Безликая женщина (ЛП) - Хамм Эмма

Айслинг не успела ничего сказать, герцогиня исчезал.

Она держала кусочек бумаги в руке, словно это было лучшее стекло. Она не хотела смять его пальцами. Если это была жестокая шутка, она разгромит весь замок.

Айслинг выдохнула с облегчением, увидев, что буквы остались на бумаге. Герцогиня не врала. Там были чары, что освободят ее.

В окно кто-то скребся. Она оглянулась и увидела Лоркана, добравшегося по замку до окна. Он перелез через подоконник и рухнул на пол.

— Ты собираешься сделать это?

— Ты слушал?

— Я хотел войти в комнату, но ты настаивала, чтобы я прятался, и я решил, что пока не должен входить.

Она строго посмотрела на него.

— Лоркан.

— Я пытаюсь не быть нахальным, — прорычал он. — Ты сделаешь это? Бадб не просто так тебя прокляла, хоть тебе и десяти лет не было. Вряд ли снятие чар — хорошая идея.

— Я устала не существовать для своего вида, — тихо ответила она, гладя бумагу, в которой содержалось ее будущее. — Я стою перед ними, а они меня не видят. Я могу хмуриться, могу улыбаться, корчить гримасы, а никто из фейри не отреагирует. Я существую между миром живых и мертвых.

— Но разве стоит обменивать на это свою безопасность?

— Я просто хочу быть личностью. Чтобы мне смотрели в глаза и видели мою душу. Я хочу увидеть свое лицо впервые за годы, — она вытерла слезу со щеки. — Лоркан, я даже не помню, как я выгляжу.

— Я всегда мог тебя видеть, — прошептал он. Он спрыгнул с выступа, замер, а потом прошел к ней. Его хвост покачивался, он потерся об ее колени, прошел между ее ног. — Думаю, обидно скрывать такую красоту от мира и дальше.

Она медленно выдохнула.

— Тогда пора снять это проклятие.

Лоркан отошел и прыгнул на гору подушек. Пыль взлетела в воздух вокруг него, и он сильно чихнул. А потом тихо сел и смотрел на нее большими глазами.

Что она делала? Она так просто приняла решение?

Бадб прокляла ее с добрыми намерениями. Она хотела, чтобы Айслинг была в безопасности, и чтобы ее душа была целой, если фейри попытаются использовать ее против ее семьи.

Но…

Она поймала свое отражение в зеркале. Гладкая поверхность лица, неясное пятно на месте черт. Она устала быть призраком в клетке из плоти и костей.

Айслинг теребила края пергамента, отнесла его к пруду в углу. Она стряхнула лохмотья с плеч, одежда Брана упала кучей на краю пруда.

Она глубоко вдохнула, коснулась воды носком, а потом медленно пошла вперед. Пруд был достаточно глубоким, чтобы укрыть ее по плечи. Соль покалывала губы, едкий вкус возник на языке.

Прижимая бумагу к груди, она смотрела, как темные чернила растекаются на воде.

— Именами моих предков, моих богов и меня я взываю, духи воды. Придите, очистите меня от всей магии, восстановите баланс моей души. Объединив наши воли, мы сделаем это.

Мелкая рябь появлялась на воде от каждого ее выдоха. Чернила кружились, сгущались, магия текла из ее ладоней в пруд. Она тянулась из ее кожи с каждой секундой.

Мелкие ладони гладили ее бока, духи воды убирали чары защиты с ее кожи. Созданные только водой, они были поразительными и бесконечно добрыми. Их тела сливались с водой, невидимые, но легко ощущаемые.

Они существовали на магии, и она устроила им пир.

Ладошка толкнула ее вперед. Они тянули ее глубже в пруд, пока она не опустила голову под воду.

Темные волосы развевались вокруг нее. Чернила текли, и она ощутила горечь на языке. Духи воды тянули за потрепанные нити ее проклятия и гадали, будет ли больно.

Наконец, проклятие распуталось, покидало ее ладони как вены, которые тянули из ее кожи. Она открыла рот и вдохнула затхлую соленую воду.

Айслинг взмыла к поверхности, схватилась за край пруда и откашляла воду и чернила. Они не кончались. Ее глаза расширились. Она царапала камень пальцами, все больше черной жижи лилось из ее рта.

Она заскулила, но терпела, ее тело избавлялось от эффектов проклятия.

Темные чары погрузились в камень. Выжженные пятна показывали, куда из нее вылилась тьма, что погрузилась в ее легкие и кости. И хоть это пугало, это и освобождало.

