему, гаишники весьма благосклонно восприняли ее появление и даже вступили с ней в переговоры.

– Придется нам подождать, – сказала Марина, забравшись в фургон и устраиваясь в кресло, – туда губернатор проехал со свитой. Какие-то у них там важные переговоры с потенциальными инвесторами.

– И сколько это продлится? – поинтересовался Виктор.

– Они только что туда проехали, минут десять-пятнадцать назад. Ну, сколько обычно длятся переговоры? Может быть, час, может быть, два. Не знаю. – Марина пожала плечами.

– Черт возьми, – в сердцах выругался Колосов.

– Все, что ни делается, все к лучшему, – философски заметил Андрей. – Хороши бы мы были, если б приехали сюда на полчаса раньше.

– А я вот что думаю, – задумчиво проронил Анатолий Львович, – странно все это. Ну, я понимаю зачем в прежние времена первое лицо области посещало какой-нибудь колхоз. Но зачем нынешнему губернатору ехать к китайскому помещику, в его частное китайское хозяйство, да еще встречаться на его территории с какими-то инвесторами? Не понимаю. У него в городе места, что ли, нет для проведения переговоров?

– А чего тут непонятного? – удивилась Вика. – Просто к местному китайцу приехали его соотечественники, вот губернатор к ним и пожаловал, небось, что-нибудь продать им хочет.

– Да-а… – только и сумел выдавить из себя Свирский, – я потрясен гибкостью мышления нашей молодежи. Признаться, мне подобное и в голову не приходило.

– Давай, Петрович, – прервал дискуссию майор, – ищи подходящее место для стоянки. Но так, чтобы нам перекресток было видно. Будем ждать, пока это совещание разъедется.

Расположились на обочине, за изгибом дороги, так чтобы «Транзит» не мозолил глаза гаишникам и в то же время можно было наблюдать за перекрестком. Как только «Форд» припарковался, Михаил первым выбрался из фургона, забрался на небольшой пригорок и, развернув спутниковую антенну, включил ноутбук. Все остальные последовали за ним, только Андрей остался рядом с машиной наблюдать за перекрестком. Удобно устроившись в теньке на травке, вытянувшись во всю свою почти двухметровую длину, он изредка бросал взгляды в сторону перекрестка, наблюдая за гаишниками, перегородившими дорогу. Убаюканный теплым ветерком и шелестом листвы, Андрей не заметил, как заснул. Разбудил его звук хлопнувшей двери. Он сразу автоматически вскочил на ноги и увидел перед собой улыбающегося Свирского.

– Что, уже уехали? – спросонок испуганно спросил майор.

– Нет-нет, что вы, спите спокойно, я присмотрю за перекрестком.

– Вот стыдоба-то, это ж надо… заснул. – Майор сокрушенно покрутил головой. – Совсем от службы отвык, расслабился… Я долго спал?

– Часа полтора. – Анатолий Львович снова улыбнулся.

– Ну что? Какие там новости?

– Шатунов звонил. Вы не знаете Шатунова? – спросил профессор, увидев, что Андрей безразлично пожал плечами. – Шатунов – это бизнесмен, которому мы должны отвезти вакцину. А касательно глобальных новостей… Первый канал пропал, другие телестанции репортажей из Москвы не ведут. В основном – всякого рода рассуждения и предположения о том, что сулит приход коммунистов к власти, да что будет, да как, и тому подобное. Предположения на тему – почему исчезла связь с Москвой. Кто-то даже уверяет, что это власть заблокировала прохождение теле– и радиоволн, а также отрубила все телефонные кабели. Чушь, наверное. Но уверяют, что такие технологии принципиально существуют. Короче говоря, Михаил обшарил весь Интернет, весь теле– и радиоэфир – ничего нового, кроме так называемой аналитики, нет. Может, оно и к лучшему? Ситуация успокоится, и все войдет в нормальное русло? – с надеждой спросил Свирский.

– Может быть. Я тоже на это надеюсь, – согласно кивнул майор.

– Главное сейчас – побыстрее запустить вакцину в массовое производство. Скажите, а давно вы из армии уволились? – неожиданно сменил тему разговора Анатолий Львович.

– Два года, – поморщившись, ответил Андрей.

– Почему вы так наморщились, Андрей Сергеевич? Вы не любите армию? Поэтому вы так рано уволились, да?

Майор нехотя принялся отвечать, растягивая каждое слово:

– Да нет… Армию я люблю… Теоретически… Но… Вот то, что сейчас… Это не армия, это – банда какая-то. Можно еще сказать так – сообщество или структура. Сообщество, которое в принципе не может выполнить свою главную задачу – защитить страну. Вот это сообщество как-то крутится, решает свои собственные проблемы теми способами, которые ему доступны. Кто-то внутри этого сообщества очень даже неплохо устраивается, а остальные… Помойка, одним словом.

– Понимаю. – Анатолий Львович сочувственно покачал головой: – Вы из принципиальных соображений уволились. Да?

– В конце концов, принципы можно было бы и спрятать подальше, и попытаться дослужиться до более-менее приличной пенсии, – ответил Веретенников, – но… Мне это не грозило. Своего потолка я уже достиг, выше меня бы уже не пустили.

– Почему? – удивился Свирский, – ведь вы еще так молоды, а уже майор.

Андрей усмехнулся:

– Я вам лучше армейский анекдот расскажу: «Приходит к генералу сын и спрашивает:

– Папа, скажи, я буду генералом?

– Обязательно, сынок, – отвечает тот.

– А маршалом?

– Нет, маршалом ты не будешь.

– Почему?

– А потому, что у маршала свой сын есть». Понятно? А я кто? Да никто! Крестьянский сын. А вокруг полно чьих-то сыночков. Всех их наверх тянут. А как какая-нибудь помойная дыра образовалась, так меня обязательно туда засунут. Как в Чечню ехать, так – я. А как квартиру получать, так – фиг. Да… А тут у меня на горизонте этот дом, в котором я сейчас живу, нарисовался, вот я и уволился.

– Да, да… Конечно… – задумчиво сказал Свирский, – дедовщина в действии.

– Ну при чем здесь дедовщина, профессор? То, что вы называете «дедовщиной», существовало во все времена, в любом обществе и в любых его институтах. Вот вам пример. Приходит к вам аспирант обсудить какой-то вопрос. А вы ему раз – подсовываете автореферат, который вы полчаса назад получили от заведующего кафедрой вместе с просьбой написать рецензию, или как она там называется. И говорите: «Милейший Иван Иванович, подготовьте, пожалуйста, к завтрему рецензию вот на этот автореферат, ибо я бесконечно занят». А он вам: «Конечно, конечно, глубокоуважаемый Анатолий Львович, какие могут быть сомнения. Сделаю все в лучшем виде». Ну? – майор хитро улыбнулся, – что это, как не дедовщина в чистом виде? Бывали у вас подобные случаи?

– Пожалуй, вы правы, – смущенно улыбаясь, согласился Свирский, – наверное, это тоже дедовщина.

– Вот! – торжествующий Андрей поднял вверх указательный палец. – Значит дело не в явлении, а в людях. Вы же со своим аспирантом не бьете друг другу морды, не кроете друг друга матом, не стараетесь втоптать в грязь или размазать по стенке. Вы нормальные, порядочные, воспитанные люди. Поэтому и отношения у вас приличные. И даже если в вашей среде заведется кто-нибудь ненормальный и неприличный, то сама среда отторгнет его. Он не сможет в ней жить, задохнется, как рыба, выброшенная на берег.