Шифр Шекспира - Дженнифер Ли Кэррелл

Я вскинула голову.

— Ты разве не знала? Я думала, ты тут все объездила, когда собирала для Роз материалы.

— Много ли разведаешь за месяц? Только и успели, что по верхам пройтись.

— Он значится в книге.

Я уныло подняла глаза.

— Ты что, не читала ее? — Максин схватила со стола книгу и снова сунула мне в руки, раскрыв на следующей после титульного листа странице. Там стояли всего две строки.

«Посвящается Кэт, — прочла я. И чуть ниже, курсивом: — Одной лишь ей — всем сыновьям и дочерям моим»[24].

Я в оцепенении уставилась на страницу.

Максин смотрела участливо.

— Злишься или жалеешь?

— И то и другое.

— Оставь, Кэт. Отпусти ее с миром.

Наши глаза встретились.

— Не могу.

Максин вздохнула и покачала головой:

— Если хочешь увидеться с миссис Престон, лучше поторопись. Шекспир в одиннадцати часах езды отсюда, если не превышать скорость, а осталось уже меньше десяти. Уверена, она об этом знает. Видимо, хочет проверить, так ли нужны тебе эти вещи.

Максин достала карту и показала мне маршрут: ни дать ни взять — рыболовный крюк, который пересекал всю Аризону и, изгибаясь у Тусона, впивался острием в Нью-Мексико.

— Теперь, если не возражаешь, я пойду. Мой сынишка любит слушать сказки на ночь.

Я встрепенулась:

— Конечно. Прости, не знала.

— Давно мы с тобой не виделись, — тихо сказала она.

Я посмотрела на часы. Бен должен был вот-вот вернуться. Наверное, встретимся по пути к машине. Я нехотя собрала копии документов. Платы Максин не приняла бы, поэтому пришлось ограничиться благодарностью.

— Спасибо, — сказала я, стесняясь.

— Береги себя, Кэти, — проговорила Максин.

Снаружи я снова скатилась в темную лощину по пути к театру и парковке, а на дорожке, огибающей его деревянные стены, замерла и прислушалась, но, кроме тихого говора, изнутри не долетало ни звука. Быть может, Ромео и Джульетта поняли, что им суждено расстаться, или Джульетта выпила зелье мнимой смерти.

Пройдя еще три шага, я внезапно услышала какой-то шорох в леске у лощины и оглянулась. Окна библиотеки погасли; перистые облака заслоняли в своем беге луну, и в ее неровном свете решетчатые рамы переливались, словно узор на змеиной коже. Пруд у корней ивы казался вместилищем черноты. Я замерла, силясь определить, откуда донесся звук.

Брр, мороз по коже. Мне снова померещился колкий чужой взгляд — словно кто-то зло сверлил меня глазами из лощины. Я возвращалась к дорожке, ведущей к машинам, надеясь увидеть Бена, идущего навстречу, как вдруг услышала тот самый звук, что так напугал меня на ступенях лондонской набережной: звон клинка, извлекаемого из ножен.

Я пустилась бежать, продираясь сквозь еловые заросли, пока не выскочила в пятно света у автостоянки. Бена нигде не было. Я рванулась к машине.

Закрыто.

Оборачиваюсь — кто-то вышел из тени и срывается мне вдогонку. Я обегаю машину, чтобы отгородиться от погони. В этот миг фары вспыхивают и слышится щелчок разблокировки дверей. Тут-то до меня доходит, что догонял меня Бен с сумкой и высокими бумажными стаканами в руках.

— В чем дело? — взвивается он.

— Я поведу! — выдыхаю я, дергая дверь. — Залезай!

21

— Я снова его слышала, — сказала я, выезжая из города на восток. — Звон шпаги.

Бен прекратил разворачивать сандвичи и поднял голову.

— Уверена? В театре сегодня много дрались на шпагах.

— Он там был. В архиве.

Бен протянул сандвич, но я отказалась. Может, он и привык есть и спать при всякой возможности, но мне сейчас кусок в рот не шел. Пока Бен жевал, ехали молча.

Дорога свернула в горы. Приземистый можжевельник и стланик из пиний сменились корявыми соснами, а сосны, в свою очередь, — темными пиками елей. Лес на глазах делался выше и гуще, подступая к самой дороге, а черная лента по-прежнему поднималась по склону. Луна посеребрила верхушки деревьев, но тени от этого стали только глубже, пока шоссе не начало казаться туннелем, проложенным сквозь темноту.

Мир вокруг нас как будто замер и впал в безмолвие, если не считать шелеста деревьев, а мне так и не удавалось стряхнуть с себя ощущение чужого присутствия.

Я проглотила горький ком и постаралась придать голосу твердость.

— За нами может быть «хвост».

Смяв обертку от сандвичей, Бен оглянулся сквозь заднее стекло.

