Девушка с прошлым - Алла Репина

Ковалева могла достать любую информацию хоть из-под земли. Видимо, уйдя из рядов, она сумела сохранить старые контакты и агентуру. Алексей уже понял, что, рано или поздно, в поисках Марины и заказчика убийства отца ему все равно придется обратиться к заслуженной капитанше. Но решил пока повременить – информации даже для первого разговора с Леночкой явно не хватало. Вот он и попросил ее подготовить аналитику по киллерским делам: стоит сперва хотя бы узнать о том, что творится в городе.

Конечно, пауза для размышлений не могла затягиваться – заказчик наверняка и не думал оставлять свой план… Но пока в городке все было спокойно к отцу была приставлена усиленная охрана. Марина, судя по всему, сбежала не только от Алексея прослушка выдавала запись регулярных телефонных звонков того самого гостя, назвавшего себя Шварцем. Первый его звонок раздался уже наутро после ее исчезновения: звонивший, крайне удивленный ответом соседа о том, что Марины нет дома, требовал разбудить, поднять – сосед старательно стучал в дверь, но ничего не добился. На следующий раз сосед сообщил Шварцу, что другая соседка, полуночница, оказывается, слышала, как Марина выходила из дома где-то в полшестого утра. Да, проснись тогда Алексей на полчаса раньше, не было бы сейчас этих поисков, и все события могли бы принять иной оборот. “Но что потеряно, то потеряно”, – с горечью думал он. Наблюдения за квартирой ничего не давали: ни одного нового лица среди входивших и выходивших из подъезда замечено не было. Не появлялся там и человек, портрет которого составил охранник Илья.

Никаких концов… Подруга Марины, Екатерина, загорала где-то в Турции – должна была вернуться только через неделю. Алексей надеялся на то, что разговор с этой девицей будет небесполезным.

Алексей позаботился о безопасности Марининого брата. Еще позавчера во Львов вылетела пара надежных ребят. Марина, как доложили они, не объявлялась ни в квартире отчима, ни в деревне, где у родни жил ее Петенька. Алексей велел своим не покидать пока деревню. Они, молодцы, даже сумели встать на постой прямо к ее родственнице, опекунше малыша, обрадованной возможностью получить твердый рубль с ранних питерских дачников. Так брат Марины оказался под охраной.

Львовская операция была проделана без ведома Андрея Артуровича – он как раз отбыл на несколько дней в Австрию, где у банка была одна из дочерних фирм. К возвращению шефа надо было придумать убедительную версию, объясняющую необходимость поисков Марины. Как бы так подать ему события, не выдав самого существенного… Алексей, после некоторых колебаний, все-таки включил шефа в круг подозреваемых – тех людей, которым так или иначе могло быть выгодно убийство его отца. Да и замеченное Алексеем неравнодушие Андрея Артуровича к Марине по-прежнему озадачивало. Что, если интересовала она его именно как киллер? Хотя тут концы с концами не сходились: решись он использовать ее в роли убийцы Юрия Алексеевича – к чему было приставлять сына для “пригляда” за Мариной? Отвлекающий ход? Если так, то чересчур хитроумный.

Иное дело, размышлял Алексей, что Чеглоков мог и не знать, что именно Марине предназначено стать киллером, а интересовался ею просто-напросто из своего традиционного жизнелюбия. Заказчики, как известно, практически никогда не контактируют с киллерами напрямую – это слишком рискованно, ведь наемный убийца может повести двойную игру. Например, обратиться к будущей жертве с заманчивым предложением перекупить свои услуги и обратить их уже против заказчика.

Нертов запер в ящик стола подготовленные Леночкой бумаги, вместе со своими листками-схемами, решив вернуться к ним во второй половине дня. Сейчас ему предстояло сделать два дела: поговорить с опером Фалеевым и наведаться на Камскую улицу. Перепоручать кому-либо из своих ребят эти дела он не хотел. Слишком много личного оказалось здесь теперь замешано.

Алексей уверенно набрал номер телефона опера. Никаких особых мотивировок для встречи придумывать не собирался: нет ничего странного или сомнительного в том, что руководитель службы безопасности банка интересуется обстоятельствами убийства человека, входившего в близкое окружение его босса. На самом деле он, конечно, надеялся на то, что с помощью этого Фалеева, о котором упоминала еще Марина, удастся выйти на ее связи, пока неизвестные Алексею.

На том конце провода переспросили:

– Фалеев? А кто спрашивает?

Алексей представился. Собеседник хохотнул:

– Ну, коллега, слабы вы там по части обстановки в городе! Так-то ничего и не знаете?

– Нет. А что такое?

– Да арестовали еще позавчера нашего Фалеева. Об этом уже и во всех газетах написали, а сегодня, говорят, его, козла, в “Криминальных новостях” покажут. У нас тут такой шухер стоит!

