Незнакомка до востребования - Анна Данилова

У Никиты на этот счет было свое мнение. Понятное дело, что никакого заговора или подкупа работников гостиницы преступником не было, все наверняка оказалось проще: охранник мог просто-напросто развлекаться с молоденькой администраторшей в одном из номеров, забыв о своих должностных обязанностях. Позже, уже ночью, эта же администраторша обнаружила на панели с ключами ключ от номера, который снимала Караваева, тогда-то и выяснила, что гости покинули номер. Ничего особенного, что могло бы привлечь внимание, ни эта легкомысленная девушка, ни пришедшая утром горничная не обнаружили. Номер как номер. Ни крови, ни следов борьбы. Разве что постель не заправлена, но это в порядке вещей.

А ведь если бы Маслов зарезал ее в номере, то кровищи было бы много. Однако результаты экспертизы показали, что следов крови в комнатах нет. Биологические следы, оставленные на белье и полотенцах, подтвердили лишь факт, что именно Караваева и Маслов находились в номере незадолго до того, как Караваева была убита.

Пижама. Она просто не давала Никите покоя. Пижама была дорогая, французская, стоимостью (Никита сам, по фирменной этикетке, нашел аналог в интернет-магазине) триста пятьдесят евро, однако была классического покроя (белая, в тонкую розовую полоску, с широкими длинными штанами и курткой на перламутровых пуговицах), то есть не содержала в себе ни намека на эротическое белье. А это свидетельствовало о том, что пижама предназначалась исключительно для сна, из чего можно было предположить, что Вера Караваева или где-то спала, или готовилась ко сну, когда на нее напали, убили, после чего оставили на пустыре рядом с железнодорожной насыпью. Такую пижаму ей вряд ли выдали в гостях, разве что предположить, что она ночевала у какой-нибудь близкой подруги, тоже далеко не бедной девушки, и та дала ей на ночь свою пижаму. И уж, конечно, этой пижамы не могло быть в номере «Синего бора». Не могла Вера Караваева принести ее в сумочке, чтобы переночевать в ней, потому что ночевка в принципе была исключена: Вера никогда не позволила бы себе провести ночь не дома. В глазах мужа она была верной женой, порядочной женщиной.

Однако на всякий случай Никита набрал номер Максима Караваева:

— Это Марков. Скажите, ваша жена часто не ночевала дома? Ну, может, спала у своих подруг?

Караваев убитым голосом сказал, что не было ни одного случая, чтобы Вера не ночевала дома. И не потому, что он мог бы ей это запретить, нет, просто она всегда спала дома.

Украшения Веры Караваевой. Когда обнаружили труп, на нем не оказалось ни сережек с брильянтами и сапфирами (Максим Караваев по памяти обрисовал сережки), ни золотой цепочки, ни браслета, ни перстней…

…Никита остановил машину напротив деревенского магазина. Судя по новеньким пластиковым окнам и свежей беленькой облицовке здания, торговля в Анисовой шла хорошо.

В теплом просторном помещении, по периметру которого стояли полки, заставленные с одной стороны продовольственными товарами, с другой — хозяйственными, отчего запах в магазине висел тяжелый, прянично-мыльный, скучала продавщица, женщина средних лет. Брюнетка со смуглой кожей и темно-малиновыми губами. В вырезе форменного голубого халатика — переливающаяся серебристым люрексом блузка.

— Здравствуйте! — улыбнулся ей Никита, вспоминая свои поездки с отцом на рыбалку и такие вот визиты в деревенские сельпо, где они покупали высокий ароматный хлеб, мясные консервы, кровяную колбасу. — Скучаете?

— Привет, коли не шутите, — продавщица показала красивые, ровные, почему-то голубоватые зубы. — Водочки? Сигареты?

И тут Никита замер: в ушах брюнетки блеснули сережки. В окружении крохотных сапфиров сверкали бриллианты! Эти сережки были точной копией тех, что были на Вере Караваевой в день ее смерти! Никита не верил в такие совпадения, чтобы в двух шагах от магазина нашли труп, а на продавщице — сережки с этого трупа и чтобы два этих факта не были между собой связаны. И судя по тому, с каким достоинством эта деревенская дама носит эти драгоценности, уж она-то точно не имела к убийству никакого отношения. Разве что косвенное.

— У вас кофе не варят? — Он старался уже не смотреть на бриллианты, с трудом переведя взгляд на лицо женщины.

— Отчего же, варят. Одна минута, и кофе будет готов.

Она включила небольшую кофеварку, и в магазине тотчас запахло кофе.

— Вам с сахаром?

— Да, пожалуйста. Скажите, как вас зовут?

— Меня? А вам на что? Ну, Аида, — улыбнулась, кокетничая, нечаянная владелица чужих брильянтов.

