Медленная смерть - Стюарт Хоум

— Всё-таки ты извращённая сука, — гоготнул Бунтыч.

— Есть такое дело! — хихикнула Уокер.

Доктор подошла сзади к скинхеду. Одна её рука прокралась по животику Бунтыча и принялась играть с его вставшим хуем. И тут же Уокер загнала указательный палец в анальное отверстие бутбоя. Бунтыч повернул голову, и Мария поцеловала его в щёку. Безумные мысли носились в голове доктора. Уокер тошнило от собственного бойфренда, он слишком напрягался, чтобы дать ей возможность попользоваться секс-игрушками, которые она накупила в Сохо, и они теперь лежали, забытые, в серванте в спальне.

— Ляг на живот, — шепнула Мария в ухо Бун-тычу, — и закрой глаза. Я сейчас вернусь.

Скинхед сделал, как сказали. Мысли его потекли свободно. Бутбой видел под собой берег моря, он парил в ясном синем небе. Дул солёный ветер, и волны обрушивались на вулканический пляж, отзывающийся эхом уже не первую эпоху. Молодой человек не вынырнул в реальность, когда Уокер опустилась на колени рядом с ним и потянула его руки за спину. Он открыл глаза, лишь когда металлический лязг сообщил ему, что пара наручников защёлкнулась у него на запястьях.

— Эй, ты чего? — взвизгнул скинхед.

— Развлекаюсь, — хихикнула доктор. — Я собираюсь раскрыть тебе глаза на разные сексуальные возможности и показать, что граница между болью и наслаждением весьма условна. Не пытайся сопротивляться, потому что я сниму наручники, когда получу удовольствие сполна!

Мария принялась палкой охаживать ягодицы Бунтыча. Постепенно скорость и сила ударов нарастали. Мария продолжала, пока задница бутбоя не засветилась здоровым красным цветом. Потом Уокер взяла вибратор, включила и сунула скинхеду в жопу. Стянула трусики и сунула вонючий лоскуток в лицо Бунтычу.

— Теперь, — сказала Мария, снимая наручники, — покажи мне, каким пылким становится мужчина, если его чуток помучить!

Бунтыч вытащил вибратор из задницы и зашвырнул через комнату, не позаботившись выключить. Перебросив Уокер через колено, он задрал на ней юбку и отшлёпал сучку. Дальше не происходило ничего утончённого, впрочем, это было и не нужно, скинхед просто пялил доктора раком на полу. Он пронзил её истекающую потаёнку лёгким движением и выстрелил заряд спермы после двадцати четырёх толчков!

Дональд Пембертон и Пенелопа Эпплгейт наблюдали за выставкой «Новый Неоизм» в «Галерее Отпечатка Пальца» на Олд-Комптон-Стрит в Сохо. Всё утро шёл непрерывный поток людей, а во время ланча собралась большая толпа. Три арт-студента писали обильные заметки о выставке, когда показался Стивен Смит с другом.

— Привет! — бухнул Спартак.

— Привет! — отозвались «Эстетика и Сопротивление».

— Это Патрик Гуд, — объявил Смит. — Он пишет обзоры для «Art Scene»!

— Йо! — громыхнул критик, поднимая правую ладонь на уровень плеча.

— Йо! — отозвались Пембертон и Эпплгейт.

— Патрик, — провозгласил Стивен, — готов написать о нас восторженный отзыв, если мы угостим его девственной попкой.

— Я хочу его! — заколыхался Гуд, указывая на Дональда.

Пембертон побелел, кровь отлила от лица, чувствительный молодой художник покачнулся и без сознания рухнул на пол. Спартак и критик сложились от хохота.

— Чего здесь смешного? — спросила Пенни.

— Я сказал Гуду, что Дон потеряет сознание, если я прикажу ему переспать с мужчиной, — объяснил Смит. — Патрик нормальный мужик, он указал на твоего бойфренда просто чтобы попугать. Теперь отведи нашего друга на кухню и отсоси у него!

— Хорошо, — уступила Эпплгейт.

— Здорово, — объяснил один из студентов, бродящих по галерее, Спартаку. — То, что вы только что проделали, это был чистый Неоизм. Я читал об этой группе, всякие розыгрыши были важной частью их существования.

— Правильно, — согласился Стивен. — Неоизм значит никогда не извиняться. Это первый крик высшего человека, которому суждено смести все отбросы, наваленные на человечество прогнившим правящим классом!

— Можно поучаствовать в вашей следующей выставке Неоистов? — спросил студент.

— Эта тёлка — твоя подружка? — спросил Спартак, показывая на девчонку. — Можешь примкнуть к движению, если она отсосёт мой хуй.

— Сосать не буду! — отрезала девчонка. — Но готова усесться тебе на лицо.

— Тоже пойдёт, — признал Смит. — Отправимся на кухню, когда Пенни закончит там с Патриком.