– Слушай, я ничего не слышал – как-то мимо прошло. Что он натворил? Спьяну что-нибудь?

– Ну, прям! Если бы спьяну. Оборотнем оказался. Квартирная мафия. А вам-то он по каким делам нужен? – перешел собеседник на официальный тон.

– Собственно, мне нужен тот, кто работает по делу об убийстве артиста Македонского. Убитый был близким другом главы банка…

– Считай, Нертов, что попал по адресу. На мне теперь этот “глухарь” висит. Если, конечно, тут сам Фалеев чего не напорол, – вдруг додумался человек на том конце провода, – Слушай, мысль, а? Может, и ты со мной чем поделишься, как коллега с коллегой. Жду. Поговорим за рюмкой чая. Спросишь следователя Карпова – это я.

Усвоив намек, Алексей купил в первом же ларьке упаковку жестянок джина с тоником и выехал на Васильевский остров.

Карпов оказался довольно нервным парнем, которому не было больше тридцатника, но дать можно и все сорок. Алексей еще в годы обитания на 22-й линии – юрфаке университета – прославился среди однокурсников своим умением безошибочно вычислять возраст любого человека, Дело это было нехитрое (ради него он специально изучил кое-какую медицинскую литературу, а потому знал, когда и какие морщины появляются на лице, что происходит с осанкой и походкой с годами, как изменяется голос), но у других студентов руки до этой хитрости не доходили, и Алексей вместе с одним своим приятелем порой развлекался тем, что заключал весьма выгодные пари. Со скромной погрешностью до двух лет он мог определить даже возраст женщины, что всегда потрясало всех спорщиков, но, увы, не слишком радовало сам объект пари…

Карпова старили седые пряди в проборе и желтоватые мешки под глазами. Слабости этого “следака” Нертов определил безошибочно: у мента явно были немалые проблемы с алкоголем. Что ж, это только облегчало задачу: разговорить такого человека не составляло труда. Хуже было бы, если б на его месте сидел застегнутый на все пуговицы, чопорный и подозрительный, какой-нибудь румяный ветеран органов.

Рассказанное Карповым даже и не удивило Алексея. Ему ли было не знать, что за дела творятся в городе в ментовке, давным-давно сблизившейся с бандитами разных мастей. Милицейские “крыши”, группировки “компроматчиков” и выжимал долгов – все это было в порядке вещей, как и участие милиционеров в темных квартирных делах. Ходячая истина бандитов и воров, гласящая, что “хороший мент – это мертвый мент”, подверглась корректировке в последние годы. Теперь хорошим был свой и живой.

Фалеев, как выяснилось, был не таким уж дураком. На территории своего отделения он не засвечивался. Работал в Озерках – помогал расчищать площадки под строительство особняков “новым русским”.

Озерки – душевное местечко на окраине города – уже несколько лет как было облюбовано богатыми людьми. Когда-то, еще в начале века, оно было застроено дачами литераторов, артистов и художников. Теперь этот былой приют богемы представлял собой скопище ветхих деревянных построек с садами и огородами. Обитались здесь в основном старики-пенсионеры. Одни из них охотно продали свои дома, как только на них пошел спрос, и перебрались в городские квартиры со всеми удобствами, а на их участках уже строились затейливые особняки красного кирпича. Другие же старики заартачились, никакими деньгами было не выжить их с насиженных мест. Самые большие битвы разворачивались за присоединение участков, соседствующих с замками новых русских владельцам замков требовалось расширение площадей. Если не помогали деньги, в ход шло все – шантаж, поджоги, угрозы и даже пытки несчастных владельцев бесценной земли, под которыми те в лучшем случае должны были заключать сделку купли-продажи, в худшем – подписывать дарственную на участок с постройками на имя неведомого им любимого племянника.

Фалеева взяли прямо в деле – когда с подростками-“отморозками” он пытал старика, упорно отказывавшегося обменять свой дом на комнату в многонаселенной коммуналке где-то на гнилой Лиговке. Старик и поведал своим спасителям, что уже год он выдерживал осаду прытких молодых людей, вначале “по-доброму” уговаривавших его продать дом и участок, а потом перешедших к угрозам. Бедолага-пенсионер исправно носил заявления в свое отделение милиции, там их принимали к сведению. Разве знал он, что милиция повязана с бандитами? В этот роковой вечер к нему заявился человек в милицейской форме, представился, показал удостоверение – все честь по чести. Начал расспрашивать, что к чему. Принялся советовать: мол, не связывайся ты с этими богатеями, дед, переезжай. Домовладелец упирался на своем. Вот тогда к нему и ворвалась эта шпана и набросилась на беспомощного старика…