Дрожа, она перевернула руки. Татуировки глаз остались на ладонях, но не пульсировали силой. Глаза не моргали, но кончики пальцев стали бледными, как вся ее кожа, и ногти были светлыми.

Слезы полились из ее глаз. Она тихо всхлипнула и опустила лоб на шершавый камень.

— Айслинг? — тихо спросил Лоркан.

— Да?

— Ты закончила?

Она кивнула у камней.

— Думаю, да.

— Хорошо, потому что это было отвратительно, — она услышала, как он спрыгнул на пол. Он прошел к ней, когти стучали с каждым шагом. — Ты знаешь, что мне не по себе от рвоты.

— Ох, прости, что тебе было неприятно, — казалось, ее голова не была соединена с телом. Она была такой тяжелой, но Айслинг смогла поднять ее и пронзить его взглядом. — Прости, что я пытаюсь быть нормальной.

— Да, если бы ты обошлась без всего… — он поднял лапу к пасти и изобразил тошноту. — Я не хочу думать об этом, а то и меня стошнит.

— Лоркан, как ты практиковал магию всю жизнь и сохранил слабый желудок?

— Я не делал такого.

— Просто отойди, или ты промокнешь, — она выбралась из пруда, вода летела в стороны.

Он заворчал и побежал в другую часть комнаты.

— Ты знаешь, что я не люблю быть мокрым!

— Ты можешь помолчать?

— Я бы хотел поесть. Я долго тебя выслеживал, мне нужно питание.

— Еда будет через минуту.

— Я бы хотел сейчас.

Айслинг посмотрела на потолок, бормоча напевы, что должны были ее успокоить. Они не сработали, и она сдалась и хмуро посмотрела на него.

— Я могу сначала посмотреть на себя впервые за двадцать лет? Или мне ждать тебя, а потом увидеть, насколько изменилась моя жизнь?

— Ждать, — кивнул он. — Я очень голоден.

— Я бы выкинула тебя из окна, жалкое подобие человека.

Она отвернулась от него и прошла к трюмо в углу. Зеркало треснуло и потемнело от времени, но этого хватит, чтобы она увидела, что магия прятала от нее.

Осколок меньше ее ладони остался чистым, и ей пришлось согнуться, чтобы поднять его. Она закрыла глаза, боясь того, что увидит. Она была милой? Или жуткой? Она вообще узнает себя?

Айслинг взяла себя в руки и посмотрела в свои глаза.

Женщина в зеркале глядела на нее, такую она еще не видела. Она думала, что постарела, как ее семья. Айслинг знала, что ее сестра была красивее нежной паутины. Она видела в зеркале немного от ее семьи, но видела и себя.

Темные локоны обрамляли лицо в форме сердца, это уже было приятно. Темные брови изящно изгибались над темными глазами. Нос плавно изгибался, а над упрямым подбородком были губы цвета вина.

Но в ее глазах бушевала буря. Тонкие морщинки были у ее глаз, линии трудностей, страданий и усталости, навеки отметившие ее кожу. Маленький шрам пересекал ее левую бровь от камней, что бросали в нее дети. Она строго сжимала губы, выглядела как женщина, идущая в бой. Она гадала, как часто так зло выглядела.

Лапы прошли к ней и замерли.

— Что думаешь?

— Она не такая, как я ожидала.

— То есть ты не такая, как ты ожидала.

— Да, — Айслинг подняла ладонь и коснулась щеки, сверяясь, видела ли себя в зеркале. — Я не ожидала, что выгляжу так…

Лоркан прыгнул и опустил лапу на ее ладонь.

— Ты всегда была красивой, Айслинг, как бы ни выглядело твое лицо.

Она коснулась пальцем губы еще раз и подула.

— Давай спать.

— Ты в порядке?

Она тихо покачала головой и опустилась у камина.

Ее лицо. Таким оно было теперь, и она не знала, что чувствовала насчет этого. Она была красивой, да. Но она не ожидала, что будет так похожа на свою семью.

Айслинг видела их лишь раз после того, как они отказались от нее. Издалека. Они с Дикой Охотой искали в окрестностях таких, как она. Но не пришли за ней.

У нее был упрямый лоб отца. Она помнила, как он уводил охоту от ее хижины. Полные губы ее матери, сильная челюсть ее брата, поразительный взгляд ее сестры смешались на лице, которое она с болью узнала. Она выглядела совсем как ее сестра.