— Ты что-нибудь заметила?

— Нет. — Я тряхнула головой. — Просто такое чувство.

Он окинул меня долгим взглядом, потом потянулся вперед и выключил фары.

— Господи! — воскликнула я, отняв ногу от педали.

— Не сбавляй скорость, — одернул Бен. — Следи за разделительной полосой.

Он опустил стекло со своей стороны и высунулся по пояс в окно, чуть не цепляясь макушкой за ветки деревьев, а через минуту втянулся обратно. Уютный кофейный аромат в салоне развеялся, вместо него резко пахнуло хвоей и непогодой.

— Ничего — одни деревья.

— Он там, — упиралась я.

— Может быть. — Бен взял в ладони горячий стакан, чтобы согреть руки. — Меня не раз спасало такое вот шестое чувство.

Я уже приготовилась к отмашке или очередному ехидству, поэтому серьезный тон застал меня врасплох. Взгляд в зеркало едва не стоил мне аварии: я не разглядела поворот и еле успела вписаться, взвизгнув шинами у обочины.

— Может, давай я буду смотреть, а ты — вести? — предложил Бен. Он осушил стакан и швырнул его в бумажный пакет. — Не проголодалась еще?

Я тряхнула головой. Тогда Бен достал Чемберса и включил фонарик-карандаш.

— Расскажи мне еще о «Карденио». Чемберс пишет, будто бы кто-то переложил его и адаптировал.

— Под названием «Двойное притворство», — кивнула я, радуясь поводу отвлечься. — В тысяча семисотом с хвостиком.

— Тысяча семьсот двадцать восьмом, — сверился с датой Бен. — Ну так что тебе известно?

— Немногое. — Я отхлебнула кофе. — Это было детище некоего Льюиса Теобальда, который прославился главным образом нападками на Александра Поупа. Теобальд заявил, что Поупово издание грешит ошибками (и не без оснований), а Поуп в ответ обозвал Теобальда бездарным блохоискателем, который не разглядел бы хорошего сюжета, даже если б жил в годы Троянской войны (что тоже было правдой). Поуп даже написал по этому поводу сатирическую поэму «Дунсиада», где изобразил Теобальда королем тупиц.

Бен рассмеялся:

— То самое «перо, которое разит сильней меча»?

— В случае Поупа — сильнее армии мечников. И парочки боевых кораблей в придачу.

— Да, как противник мистер Поуп оказался твердым орешком. Так ты не читала пьесу?

— Нет. Она редко публиковалась. Жаль, я не догадалась поискать ее, пока была в Гарварде. Хотя наверняка у кого-нибудь на сервере завалялась. Первыми, кто начал сливать в Интернет все что ни попадя, были как раз фанаты классицизма. Впрочем, шекспировцы тоже не отставали.

Бен влез на заднее сиденье и достал ноутбук.

Я хмыкнула:

— Думаешь, в этом мегаполисе есть станция?

Мы подъехали к перевалу, где дорога съежилась в узкую ленточку, обвивающую горный склон. Слева стеной вздымалась гора с лысой макушкой, покрытая в основании лесом; справа склон продолжался, почти вертикально уходя вниз. Мы по-прежнему ехали, не включая фар, и на всем косогоре, расстилающемся внизу, не виднелось ни огонька, ни фонаря. Не будь дороги, можно было подумать, что человеческая нога здесь не ступала.

— Да, спутниковой связи. — Бен нажал несколько кнопок, ноутбук зачирикал и ожил, наполнив машину голубым сиянием. Застучали по клавиатуре пальцы, и голубой свет сменился белым, а тот — желтоватым, когда на мониторе выскочила новая страница. — Смотри-ка! — воскликнул Бен. — «Двойное притворство, или Влюбленные в беде».

Он снова защелкал по клавишам.

— Что хочешь услышать сначала: пьесу или то, что идет перед ней, — посвящение, «От издателя», пролог?

— «От издателя», — ответила я, крепче стискивая руль, пока глаза неотступно следили за бледной полоской разметки в ночи.

— Похоже, король Теобальд готов был оправдываться с самого начала. Послушай… — Бен прочистил горло. — «Звучит невероятно, что такую любопытную историю целый век скрывали от мира».

— Теперь уже четыре века, — поправила я.

Бен забормотал себе под нос, просматривая статью по диагонали. Вдруг он выпалил: «Опа!» — да так резко, что я вздрогнула.

— Ты знала, что у Шекспира была незаконная дочь?

Я нахмурилась.

— Стало быть, нет, — сказал Бен.

— Она нигде не упоминается.

— Кроме этой записи.

Я затрясла головой. За все годы копаний в архивах мне не попадалось ничего подобного.

— «Бытует предание, — зачитал Бен, — услышанное мной от того же благородного джентльмена, что передал мне одну из копий рукописи».