Блудные дети - Светлана Замлелова

Наконец они приблизились к стеклянной двери нашего кафе. Одна из них уже приоткрыла дверь, как вдруг новый приступ смеха остановил их, и они замешкались на пороге. В кафе ворвались визгливые нотки девичьего хохота. Потом, не сговариваясь, они умолкли и чинно, цугом вошли в кафе.

Но, усевшись за соседний с нашим столик и разложив вокруг себя свои пакеты, они снова зафыркали и затряслись от смеха. К ним подошла официантка, и девчонки, точно опомнившись, принялись приводить себя в порядок. Пригладили торопливо волосы, поправили косынки. Как только официантка, принявшая у них заказ, отошла от столика, накрасили зачем-то губы.

Им принесли пирог, мороженое, кофе. И, приступив к трапезе, они разговорились.

– Ты видела? – громким шёпотом спросила одна по-русски.

Я вздрогнул, напрягся и стал прислушиваться.

– Ты видела? У неё в паспорте три шестёрки. Я ей говорю: «Нина Михайловна, у вас в паспорте три шестёрки». А она: «Ой, так вот почему у меня отдых всё не залаживается!»

Они снова засмеялись.

– А ты видела, как она испугалась? – спросила вторая.

– А то! Ха-ха-ха!..

– А давай ей по почте три шестёрки пошлём!

– Ха-ха-ха!.. Давай наберём на компьютере... покрупнее! А внизу напишем: «HELL».

– Что это?

– Ад!

– Ха-ха-ха!..

– Представь, получает такая Нина Михайловна письмо. Открывает, а там «666» и «hell». Она сразу у своего Ванечки... у неё Ванечка такой умный, английский язык учит... «Что это, Ваня?» А Ванечка: «Это ад, мама!»

И они снова скорчились и застонали от смеха.

– Это ад, мама! – повторяли они снова и снова и хохотали как безумные.

Две пожилые англичанки за столиком напротив с умилением и любопытством поглядывали на них и о чём-то тихонько переговаривались.

Вдруг стеклянная дверь распахнулась и в кафе ворвалась дама, обвешанная такими же пакетиками как у девчонок. Остановившись на входе, дама испуганно огляделась и, заметив двух хохотушек, широким, решительным шагом направилась к ним.

На вид ей было лет что-то около пятидесяти. По лицу её скользили сразу несколько выражений: от испуга и растерянности до строгости и высокомерия. Казалось, она никак не могла решить, как же ей вести себя.

Одета она была неброско и недорого, но подчёркнуто аккуратно. Аккуратными были её стрижка и макияж, словно она только что вышла из салона красоты.

Избыточная аккуратность выдавала непривычку. Было видно, что дама очень старалась выглядеть хорошо для какого-то случая.

– Вот они! – зашипела она на девчонок, подскочив к их столику.

Те опешили, но через секунду разразились самым безудержным хохотом.

Старушки напротив тихонько засмеялись. Рэйчел с неудовольствием покосилась на девчонок.

– Они русские? – спросила она меня.

Я кивнул. Мне не понравилось, что она спрашивает об этом.

– Их целый автобус ждёт, а они кофей кушают!.. – шипела дама. – Ну-ка быстро!

Она всплеснула руками, и пакеты все разом загремели, зашелестели и зазвенели.

Девчонки расплатились, подхватили покупки и, переглядываясь и хихикая, устремились за дамой к выходу.

Вскоре и мы вышли на улицу. Я оглянулся. Но ни девчонок, ни дамы не увидел. Мне стало грустно.

Рэйчел повела меня в «Selfridge`s» – огромный магазин на Oxford street. Не сомневаюсь ни секунды, что в её планы входило поразить меня. Конечно, ничего похожего в Москве я не видел. Размеры магазина, занявшего собой целый квартал, количество и качество товаров, рассортированных по цветам и материалам – всё это впечатляло. Одних чемоданов здесь, наверное, целый этаж. Но назло Рэйчел я решил не выказывать восторгов. К тому же, с её стороны было бестактным приводить меня сюда – что мне здесь делать с моими пятью сотнями?

Я привёз с собой чёрный костюм. По-моему, он вполне годится для венчания. А если Рэйчел он чем-то не нравится, пусть одевает меня за свой счёт. Но пусть не пытается списать на меня свои расходы! Мне лично ничего не нужно.

Через две минуты у меня зарябило в глазах. А через два часа, которые мы провели в магазине, я воображал себя шахтёром, проведшим смену в забое. Или лесорубом, возвращающимся с делянки. Или, на худой конец, грузчиком из мебельного магазина.

Мне кажется, что Рэйчел целый день может щупать, примерять и нюхать. Рэйчел попросту в рабстве у товаропроизводителя. Она страдает от целлюлита, потому что кому-то надо продавать антицеллюлитные кремы. Она мучается из-за волос на ногах, потому что кому-то надо продавать эпиляторы и ужасный воск, который отстаёт от ног вместе с кожей.

