Миллиардер. Книга 1. Ледовая ловушка - Елена Кондратьева

Иванов ничего не ответил. Андрей посмотрел на бессильно распластавшееся тело морлока, на большущую лапу и вспомнил морду Рыжика. «Картофка. Хорофо! Нрафится!»… Зверь разговаривает, а одичавшие люди едят друг друга. Кто из них имеет большее право называться человеком?

— Идемте дальше, только внимательнее, — велел капитан. — Где один, там и другой, по Кавказу знаю.

Около двух часов они шли по тайге. Вокруг снова не было никаких следов цивилизации, не было и признаков того, что здесь недавно прошла спецгруппа. Грищенко несколько раз пытался связаться со своими, но безуспешно.

— Я же говорил — со связью здесь странные вещи творятся, — прокомментировал младший научный сотрудник.

— А как вы между собой общаетесь?

— А мы далеко не ходим, — коротко ответил Иванов.

После короткого привала, на котором было съедено по упаковке сублимированной ветчины с хлебом и выпито по нескольку глотков кедровой, впереди пошел Иванов. Гумилев шагал следом, глядя на камуфлированную спину ученого, и думал — что, если этим же путем совсем недавно шла Ева? Или ее… или ее тащили… Воображение тут же услужливо предоставило картинку: полуобнаженную Еву, привязанную за руки и за ноги, тащат на палке двое морлоков.

Андрей потряс головой, прогоняя страшное видение, и едва успел остановиться, потому что шедший перед ним Иванов с воплем провалился под землю.

Они с капитаном встали на колени, вглядываясь в разверзшуюся яму. Трухлявые бревна, скрепленные толстыми скобами, были проломлены, а где-то внизу копошился Иванов, перемежая стоны с руганью, не вполне достойной младшего научного сотрудника.

— Что у вас там? Целы? — крикнул Грищенко.

— Цел… Нога вот только… — отозвался Иванов.

— Угораздило же вас… — с досадой сказал Грищенко. — Давайте спускаться, Андрей Львович. Посмотрим, что там за погреб, оценим потери, да и будем вытаскивать.

Это и в самом деле оказался погреб — с бревенчатыми стенами, поросшими белесыми грибами и плесенью, с грубо сколоченными полками и даже подобием лежанки, на которой валялись сгнившие тряпки. Пока капитан возился с Ивановым, осматривая поврежденную ногу, Андрей исследовал помещение.

На полках стояли проржавевшие консервные банки без этикеток. Он заглянул под лежанку и обнаружил там продолговатый ящик, с виду цинковый. Вытащил, откинул крышку, посветил фонариком. В ящике лежали связанные бечевкой толстые пачки советских денег довоенного образца, автомат ППШ, несколько круглых дисков к нему, две длинных винтовки, пара ребристых гранат.

— Капитан, посмотрите! — позвал он. Грищенко сунулся через плечо, хмыкнул:

— Ого! Наверное, старый схрон.

— Чей бы это?

— Мало ли чей. Может, японские шпионы делали, может, наши уголовнички… Тут и до, и после войны кого только не шастало. Вон, до сих пор, видали, что творится?

— И куда это все?

— Да засуньте обратно, пускай гниет. Не в музей же. У нас к тому же хватает проблем — доцент ногу сломал.

— Я не доцент! — откликнулся Иванов. — Я младший научный сотрудник.

С грехом пополам они выволокли стонавшего «доцента» наверх, где Грищенко смастерил ему шину из березки и сделал укол обезболивающего.

— Что будем делать? — спросил Гумилев. — Скоро стемнеет.

— Заночуем. Все равно не успеем до света дойти, с грузом-то… Может, наши на связь выйдут.

— Страшновато, — признался Гумилев.

— А что поделать? Давайте-ка дров насобираем, костер разложим. И теплее, и светлее, и горячего поедим.

Пока они занимались костром, в самом деле стало почти темно. Заморосил дождик, вокруг назойливо зудели комары, но их отгоняли прицепленные к курткам электронные японские пугалки.

Поужинав и еще раз безуспешно попытавшись связаться с группой, решили дежурить по очереди, по три часа. Иванов потребовал, чтобы и его включили в дежурные, но капитан велел ему спать, а сам вызвался стеречь первым. Андрей согласился и тут же уснул, прислонившись к стволу дерева.

… Проснулся он от того, что Грищенко тряс его за плечо.

— Ш-ш-ш! — прошипел капитан. — Кто-то вокруг ходит.

Андрей тут же вынул пистолет и прислушался.

Тайга жила своей ночной жизнью: скрипы, шорохи… Ничего особенного Гумилев не слышал, но полагался на острый слух капитана — уловил же тот сопение морлока в сарайчике… Хотя нет — вот неподалеку треснула сломанная ветка.

— Кто там ходит? — вполголоса окликнул Грищенко. — А ну, обзовись! А то стрелять буду!

Тот, кто стоял в темноте, не ответил. Снова чуть слышно хрустнула ветка.

— А, гадина, — сказал капитан и дал короткую очередь в том направлении. И сразу же вокруг заухало, загоготало; в нечленораздельных воплях прорывались вроде бы различимые слова, Андрей точно услышал «чужой» и «убить». Прижавшись к стволу, он принялся палить в темноту. То же делали Грищенко и проснувшийся Иванов. Когда патроны в обойме кончились, Гумилев схватил длинную головню из костра и бросился туда, где, как ему казалось, находился найденный ими погреб.

— Куда?! Стой, дурак! — заорал вслед капитан, но Андрей не слушал.

Он не ошибся, выбрав направление. Соскользнул в погреб, кинулся в угол, к лежанке. Нашарил под ней цинковый ящик, выволок, обламывая ногти, откинул крышку, ощупью нашарил гранаты. Сколько им лет?! Вдруг там что-то проржавело? Но рассуждать было некогда — он выкарабкался наверх и побежал к свету костра, надеясь, что не попадет под огонь своих. Вокруг по-прежнему ухало и верещало. На ходу Гумилев выдрал из гранат кольца — он примерно представлял, как обращаться с подобными вещами — и одну за другой швырнул их в темноту, туда, где вопили громче всего.

И упал ничком, споткнувшись о корневище.

Он закрыл руками голову, ожидая, что на спину кто-то бросится и начнет рвать когтями и зубами. Секунда, другая, третья… Совсем рядом бухнуло, посыпались комья земли, потом бухнуло еще раз, так, что зазвенело в ушах.

И наступила тишина.

Утром они мастерили носилки из двух винтовок и опустошенных рюкзаков. Лежать на них было нельзя, зато сидеть — вполне.

Остаток ночи прошел спокойно. Они не спали — сидели у костра, потягивая каждый из своей фляжки. Пару раз стрельнули для острастки на шум, но никто их более не тревожил. Когда немного рассвело, пошли посмотреть на следы ночной битвы.

Две небольшие воронки располагались в паре метров друг от друга. Земля и опавшие листья были забрызганы кровью, валялась оторванная челюсть с клочком грязной бороды. Трупов не было.

— Обгадились, мурло, — удовлетворенно произнес капитан.

— Крови много, — сказал Гумилев. — А трупов нет.