В тишине, перед громом - Владимир Ишимов

Официант оказался вопреки возрасту и хлипкому сложению расторопным и гостеприимным, из тех былых официантов, кому хороший аппетит клиента доставляет искреннее удовольствие. А Славин знай похваливал блюда, и с морщинистого лица старика не сходила умильная улыбка.

За столиками Кузьмы Данилыча уже обедали несколько посетителей, но никто из них не вызывал у Славина подозрений.

— А мне говорили, у вас тут сплошные иностранцы питаются, — заговорил он с официантом. — Ничего подобного!

— Это еще не время-с, уважаемый, — отвечал тот. — Иностранцы, те попозже приходят.

— А что, их и вправду много?

— Да грех жаловаться, хватает.

— Больше местные или приезжие бывают?

Старик возился у сервировочного столика.

— А шут их знает, уважаемый, они ж не докладывают, мы не спрашиваем. Наше дело телячье — накрыл, заказ принял, подал, рассчитался — и адью, мусью. Афидерзейн. — В тоне официанта прозвучала горечь.

— Ну, не знаю, не знаю. По-моему, все как раз наоборот. Официант — главная фигура в ресторане. От него все зависит.

— Шутить изволите, уважаемый, — польщенно проговорил старик, водружая на стол жаровню с пламенеющими угольями, на которых в сковородне нетерпеливо кипел жареный лук, коричневела горка жареной картошки, чуть обнажая обильные куски мяса.

— Извольте. Вырезка. Разве ж от нашего брата она зависит?! От шефа-колдуна.

— Как сказать! Само собой, соорудить такую красоту — нужен талант. Но вот что я вам скажу, папаша. — Славин произнес это так, словно наконец, очертя голову, решился высказать давнее, наболевшее, заветное. И высказать именно ему, старому официанту, — Ваш брат может самый лучший деликатес сунуть человеку так, что в глотку не полезет, и может любую котлетку из подошвы преподнести таким манером, что пальчики оближешь. Все дело в том, как подать. Внушение! Гипноз!

— А вы, уважаемый, вижу, б-а-альшой знаток нашего дела. Понятие в вас имеется. Это нынче редкость, особливо среди молодых.

— Воспитание, папаша, воспитание. — Славин многозначительно поднял вилку с куском мяса.

Официант понимающе покачал головой.

Так и питался Славин — с аппетитом, не торопясь, смакуя каждый кусок и приятно беседуя с «папашей». И никому не пришло бы в голову, что этот медлительный гурман напряженно следит за каждым движением Кузьмы Данилыча.

Процедура обеда продолжалась добрых два часа. Допивая кофе, Славин увидел, как за соседний столик усаживается Кирилл. Можно было передавать пост.

Кирилл тоже провел в ресторане около двух часов и тоже ничего подозрительного не заметил.

Они условились вечером дежурить в ресторане вдвоем, только Кирилл должен был прийти попозже. Так и сделали. Героически «кутили» до позднего часа, хотя их уже мутило при одной мысли о еде.

Но все было напрасно.

Ночью дом Кузьмы «охраняли» поочередно: сначала Кирилл с Гришей Лялько, потом Славин с Сергеем Ивановым. Но и ночь прошла спокойно. Утром Кирилл со Славиным встретились вблизи дома официанта.

Кузьма Данилыч не показывался до двух часов дня. Видно, отсыпался. В третьем часу он вышел из дому, нарядный, в белой шелковой косоворотке с вышивкой по вороту, подпоясанной шелковым же витым шнурком с кисточками. Это был тот же и все-таки не совсем тот Кузьма Данилыч, человек из ресторана. Он ничуть не сутулился, казался выше и стройнее, а главное, косоворотка плотно облегала широкие, покатые плечи, и вообще было видно, что мужик он еще хоть куда...

Кузьма Данилыч шел по городу неспешно, беззаботной походкой человека, хорошо поработавшего и желающего на свой вкус использовать положенный по закону отдых. Он заходил в магазины, интересовался торговыми новостями: что, мол, привезли да что ожидают, заглянул на рынок, приценился к сезонному товару — овощам и фруктам, посетовал, что дороговато селяне хотят за свои продукты, расспрашивал «дядькив» про урожай, выпил, ставши в очередь к киоску, кружку холодного пивца, затем Кузьма отправился дальше.

До семнадцати часов все еще было далеко. Сильно парило. В раскаленном воздухе дрожали белые домики, вывески, купы деревьев, окаймлявшие улицу, прохожие, телеги ломовиков, груда арбузов возле лотка... У Славина, который шел по другой стороне улицы с таким расчетом, чтобы в поле зрения был и официант и следовавший позади него Кирилл, заныла раненая рука. «Неужели он так и будет маршировать до самых пяти часов? — подумал Славин. — Хоть бы передохнул, двужильный черт!»

