Алая колыбель - Даша Пар

– Ты хотел меня видеть? – с трудом скрывая волнение в голосе, спросила я.

– Да, проходи, – кивнул вампир, что-то набирая на клавиатуре.

Я прошла внутрь и села в один из кресел перед столом Себастьяна, положив руки параллельно телу, сжимая обивку. Прошло несколько невыносимо томительных минут, прежде чем Себастьян закончил печатать.

– Как ты понимаешь, я пригласил тебя сюда не просто так, – излишне официальным тоном начал он, из-за чего я сильнее вжалась в кресло.

– Да, мы будем обсуждать то, что случилось вчера, не так ли? – на удивление, мой голос прозвучал спокойнее, чем я думала.

– Прежде всего, позволь мне извиниться за мою несдержанность…

– Просто скажи, что это было, – резко перебила я, чувствуя, как вампир начинает подбирать слова в духе мужчин всех времён и народов. Это слова лжи и страха перед ответственностью.

Себастьян пристально посмотрел на меня, заметив и позу, и напряжённый взгляд. Он поджал губы и скрестил руки на груди, откинувшись на спинку кресла.

– Я просто хотел извиниться за то, что наша связь может привести к тому, что уже случилось, вновь. Я поцеловал тебя, потому что чувствовал, как ты страдаешь, а в нашей связке это приводит к подобным последствиям. И ушёл от тебя, потому что сам был изумлён произошедшим. Прости, что так вышло.

– Это всё? – резко вскакивая на ноги, с надрывом в голосе, спросила я, – просто наша связь решила таким способом успокоить меня? Это твоё объяснение? Да? Если так, то я пойду, спасибо за всё!

И я направилась к выходу. Когда дотронулась до ручки двери, сзади раздался окрик.

– София подожди!

– Что ещё? – обернулась я.

– Как у тебя прошло с Маркусом?

От его вопроса почувствовала укол разочарования, но мне удалось скрыть его от глаз Себастьяна.

– Сам у него и спроси, – почти выплюнула я, разворачиваясь и громко хлопая дверью.

Мне нужно было пройтись и попытаться справиться с теми эмоциями, что бушевали в душе.

Я не знала, что происходит со мной, не знала, что чувствую к вампиру, оставшемуся в кабинете. Вся моя новая жизнь была окутана этой бесконечной фразой: "Не знаю", "Не знаю", "Не знаю". Это дико бесило, но я ничего не могла поделать. Каждый новый день приносил новые вопросы и новые сомнения. Он открывал во мне не вампира, а женщину, которая хочет любить и быть любимой.

Я вернулась в квартиру Себастьяна с видом на Центральный Парк только под утро, весь день и всю ночь бродила по Нью-Йорку, совершенно не волнуясь о том, где я и что со мной. Телефон несколько раз звонил, но я разрывала связь, давая понять, что не желаю ни с кем общаться. Кажется, когда на часах было восемь вечера, а я была где-то в районе Madison Square Garden, Себастьян присылал машину, которая медленно катилась рядом, ожидая, когда я залезу внутрь и вернусь домой. Когда же это не произошло, она укатила в неизвестном направлении, оставляя наедине со своими мрачными мыслями кусать от боли губы.

В полночь забрела на какую-то тихую улочку, где подобрала невысокого мальчика с длинными вьющимися на концах волосами. Он был музыкантом, за его плечами виднелся большой гитарный футляр. Он шёл, в разорванных на коленках джинсах, напевая незнакомую песенку и покачиваясь в такт словам. Я оглушила его своим влиянием, затащила в мрачную, чёрную подворотню и напилась крови, чувствуя на губах вкус горькой полыни и ветивера. На прощание, пожелала ему счастливого пути и поцеловала в веснушчатую щёку, оставив на ней розоватый кровавый след. Вот он удивится, когда посмотрит в зеркало.

О чём думала в ту ночь? Это навсегда останется за кадром, в тёмных закромах усталой памяти. Знаю, тогда мне было чересчур спокойно, все печали сошли, оставив после себя лёгкий след из дешёвых стекляшек. Мои улыбки остались со мной, как и горечи странных мечтаний. Я ещё на один маленький, крошечный шажок приблизилась к пониманию себя.

Когда вернулась домой, Себастьян ни словом, ни жестом не обмолвился о моём отсутствии. Кажется, он понимал, что мне это было нужно, поэтому не приставал со своими претензиями. Он ушёл почти сразу, как я пришла, оставив в этой огромной, стильно обставленной квартире с гигантским жидкокристаллическим телевизором, джакузи и компьютерной комнатой с доступом в интернет.

Я успела принять душ, высушить волосы и "позавтракать" дольками засушенного банана и сигаретами, прежде чем за мной приехали, чтобы отвезти к очередным анализам.

Когда вернулась, то забравшись с ногами на диван, принялась бездумно щёлкать каналы, пытаясь найти, что могло бы меня заинтересовать. Спустя пару часов такого безделья, от спячки разбудила настойчивая дверная трель. За ней обнаружилась Аннет, задумчиво рассматривающая свои накрашенные ногти.

– Привет, – неловко поздоровалась я, пропуская её внутрь, – какими судьбами?

– И ты ещё спрашиваешь?! – усмехнулась она, проходя внутрь. – Я за тобой приехала. Пора превратить нашу спящую куколку в шикарную вампирскую бабочку! И подготовиться к балу.

– Я же уже говорила Себастьяну… – мне пришлось оборвать саму себя, так как я вспомнила, чем закончился наш тогдашний спор. И, разумеется, покраснеть, когда подумала о провидческих словах Себастьяна об "увлечении".

– Боже, что между вами произошло, что ты так мило краснеешь? – приложив руку к груди и недоумённо изогнув брови, спросила Аннет.

– Не важно, – махнула я рукой, – подожди здесь, я переоденусь из домашнего и мы… пойдём по магазинам.

– Сначала мы посетим стилиста, чтобы он придумал для тебя твой собственный стиль.

Громко сказала она, когда я скрылась в своей комнате.

– Какой стилист? – воскликнула в ответ, высовывая голову из комнаты.

– Разумеется, из наших, о чём речь. Кстати, хорошо, что мы занялись тобой в Нью-Йорке. Там, где мы были раньше, было бы трудно превратить тебя в красавицу быстро. А Нью-Йорк один из величайших центров моды. Здесь мы легко справимся с твоей обывательской непосредственностью.

И мы отправились в путь.

Стилиста звали Ромеро, и он был вампиром-геем. Все клише, которые крутились вокруг подобных профессий, полностью ему подходили. Меня поразило то, насколько цветасто он выглядел. Аннет, по секрету, рассказала страшную тайну вампира – он не мог воспользоваться своими талантами по отношению к себе самому. Как бы он не пытался что-то изменить, его попытки оборачивались фиаско, поэтому он очень злился, когда кто-то пытался сделать ему лживый комплимент. Ромеро знал о своей проблеме и постоянно из-за неё страдал.

– Какая милая и невинная девочка к нам сегодня заглянула, – просюсюкал он, когда мы появились в дверях его студии.