Только звери - Джеральд Даррелл
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Штудируя их, можно было обнаружить интересные сообщения вроде «Стехи Сивого Сплендора — кретинский анализ». Приятель Джиджи явно предпочитал набирать слова так, как они ему слышались в данный момент. А потому пространная панегирическая статья самого издателя о Т. С. Элиоте получила название «Тээс Элеот — Выдающий Пот». Орфографические новации наборщика вместе с естественными в любом издании опечатками гарантировали читателю немало удовольствия, хотя иной раз приходилось и поломать голову. Так, на вопрос: «Почто Не Черный Пот Лорат?» с налетом старинной речи мало кто взялся бы ответить; статья же под названием «Рой Камбил, Безболист и Пот» невольно заставляла читателя недоумевать, куда идет поэзия. Впрочем, Джиджи ничто не могло обескуражить, даже тот факт, что его наборщик не произносил букву «эйч» и, следственно, никогда не пользовался этой литерой. Последним детищем энтузиазма Джиджи был второй журнал (печатаемый на той же ручной машине тем же беспечным наборщиком), посвященный созданному им учению, которое Джиджи назвал «факйо»; в первом номере «Факйо для Всех» об этом учении говорилось, что оно есть «сплав таинственности Востока, соединяющий лучшее в йоге и факиризме, сообщающий подробности и наставляющий людей как».
Мама была весьма увлечена факйо, пока Джиджи не приступил к практическому показу. В одной набедренной повязке, весь перемазанный золой, он часами предавался на веранде медитации или же бродил по дому, изображая транс и оставляя на полу россыпи золы. Четыре дня он выдерживал строжайший пост и на пятый день насмерть перепугал маму, упав без сознания с лестницы.
— Право же, Джиджи, — сердито сказала мама, — это дело надо прекратить. От вас и так ничего не осталось.
Уложив факира в постель, мама принялась стряпать огромные порции укрепляющего тушеного мяса, однако Джиджи пожаловался на отсутствие «бомбейской утки» — сушеной рыбы, придающей соусам столь резкий и заманчивый запах.
— Но ведь здесь на острове ее нет, — возразила мама. — Я спрашивала.
Джиджи повел руками — словно бледно-бронзовые мотыльки вспорхнули над белой простыней.
— Факйо учит нас, что в жизни на все есть заменители, — твердо произнес он.
Оправившись в достаточной мере, он посетил рыбный рынок в городе и приобрел огромное количество свежих сардин. И когда мы возвратились с приятной утренней вылазки в город, посвященной различным закупкам, оказалось, что к кухне и ее окрестностям невозможно подступиться. Размахивая ножом, которым он потрошил рыбу перед тем, как разложить ее для сушки на солнце перед задней дверью, Джиджи отчаянно сражался с полчищами мух и ос, явно слетевшихся к нам со всех Ионических островов. Его уже раз пять ужалили осы, и один глаз совершенно заплыл. Воздух был насыщен запахом быстро гниющих сардин, а кухонный стол и полы покрывали сугробы серебристой чешуи и клочья внутренностей. Лишь после того, как мама, полистав «Британскую энциклопедию», показала Джиджи статью о бомбиле (в сушеном виде известной на западном побережье Индии под названием «бомбейской утки»), Джиджи нехотя оставил идею заменить эту рыбу сардинами. Два дня мама изгоняла из кухни зловоние с применением горячей воды и дезинфицирующих средств, но и то через окна время от времени залетали оптимистически настроенные осы.
— Возможно, я смогу найти лучший заменитель в Афинах или Истанбуле, — заключил Джиджи. — Пожалуй, если испечь и измельчить лангуста…
— Не стоит затруднять себя, дорогой Джиджи, — поспешно возразила мама. — Мы столько времени обходились без такого блюда, и ничего.
После Корфу Джиджи собирался ехать через Турцию в Иран, где хотел посетить практиковавшего там факира.
— От него я узнаю много такого, что можно включить в факйо, — сообщил он. — Это великий человек. Мало кто сравнится с ним в искусстве подолгу задерживать дыхание и пребывать в трансе. Один раз он был погребен на сто двадцать дней.
— Потрясающе, — с глубоким интересом произнесла мама.
— Вы хотите сказать — погребен заживо? — спросила Марго. — Заживо погребен на сто двадцать дней? Какой ужас! По-моему, это противоестественно.
— Но ведь он пребывает в трансе, дорогая Марго, — объяснил Джиджи. — Он ничего не чувствует.
— Вот тут я не совсем уверена, — задумчиво сказала мама. — Потому-то, кстати, и хочу, чтобы меня кремировали. А то ведь впадешь в транс, и никто не догадается.
— Что за нелепости ты говоришь, мама, — вмешался Лесли.
— И вовсе это не нелепости, — решительно возразила мама. — Все теперь такие невнимательные стали.
— А что еще умеют факиры? — спросила Марго. — Могут они вырастить из семени манговое дерево? Прямо на глазах у вас? Я однажды видела такое в Симле.
— Это элементарный фокус, — ответил Джиджи. — Андраватхи делает вещи куда посложнее. Например, он специалист по левитации, это одна из причин, почему я хочу с ним познакомиться.
— Левитация — разве это не карточный фокус? — удивилась Марго.
— Да нет же, — сказал Лесли. — Это когда человек парит в воздухе, как бы летает, верно, Джиджи?
— Верно, — подтвердил Джиджи. — Замечательное свойство. Многие древние христианские святые были им наделены. Сам я еще не достиг такого мастерства, вот и хочу учиться у Андраватхи.
— Как это должно быть чудесно, — восхитилась Марго, — парить, будто птица. Как интересно!
— Да, это должно быть великолепно, — подхватил Джиджи; глаза его сияли. — Такое чувство, словно тебя возносит к небесам.
На другой день перед самым ленчем Марго в панике вбежала в гостиную.
— Скорей! Скорей! — кричала она. — Джиджи задумал самоубийство!
Мы выскочили на веранду и увидели, что Джиджи сидит на подоконнике своей комнаты в одной набедренной повязке.
— Он опять подхватил этот транс, — сообщила Марго, точно речь шла о заразной болезни.
Мама поправила очки и посмотрела наверх. Джиджи начал слегка покачиваться.
— Поднимись наверх, Лес, и хватай его, — распорядилась мама. — Живей, пока я отвлеку его разговором.
Тот факт, что Джиджи молчал, как рыба, явно прошел мимо ее сознания. Лесли ринулся в дом. Мама прокашлялась.
— Дорогой Джиджи, — пропела она. — По-моему, вам не следует сидеть там, это неразумно. Почему бы вам не спуститься и не поесть с нами?
Джиджи спустился, однако не совсем так, как того хотелось маме. Он лихо шагнул в пространство и под испуганные крики мамы и Марго полетел вниз. Со всего маху он врезался в переплетение виноградной лозы под его окном, и ягоды посыпались градом на каменные плиты. К счастью, лоза была старая и жилистая, так что ей не стоило