К счастью, в пять часов у нас была назначена встреча с её друзьями. И, обвешанные пакетами, как мулы, мы понеслись в бар «Cheshire Cheese» в City.

По дороге Рэйчел взбрело в голову учить меня хорошим манерам, как будто я прибыл из джунглей.

– Запомни, – говорила она, – если кто-нибудь спросит, как тебе нравится Лондон, не нужно подробно рассказывать о своих впечатлениях. Просто скажи: «Oh! Спасибо! Очень нравится!» В прошлый раз Наташа чуть не уснула от твоих рассказов про Baker street.

У этой так называемой Наташи предрасположенность к летаргическому сну. Я просто сказал, что реальная Baker street не имеет ничего общего с киношной.

– А если мне не нравится? – спросил я у Рэйчел.

Но она только хмыкнула и продолжала:

– Когда тебе представляют человека, ты обязательно должен спросить его о чём-то.

– А если мне не интересно?

– Никто и не говорит, что тебе должно быть интересно. Ты должен спросить из вежливости. Понятно?

– Понятно.

– И не разговаривай подолгу с одним человеком. Нужно общаться со всеми. Если разговор затянулся, просто скажи: «Приятно было побеседовать с вами». И ещё. В России совершенно не умеют улыбаться. Вы улыбаетесь только когда вам смешно. А вежливый и цивилизованный человек всегда должен улыбаться другим людям.

Я промолчал.

В кафе нас уже поджидали Таня с Диком.

– Oh! – завопила Рэйчел, увидев их.

Потом они расцеловались, и Рэйчел объявила:

– Это мой жених Кен (так теперь меня называют). Он из России... Это Таня. Она психолог, специалист по рекламе.

– Приятно познакомиться с вами, – Таня протянула мне руку.

– Oh! – сказал я. – И что же вы рекламируете?

– Это Дик, – перебила меня Рэйчел – Друг Тани. Он...

Рэйчел замялась, подняла брови, завела глаза и засмеялась. Таня с Диком тоже засмеялись. Засмеялся и я.

– Oh! – продолжала Рэйчел. – Дик... кажется... руководитель отдела продаж!

– Верно! – воскликнул Дик и протянул мне руку. – Как вам нравится Лондон?

– Oh! – улыбнулся я как можно шире и тряхнул поданную руку. – Благодарю вас. Очень нравится. А что же вы продаёте?

– Простите? – удивился Дик.

Таня и Рэйчел уставились на меня.

– Э-э-э... Рэйчел сказала, что вы руководите отделом продаж. Не так ли?

– Oh! Да! – заулыбался Дик.

– Вот я и хотел узнать, что же вы продаёте. Вы понимаете?

– А-а! – Дик рассмеялся. – Ну конечно!..

В это время в кафе прибыла остальная компания. Наша беседа оборвалась. Всё внимание переключилось на вошедших.

Это были Наташа, Тим и Джеффри...

Кстати сказать, Таня и Наташа – вовсе не Татьяна и Наталья. Обе они стопроцентные англичанки. И зовут их именно так: Таня и Наташа. Кажется, это главные подружки Рэйчел.

Таня – хорошенькая пухлявенькая брюнеточка с удивительной белой кожей и синими глазами. Наташа – высокая, сухопарая шатенка. Я подозреваю, что она – радикальная феминистка или что-то вроде этого. Она не пользуется косметикой и, по-моему, никогда не расчёсывается. Одета она всегда в тёмные джинсы и свитер. Свитеров у неё, по всей вероятности, очень много, но все они почему-то рваные. Таких дамочек я встречал в нашем Институте. Они появились вдруг, неизвестно откуда и расползлись по аудиториям с лекциями по психологии и социологии. Их вид всегда возбуждал во мне желание навести кругом себя порядок. По той же самой причине я стараюсь как можно реже смотреть на Наташу.

Насчёт Тима я нисколько не ошибся. Он действительно гей. И Джеффри – его... Не знаю, как это у них называется. Должно быть, любовник. Хотя Рэйчел настаивает на слове «друг». Но с этим я решительно не могу согласиться. Ведь мы с Максом тоже друзья...

Из этой троицы я не знал только Джеффри.

Пока все они целовались и жали друг другу руки, я стоял в сторонке и старательно улыбался. Наконец, Рэйчел спохватилась.

– Oh! – обратилась она ко мне. – Это Джеффри... э-э-э... друг Тима. Джеффри художник. У него выставка в White Cube... А это, – она указала на меня, – это мой жених Кен. Он из России...

Похоже, моя национальность становится профессией. Они смотрят на меня как на снежного человека или King Kong`а – с любопытством и страхом. Точно ждут, что вот сейчас я достану из-под пальто топор или взмахну шашкой, или выкину ещё что-нибудь, что по их убеждению является верным признаком варварства.

Не знаю почему, но это раззадоривает меня. Я даже подумываю о том, чтобы купить топор и ходить с ним по улицам. Буду носить его на плече, а в кафе укладывать на стол или прислонять к стене. Пусть стоит мой топорик, как штык революционного матроса!..