И Кузьма Данилыч, словно услышав внутренний голос Славина, свернул в тенистый запущенный скверик. Выбрав давно не крашенную скамью под пышной шапкой старой липы, он сел, расстегнул верхнюю пуговичку своей косоворотки и с видимым наслаждением откинулся на облупленные перекладины спинки. Кирилл устроился в конце аллейки, а Славину пришлось с извинениями потеснить пожилую пару на скамье посредине аллеи, наискосок от Кузьмы Данилыча.

Время от времени по аллее проходили люди: то старик, то мальчишка, то молодой человек с девушкой. Одни не останавливались, другие находили себе место и присаживались отдохнуть под сенью деревьев. Ничего удивительного, что среди этих других оказался и мужчина интеллигентного вида, в очках и с газетой в руке. Но он сел рядом с Кузьмой Данилычем, и по одному этому привлек внимание Славина и Кирилла. А кроме того, была уже половина пятого. Кто давал гарантию, что возможный «компаньон» Кузьмы педантически точен? Никто! Так, может, это и есть «то самое»? Гражданин в очках повел себя обычнейше: развернул свою газету и принялся спокойно и внимательно ее читать. Видно было, что торопиться ему некуда. Он долго изучал первую страницу, затем аккуратно сложил газету пополам, даже провел пальцами по сгибу и приступил к исследованию второй страницы, потом третьей и, наконец, последней. Только изучив объявления, гражданин с чувством исполненного долга свернул газету и предался пассивному отдыху: устремил созерцательный взор куда-то вверх, к пышным зеленым кронам. Однако отдыхал он всего несколько минут. Вытащив из брючного кармана часы на цепочке, интеллигентный гражданин взглянул на циферблат, спрятал часы, зевнул и, медленно поднявшись, направился к выходу со сквера.

Официант не обратил на все это ни малейшего внимания. Что ж, выходит, не «то»?..

Только Славин так подумал, как Кузьма пошевелился и с любопытством посмотрел вокруг. Потом он легко встал и зашагал прочь из сквера.

Было без пяти пять. Куда он теперь? «Туда»?..

И Славин с Кириллом двинулись за официантом.

В пять минут шестого Кузьма Данилыч вошел под парусиновый тент летнего кафе. Приостановившись у порога, он огляделся. Только в глубине кафе возле одного из столиков пустовало соломенное кресло. На нем лежала канцелярская папка. Кузьма направил стопы к этому креслу. Славин видел, как он, вежливо поклонившись, что-то сказал посетителям за столиком, один из них принял папку, и Кузьма присел.

Положение у ребят оказалось не из простых. Пристроиться в кафе было совершенно негде. Торчать меж столиков глупо: Кузьма может обратить на них внимание. Пришлось отойти несколько в сторону и наблюдать издали. Но Славин все-таки разглядел, что один из соседей Кузьмы ему знаком: это был Василий Клементьевич Подоляко, главбух горжилотдела и приятель заведующего книжной лавкой Григория Андреевича Гмыри. Разговор там, как видно, вскоре стал общим. Кузьма Данилыч, попивая пиво и оживленно жестикулируя, рассказывал своим соседям, видимо, что-то интересное, потому что те слушали его охотно и даже вроде бы посмеивались. Славин нервничал: ведь ни он, ни Кирилл не могли бы разглядеть, станет официант передавать что-нибудь одному из соседей или нет. Вскоре Подоляко и второй посетитель, невзрачный белесый человек лет под сорок, расплатились и один за другим вышли на улицу. Здесь они приостановились, распрощались и отправились в разные стороны.

— Ступай за тем, белесым, — шепнул Славин Кириллу.

Самому же Славину нужно было мгновенно решить, кому теперь отдать «предпочтение» — Подоляко или официанту. Подоляко никуда не денется, решил Славин. Наведем справки, установим его связи, прикинем, мог он пригодиться Кузьме или эта встреча — случайность.

И он остался на месте.

Кузьма Данилыч неторопливо допил пиво, доел сосиски и, довольный и разомлевший, вышел из-под гостеприимного тента на все еще горячие камни тротуара. Славин последовал за ним. Официант сделал круг по городу и возвратился домой.

Кирилла не было довольно долго. Наконец он явился. Славин облегченно вздохнул. Обмениваться впечатлениями они, естественно, не могли, но, улучив минутку, Славин в укромном уголке шепнул Кириллу:

— Слушай, Кир, будь другом, подежурь без меня. Я тебе в помощь Сергея или Гришку пришлю. А мне, — он провел ребром ладони по смуглому горлу, — позарез вечер нужен.