Вечный герой - Майкл Муркок

И если Арджав все-таки предпринял поход на Пафанаал, то всем нам оставалось только беречь свои силы и ждать. Мы полагали, что можем оставить большую часть своего войска в Пафанаале, вернуться в Нунос и привезти оттуда тех воинов, которые из-за недостаточного количества кораблей не смогли участвовать в нашем первом походе.

Однако у Ролдеро было на уме и кое-что еще.

— Мы не должны забывать и о крепостях, расположенных во Внешних Землях. Там правят волшебники. Крепости эти стоят на самом краю света. И Внешние Земли нам следовало бы захватить в самую первую очередь.

— А ты не можешь объяснить мне поточнее, что представляют собой эти Внешние Земли? — попросил я его. — Так ли уж они важны для нас в стратегическом отношении? И почему прежде, при обсуждении планов, о них никто даже словом не обмолвился?

— А, это все из-за того, что мы очень не любим говорить о том, что связано с Призрачными Мирами, особенно сидя у себя дома, — пояснил граф.

Я сделал вид, что страшно испуган:

— Ах, какой ужас! Снова эти Призрачные Миры!..

— Внешние Земли лежат как бы в преддверии Призрачных Миров, — совершенно серьезно сказал граф Ролдеро. — Оттуда элдрены могут легко призвать себе на помощь своих союзников-упырей. Может быть, теперь, когда Пафанаал уже наш, нам как раз стоило бы сосредоточить свое внимание на западной окраине континента — и прежде всего сокрушить те силы, что имеются у элдренов во Внешних Землях.

Я подумал: «А что, если скептицизм мой в этом отношении действительно неуместен? Впрочем, может быть, и сам Ролдеро преувеличивает могущество обитателей Призрачных Миров?»

— Ролдеро, а сам ты когда-нибудь видел этих упырей или призраков? — спросил я его.

— О да, друг мой, — ответил он. — И ты заблуждаешься, если думаешь, что все это лишь сказки. Они в достаточной степени реальны, эти существа!

Слова его почти убедили меня: Ролдеро я верил больше, чем кому-либо другому.

— В таком случае, возможно, нам действительно стоило бы несколько изменить прежние планы, — сказал я. — Мы можем оставить свои основные силы здесь в ожидании той атаки, которую предпримет Арджав, чтобы отбить свой главный порт. Это ему будет сделать нелегко, поскольку атаковать он будет с суши. Мы же вернемся в Нунос с большей частью наших кораблей, прихватим оттуда и те, что к этому времени будут построены, пополним запасы живой силы и двинемся по направлению к Внешним Землям, — если наша точка зрения окажется справедливой, Арджав будет тщетно пытаться взять Пафанаал.

Ролдеро согласно кивнул:

— По-моему, это мудрое решение, Эрекозе. Но как быть с той девчонкой — нашей заложницей? Как нам в таком случае получше ее использовать?

Я нахмурился. Мне вообще не хотелось никак ее использовать. Мне хотелось спрятать ее там, где всего безопаснее.

— Мне кажется, ее лучше держать подальше отсюда, — сказал я. — Лучше всего в Некранале. Вряд ли элдрены смогут выкрасть ее оттуда, а если ей самой каким-то чудом удастся сбежать, то добраться до Мернадина ей будет очень нелегко. Что ты на этот счет думаешь?

— Я думаю, что ты прав. Так с ней и следует поступить, — согласно закивал головой Ролдеро.

— Мы, разумеется, должны обсудить все это с королем, — сказал я мрачно.

— Разумеется! — подхватил Ролдеро и подмигнул мне.

— И с Каторном, — прибавил я.

— Ну, разумеется, и с Каторном, — тут же согласился он. — Прежде всего с Каторном.

С Каторном и королем нам удалось поговорить лишь когда день уже клонился к вечеру. Они оба были чрезвычайно бледны и легко соглашались с любым нашим предложением, явно желая лишь одного: чтобы их оставили в покое.

— Таким образом, — вещал я, — мы закрепимся здесь и сумеем быстро сплавать в Некранал и обратно. Времени терять нельзя. Теперь, когда мы захватили Мернадин, вполне возможны яростные атаки со стороны наших противников…

— О да! — пробурчал Каторн. Глаза у него были совершенно красные. — И ты прав, что хочешь решительно воспрепятствовать Арджаву призвать на помощь элдренских союзников из Призрачных Миров.

— Я рад, что вы одобряете мой план, лорд Каторн, — сухо сказал я.

Его улыбка была скорее похожа на гримасу.

— Я бы сказал, что ты начинаешь показывать свой норов, господин мой. Ты все еще слишком мягкосердечен по отношению к проклятым элдренам, но начинаешь понемногу разбираться в том, что они из себя представляют…

— Я специально занимаюсь этим вопросом, — сообщил я ему.

Мы обсудили еще кое-какие мелкие детали, и разработка дальнейших планов была практически завершена, а за окнами тем временем наше храброе воинство продолжало праздновать победу над врагом.

Новый план был хорош.

И он непременно сработает, если элдрены поведут себя так, как мы ожидаем. А мы были уверены, что они поведут себя именно так.

Мы договорились, что в Некранал поплывем мы с королем Ригеносом, а Каторн останется в Пафанаале в качестве командующего. Ролдеро также должен был плыть с нами. Большая часть нашего войска оставалась здесь. Мы надеялись, что у элдренов нет поблизости второго флота: нам пришлось бы очень нелегко в случае их нападения в открытом море, ибо мы собирались плыть назад с минимальным количеством людей на борту.

Впрочем, в данной ситуации любое из возможных решений содержало в себе достаточный элемент риска, так что нам пришлось остановиться на том варианте, который казался наиболее реальным.

Следующие несколько дней были посвящены подготовке к плаванию, и вскоре мы были полностью к нему готовы.

Мы вышли из Пафанаала на рассвете, во время прилива, корабли еле ползли — так тяжело они были нагружены награбленным элдренским добром.

Я очень удивился, когда король позволил выделить Эрмизад хорошую каюту рядом с моей. Вообще его отношение ко мне после той пьяной ночи в Пафанаале как-то изменилось. В моем присутствии он вел себя сдержанно, даже, пожалуй, смущенно. Без сомнения, он помнил, хотя и довольно смутно, что тогда свалял дурака. А может быть, помнил и то, что я отказался праздновать с ним вместе победу над врагом, или же считал, что я не желаю делиться с ним славой, хотя — Боже мой! — зачем мне эта грязная слава!

Или, может быть, он почувствовал, какое отвращение внушает мне та война, в которой я согласился ради него участвовать, и боялся, что я внезапно раздумаю играть роль Великого Героя, Защитника Человечества, которая была так отчаянно необходима в задуманном им спектакле?

Мне не предоставилось возможности поговорить с ним об этом, а граф Ролдеро не смог предложить мне иных объяснений, кроме одного: короля при его мягкосердечии само сражение и захват Пафанаала травмировали столь же сильно, как и меня самого. Это предположение, пожалуй, королю даже льстило.