В этот момент в галерею ворвались десять человек из Бригады Иисуса. Джок Грэхем сообщил этим фанатикам, что Неоизм является частью заговора по свержению христианской цивилизации. Активисты собирались разгромить выставку, но теперь в замешательстве смотрели на демонстрируемые работы.

— Так, — в конце концов выдавил их предводитель. — Кто нас опередил? Это «Женьчины Против Насилия и Порнографии» разнесли тут всё? Они часто выбирают те же цели, что и мы, хотя и по совершенно другим причинам. Мы их ненавидим; их отказ признать, что Бог создал Еву из ребра Адама, противоречит Христианству. Ну что, отвечайте, это «ЖПНП» разгромили выставку «Новый Неоизм»?

— Не понял, вы о чём, — пробормотал Спартак. — Так всё и должно выглядеть, тут ничего не ломали.

— Да ладно тебе, — надулся христианин. — Я же не дурак, я в эту байку не поверю. Ладно, нечего терять время, выставка уничтожена, хоть и не нами, мы пошли.

Члены Бригады Иисуса по одному покинули помещение, и Стивен возобновил прерванный разговор со студентами. Ему понравилась эта троица. У тёлки была лисья внешность, и куча удовольствия в постели с ней была гарантирована. После недавней сексуальной сессии с Линдой Фортрайт Смит решил, что ему нравятся доминирующие женщины.

Карен Элиот показывала Джонни Махачу подборку своего домашнего порно.

— Ну вот, — завибрировала Карен, когда уже две кассеты перемотались, — ты насмотрелся на меня за работой, должен уже понимать, что если захочешь исследовать свои истинные желания, тебе понравится быть моим рабом.

— Хватит об этом, — хохотнул Джонни. — Я лучше свяжу тебя и отшлёпаю по заднице!

— Я госпожа! — притворилась Элиот. — Ни за что тебе не разрешу! Но хочешь посмотреть, что я сделала с плёнкой твоего приятеля, Худого?

— Он мне больше не приятель, — поправил скинхед, — его вышвырнули из «Рейдеров» за то, что он мудак.

Карен поменяла кассету в видаке и нажала «пуск» на пульте. Плёнка была нарезана и демонстрировала крупные планы лица Худого. Кое-где воспроизведение замедлялось или отдельная сцена зацикливалась. Периодически на экране вспыхивала надпись: «Питер Уотсон, он же Худой». Саундтреком шла подборка засэмплированного пердежа.

— Не слишком изысканно, — заметил Ходжес.

— Да и не должно быть, — заметила Элиот. — Неоизм это грубый юмор и дешёвый фарс! Значит так, прикажешь Фронту Семиотического Освобождения перенастроить телевизоры в витрине магазина электротехники в Крисп-Стрит-Маркет на 32 Гц. В нужный момент я начну транслировать на них пиратскую передачу из фургона, припаркованного в переулке. К сожалению, люди, проходящие мимо магазина, не услышат звук, я сделала его для собственного развлечения.

— Всё-таки ты охуенно безнравственная! — торжественно заявил бутбой.

— Я злой гений! — саркастически добавила Карен. — Да, сделаем жизнь в Попларе чуть интереснее. Этот район — такая помойка, не понимаю, как ты вообще там живёшь.

— Сам не понимаю, — угрюмо ответил Джонни.

Элиот перемотала кассету и достала из магнитофона. Вместо неё она поставила запись самоубийств и убийств. Карен решила, что это подбодрит Ходжеса, и через пять секунд так и вышло.

— Хуясе, — матюгнулся скинхед, когда Кеннеди подстрелили в Далласе. — Ненавижу политиков, здорово, когда их убивают!

— Ага, — хихикнула Карен. — Напоминает тебе о том, что старый мир оказался ничейным. Никто не руководит этим шоу, вся хреновина вертится совершенно бесконтрольно!

— Ты говоришь как какой-нибудь политик, — сплюнул Ходжес. — Кому какое дело, кто у руля и на хрена он там. Левое крыло, правое крыло, всё это поебень. Мне не интересно промывать людям мозги. Я просто хочу веселиться и жить своей жизнью. Я буду счастлив, если всякие озабоченные люди перестанут совать нос в мои дела и решать, что, мол, нужен очередной закон, потому что я на них не похож.

— У тебя получается совершенная утопия! — рыкнула Элиот. — Как забавно, что как минимум девяносто процентов населения разделяют твоё мнение, и всё равно крошечное меньшинство, изучившее основы политического контроля, умудряется выебать толпе мозг!

Джок Грэхем изо всех сил пытался открыть людям глаза на сатанинский заговор, стоящий за Неоизмом. Он провёл утро, обзванивая каждого журналиста и редактора, всех, кого смог вспомнить. К сожалению, ни писаки с Флит-Стрит[57], ни инсайдеры арт-мира не захотели включиться в противостояние злодейскому заговору по разрушению христианской цивилизации. Критику больше повезло с религиозными группами — хотя серьёзные конфессии и отказались всерьёз воспринимать оккультную угрозу. Единственным способом донести информацию до простых мужчин и женьчин оказалось распространение листовок на улице.