Очарованная земля - Роджер Желязны

«Зачем ему это могло понадобиться?»

«Когда ты погрузил окрестную землю в хаос, все простые пути сюда оказались прегражденными, но только не Зеркало. Если он нашел способ перекрывать его, значит, мы оказались совершенно отрезанными от всех внешних миров, и сам Джелерак не может вернуться для обновления, к которому он стремится. Мне теперь кажется, что Барэн уподобился захватчикам, посягающим на чужое. Он хочет присвоить это место себе и, тем временем, пытается найти способы, которые бы позволили ему управлять тобой».

«Значит, он не осознает, что я служу Джелераку добровольно, без всякого принуждения, и что человеческие деяния почти ничего не значили для меня все эти долгие годы?»

«Нет. Я ему не говорила. Чем меньше ему известно, тем лучше».

«Тогда в чем же дело?»

«Теперь я не знаю, что делать. Я пришла сюда, чтобы попросить тебя открыть путь через Зеркало и держать его открытым, мешая любым его попыткам закрыть Зеркало снова. Для того, чтобы Джелерак мог вернуться и набраться сил, и разобраться с Барэном по своему усмотрению. Но теперь, когда ты сообщил мне о Джелераке то, что я от тебя услышала, я не знаю, что говорить».

«Открыть Зеркало было бы совсем просто, хотя я не могу обещать, что буду в состоянии держать его открытым, когда мной овладеет очередной приступ безумия».

«…а потом я хотела попросить тебя послать волны Силы и опять встряхнуть землю, чтобы отпугнуть незваных гостей, пока у Джелерака будет возможность пройти через стекло и, кроме того, это убедило бы Барэна, что ты по-прежнему невменяем, и он не беспокоил бы меня, пытаясь сделать своей сообщницей в бессмысленном деле».

«И что же теперь?»

«Теперь приходится выбирать, какое из двух зол меньшее. Я не знаю. Барэн не очень умен, и я ему нравлюсь. По-моему, мне будет легко с ним совладать. Но все же я по-прежнему испытываю чувство долга перед Джелераком. Что бы ты не говорил о нем, он всегда хорошо относился ко мне».

«Ты можешь рассчитывать на это, несмотря на то, что происходит».

«Из уважения к моему положению, конечно. Он не был чужим при дворе Джандара».

«Так это, или нет, но в этом было что-то более личное, чем я предполагал».

Она напряглась. Потом рассмеялась.

«Нет, в это я не могу поверить. Джелерак? В нем всегда было что-то почти монашеское. Его интересовали только его Знания».

«Он мог призвать назад любого из твоего прославленного рода, чтобы говорить со мной».

«Верно».

«Предмет его страсти — это власть и господство над людскими душами. Но все-таки есть две человеческие привязанности, от которых он не смог полностью освободиться; это некоторое чувство братства по отношению к жрицам Бабригора и влечение к тебе. Ты всегда была для него недосягаемой королевой и жрицей».

«Значит, он умело это скрывал».

«Но не от Туалуа, ибо я видел его сердце и все то, что в нем было, даже такое, о чем он сам не подозревал. Но есть причина, по которой я говорю тебе сейчас это. Моя воля слабеет, и я хочу позаботиться о самом себе, пока я ее полностью не лишился. Пока мы здесь разговаривали, я заглянул в будущее. Впереди есть темное пятно, за которое я не могу проникнуть взором. Мне кажется, что он имеет к нему какое-то отношение. Я было собрался отправить тебя в то место, что я приготовил, ради твоей безопасности».

Ее мысли вернулись к человеку в цепях.

«Я не соглашусь», — заявила она.

«Это я тоже увидел. Именно поэтому я заговорил о том хрупком человеческом чувстве, которое испытывает к тебе чародей. В лучшем случае, это зыбкая опора, ведь даже он сам лишь смутно осознает это чувство и не до конца понимает. Предупреждаю, что ты не должна полагаться на него, хотя то, что ты знаешь об этом, может каким-то образом помочь тебе в трудный час».

Она обняла «щупальце».

«Туалуа! Туалуа! Может быть, ты сильнее, чем тебе кажется. Неужели ты не можешь вступить в борьбу с темной силой и одолеть ее?» Она еще не договорила, а атмосфера вокруг нее уже сгустилась и стала мрачной.

«Такое, — наконец ответил Туалуа, — как мне кажется, не суждено мне подобным. Я пытаюсь бороться и буду продолжать эти попытки. Но боюсь, что мои усилия приведут к противоположному результату».

«Не сдавайся. Продержись, сколько сможешь. Обратись к подобным тебе Старейшим Богам, если потребуется их помощь!»

Что-то похожее на смех покатилось под сводами зала.

«Мои прославленные предшественники давно покинули эту плоскость, которой я ограничен. Они не услышат меня в своих высоких сферах. Нет, мы должны готовиться к испытаниям, и я снова должен заняться человеческими делами, потому что оказалось, что они тесно переплетены с моими собственными. Послушай теперь то, что я скажу, ибо я чувствую, как безумие снова начинает овладевать мной…»

От воды в его выложенном яркой плиткой бассейне валил пар, и Холран погрузился в нее по самые плечи, а в воздухе плавал экзотический аромат иноземных благовоний. У него было худое и вытянутое лицо и темные глаза, сейчас наполовину прикрытые, обычно метавшие по сторонам проницательные и выразительные взгляды. Даже когда он отдыхал, его рот изгибался в слегка зловещей улыбке. Он немного наклонился вперед, а одна из его фавориток, опустившись позади на колени, массировала под водой его плечи. Другая подала ему прохладительный напиток в изогнутом и покрытом резьбой клыке какого-то давно вымершего хищника. Он отпил из него и вернул клык, пробежав кончиками пальцев по руке взявшей его девушки.

Когда кристалл вызвал его, он тихонько выругался, взъерошил рукой густую и жесткую копну своих русых волос, сбросил с плеч руки ублажавшей его девушки и повернулся к огромному глобусу, установленному им в стене и обложенному вокруг мозаикой из изящных изразцов так, что получился огромный глаз. Он сосредоточил свое внимание и в зрачке появилось изображение Мелиаша.

— Извини, что беспокою тебя, — заговорил Мелиаш.

— Это случается, особенно когда являешься самым молодым членом Совета. К тому же, это неплохо, полагаю я, если хочешь чего-нибудь добиться. Эти одряхлевшие незапеленутые мумии способны целую вечность решать, стоит ли им помочиться. Кто-то должен время от времени подбрасывать перца им под хвосты, и это выпало на мою долю. Как дела в Сангарисе? Я…

— В Кэннейсе.

— Да, Кэннейс. Знаешь, я ведь действительно завидую тебе, потому что ты занимаешься живой, конкретной работой. Вся эта административная чепуха… что же, от этого никуда не денешься.

Внезапно он замолчал, и на лице его появилась улыбка.

— Да, — сказал Мелиаш. — Здесь недавно произошли некоторые изменения, и я полагаю, что Совет должен узнать об этом. Кроме того, мы раздобыли кое-какую весьма интересную информацию. В общем и целом, мне кажется, что, наконец, пришло время, когда Совет должен принять меры, имеющее непосредственное отношение к Джел…