— Моя фамилия Марков, я — следователь областной прокуратуры. Скажите, как давно и откуда у вас эти сережки?

Аида тотчас ухватилась руками за бриллианты. Завращала глазами, испугалась.

— А что такое? — Щеки ее быстро наливались румянцем. — Купила! Думаете, сейчас кто подарит такую красоту?

— Где и когда купили?

— Да позавчера и купила. У Савы Кожина, это наш, местный. Ему деньги были нужны, они с Виталькой Желтковым на эти деньги набрали водки, закуски и пошли себе.

— А откуда у него такие сережки, вы хотя бы знаете?

— Послушайте… Я уже давно в торговле и чего только не насмотрелась. Мне и ремни кожаные приносили, и часы, и обручальные кольца, чтобы только я продала водку. И мне по большому счету все равно, откуда все это…

— Но эти сережки стоят, как подержанный «Мерседес»!

— Как? — Аида попятилась к стене и неловко опустилась на обитый шерстяным одеялом стул. — Хотите сказать, что это бриллианты?

— Безусловно.

— Я думала, фианиты. У меня уже есть сережки с фианитами, я думала…

— У вас тут два дня тому назад нашли труп женщины. Так вот, это ее пропавшие украшения.

— Мамадарагая… — Аида быстро сняла с себя сережки, положила на стол. — Хорошо, я все расскажу. Я купила их, товарищ следователь, за две тысячи рублей у Савелия Кожина.

— Кто он такой? Чем занимается? Адрес?

— Он, конечно, мужик непутевый, но не вор… Нет, может, конечно, взять, что плохо лежит, но не бандит какой. Мирный он. Когда принес сережки, подумала, что его кто-то из собутыльников попросил продать их, чтобы было на выпивку. Ну а уж кто и где их взял, конечно, я и думать не хотела… Сережки-то красивые, но я, честно, не думала, что они такие дорогие.

— Аида, я вот смотрю на вас… Вы — неглупая женщина, и я ни за что не поверю, что вы, покупая эти сережки, не связали их с найденной неподалеку от вашего магазина мертвой женщиной.

— Вы что, шутите? Неужели вы думаете, что я, если бы могла предположить такое, купила эти сережки и надела их, чтобы меня все увидели в них? — И тут же: — Вот я дура!!!

В ее словах была доля правды. На самом деле вряд ли она на такое решилась бы, и, скорее всего, она действительно никак не связала убийство женщины с сережками, которые ей предложил Кожин. Кожина она знает, вероятно, давно, все-таки местный житель, а потому он никак не ассоциировался у нее с убийством.

— Хорошо. Я верю вам, что вы ничего не знали. Но поскольку эти сережки принадлежали убитой женщине и их принес вам Кожин, то не могли бы вы проводить меня к нему? Чтобы я не плутал по вашей деревне?

— Хорошо, я провожу. Вот только магазин запру…

Они вышли на крыльцо, пронизывающий ветер заставил Никиту достать из кармана вязаную шапку и натянуть на голову. Аида набросила на свою успевшую за мгновение растрепаться прическу капюшон меховой куртки.

— Какой ужас… Бррр… Ну, прямо зима!

— Садитесь в машину, Аида.

В машине Аида рассказывала о Кожине.

— У него жена есть, Машка, да только она так и норовит сбежать из дому. А что? Я ее хорошо понимаю. В этом году они котел не отремонтировали, новый тем более не купили, значит, батареи ледяные будут, и чтобы прогреть дом, надо топить печку дровами, а она, Машка, этого не любит, да и кто любит? У нее в соседнем селе, что за лесом, родная сестра живет, Татьяна, у той малыши родились, близнецы, вот Машка там почти все время и живет, и сестре помогает, и на всем готовом. Кожин раньше работал в школе учителем труда, а потом стал прикладываться к бутылке, ну его из школы-то и турнули. Он устроился в столярную мастерскую к своему дружбану, Желткову Витальке, тот его взял да быстро раскусил, что лентяй непроходимый этот Кожин, что ему только бы выпить да поспать. Ну и выгнал его тоже. Но дружбы это их не попортило, Виталька тоже не дурак выпить, и с Кожиным у него хорошая компания получается. У Витальки тоже жена есть, но она не чета Машке, умная, коз разводит, молоко продает… Все в деревне знают, если деньги позарез нужны, можно спросить у Желтковой, всегда под небольшой процент даст. Может, и позубоскалят, мол, на своих же, сельских, наживается, мол, ростовщица какая, но такие люди всегда нужны. Я вот тоже у нее время от времени занимаю. А что? Потом все отдаю с процентами. И мне хорошо, и ей. Да вот он, дом кожинский.