Крушение России. 1917 - Вячеслав Алексеевич Никонов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Главным, как и в первые десятилетия существования земства, для них были больницы и школы. Причем земства открывали школы и обслуживали их в хозяйственном отношении, но содержание образования правительство оставляло за собой, осуществляя контроль через училищные советы, непременными членами которых были чиновники Министерства народного просвещения — инспектора народных училищ. Одним из таких чиновников в Ульяновской губернии и был отец Ленина. В XX веке земства начали больше внимания уделять строительству шоссированных дорог, благоустройству крестьянского быта и… политике.
Конечно, основным объектом политической борьбы становились губернаторы и урядники. «Надо сказать, что стычки и препирательства были одной из черт нашей провинциальной жизни, — подтверждал Мельников. — …Достаточно было появиться не слишком умному и не слишком тактичному губернатору — не так легко было набрать очень умных и очень тактичных, — как его начинали при всяком случае травить»[279]. В 1905 году, как мы видели, радикальная часть земства выступила едва ли не ведущей революционной силой. Следующий этап его безудержной политической активности наступит в годы Первой мировой войны, когда будут учреждены Всероссийский земский и Всероссийский городской союзы (Земгор). Они ставили целью координацию деятельности органов местного самоуправления в снабжении армии, санитарном деле в обеспечении тыловых служб. Если бы они занимались только этим, история России могла пойти другим путем…
Впрочем, не только земство, но и чисто государственные чиновнические структуры на местах были поставщиками кадров борцов с режимом. Это факт, как бы ни казалось удивительным. Психологический феномен превращения бюрократа в революционера показал Иван Солоневич: «Традиция русской дворянской литературы, собственный бюрократический быт и философия пролетарского марксизма — все это привело к тому, что старорежимная бюрократия оказалась носительницей идей революционного социализма… Мелкий провинциальный чиновник Маркса не читал. Но Толстого и прочих он, конечно, читал. Он считал, что он, культурный и идейный человек (взятки никогда в мире никакой идее не мешали, как никакая идея не мешала взяткам), «служит государству». А его сосед по улице, лавочник Иванов, служит только собственному карману, других общественных функций у этого лавочника нет. Он груб. Он ходит в косоворотке, а его жена сама стирает белье… Социализм — это только расширение профессиональных функций бюрократии на всю остальную жизнь страны. Это подчинение лавочника Иванова контрольному воздействию философически образованной, «культурной» массе профессионального чиновничества… Русскую революцию сделал вовсе не пролетариат. Ее сделали коллежские регистраторы и те сыновья коллежских регистраторов, которые потом получили новый чин: народных комиссаров»[280].
Спецслужбы
Россия располагала мощными правоохранительными органами. Полиция, как, впрочем, и многое другое, была достаточно уникальной: существовало два ее вида — для поддержания порядка и для охраны интересов государства. В других странах время специализированных служб придет позже. Вопросами антиправительственной деятельности в министерстве внутренних дел также занимались несколько ведомств, функции которых не всегда четко разграничивались: департамент полиции, охранное отделение с филиалами в основных городах империи, корпус жандармов, подразделения которого были рассредоточены по всей стране. Эти спецслужбы образовывали весьма эффективную систему политического сыска, цели которой, по словам последнего руководителя департамента полиции Алексея Васильева, «состояли в расследовании деятельности всех движений, направленных против существующего строя, и в ликвидации этих движений»[281]. У такой сложной системы была своя предыстория.
Политическая полиция берет начало с Петра I, когда была создана Тайная розыскных дел канцелярия. Еще через сто лет возникли III отделение и Отдельный корпус жандармов. В 1880 году в рамках МВД был учрежден департамент государственной полиции, ставший высшим органом политической полиции. К концу века в нем появился особый отдел, который заведовал внутренней и заграничной агентурой, занимался перлюстраций писем, осуществлял контроль над настроениями, рабочих и студентов, вел розыск по политическим вопросам. Директором департамента был человек, наиболее приближенный к министру внутренних дел, а потому назначался по его представлению и уходил со своего поста с отставкой министра. Именно по этой причине из-за «министерской чехарды» за последние полтора десятилетия, предшествовавшие революции, сменилось 12 директоров департамента полиции, что никак не способствовало стабильности в его работе.
Свои основные функции департамент и его особый отдел осуществляли через подчиненные им губернские жандармские управления, в обязанности которых, по инструкции 1904 года, входило: «наблюдение за местным населением и за направлением политических идей в обществе, доведение до высших властей о беспорядках и злоупотреблениях, производство дознаний по делам о государственных преступлениях, осуществление негласного полицейского надзора, оказание помощи общей полиции в восстановлении нарушенного порядка» и др.[282]. По свидетельству начальника Московского охранного отделения полковника Александра Мартынова, «ко времени революции 1917 года отдельный корпус жандармов, сильно реформированный и приспособленный к требованиям времени, включал около 1000 офицеров и 10 000 унтер-офицеров. Это на территории, занимавшей 1/6 часть света!»[283]. Реально общая численность корпуса составляла около 15 тысяч человек. Большая часть из них служили в жандармских управлениях железных дорог, в ведении каждого из которых находился участок протяженностью 2000 верст. В 1916 году отдельный корпус состоял из Главного управления (штаба), 75 губернских и областных жандармских управлений, 30 жандармских управлений Привисленского края (то есть Польши), 33 жандармских управлений железных дорог с 321 отделением в городах и на крупных станциях, 27 жандармских строевых частей.
Департамент полиции, осуществляя общее политическое руководство корпусом жандармов, имел мало возможностей влиять на его кадровый состав и конкретную деятельность, здесь решающее слово принадлежало штабу корпуса. Именно поэтому, полагает историк российских спецслужб Феликс Лурье, возникла идея создания охранных отделений: «Департаменту полиции требовался помощник, принадлежавший только ему, не зависящий ни от чьих личных отношений и имеющий общего с ним начальника. Таким помощником стала система Охранных отделений»[284]. Первоначально они возникли для решения отдельных крупных задач — обеспечения безопасности пребывания императора в крупнейших городах — Петербурге, Москве и Варшаве. В начале XX века их стали создавать в тех городах, где чаще всего происходили выступления рабочих и учащейся молодежи,
