По повестке и по призыву . Некадровые солдаты ВОВ - Юрий Мухин

Командующим группой войск бывшего Волховского фронта был утвержден бывший командующий Ленинградским фронтом Хозин М.С. Мерецков отбыл в ставку, но впоследствии Волховский фронт был восстановлен, и его командующим снова назначили Мерецкова К.А.

Передышка

Несколько слов хотелось бы сказать о радиосвязи в войсках на начальном этапе войны. Как в первом, так и во втором бою дивизии радиосвязь была скорее условной. Командиры полков радиосвязью пользоваться не умели, боялись одного вида радиостанций, так как были убеждены, что при работе рации противник их обязательно запеленгует. Так их учили в мирное время. Только после нескольких месяцев боев стало ясно, что по фронту работали десятки тысяч радиостанций, и был издан строгий приказ Верховного командования об использовании радио в боевой обстановке. Со временем радиосвязь вошла в обиход как неотъемлемая и необходимая часть в управлении войсками.

Радистов было ничтожно мало, пришлось их готовить на месте. Учеба шла кропотливая. Условий для учебы почти не было, но все же через несколько месяцев мы сумели подготовить собственные кадры радистов, которые отлично справлялись с работой. В этом деле большую роль сыграл заместитель начальника связи 2-й стрелковой дивизии, сам радист, капитан Левченко. Благодаря его опыту и его усилиям мы получили подготовленных специалистов по радиосвязи. В части технической оснащенности радиостанциями мы в то время считали себя чуть ли не счастливцами, имели рации всевозможных марок: РБ, 5-АК, 6-ПК, М-8, РЛ-6, РЛ-7, РП-8, РП-12и РСБ. В 1945 г. все они были заменены, также были заменены и телефонные аппараты.

В апреле 1942 г. я заболел дизентерией. Я отчаянно страдал, в медсанбате было только одно средство от этой болезни — бактериофаг. «Уничтожил» много этого лекарства, но улучшения не было. Неделю сидел на одних сухарях, неделю на рисовом отваре, — все без толку. Наконец, помощник командира конного взвода, сержант Петухов И.Е. предложил умопомрачительное лечение. «У нас в деревне Калгачихе врачей век не бывало, — заявил он мне. — Мы и не слыхали о них, лечились сами, и я знаю, чем вас вылечить». Собравшись с духом, я решился на это отчаянное средство. Под вечер отошли мы в сторону от лагеря, на болото, нашли сосновый борок. Люди тут не ходили, сержант вырыл ямку около болота, она стала заполняться мутной водой. Посидели, я выпил кружку этой воды и пошел спать. Пока пил, казалось, что пью мелко битое стекло, таково было ощущение. Утром Петухов принес еще кружку этой целебной воды и на этом закончил курс лечения. Болезнь как рукой сняло. Начальник медсанбата потом объяснил причину выздоровления, по его словам, в той воде был болотный пенициллин.

10 мая в батальоне связи произошло ЧП. Посыльный конного взвода (фамилии не помню) доставил из штаба дивизии в один из полков пакет. Возвращаясь обратно, в густом еловом лесу из карабина прострелил себе бедро левой ноги. Преступление было сразу же раскрыто. Военный трибунал отправил самострела в штрафную роту. Больше ЧП за всю войну в батальоне связи не было.

После завершения неудачной операции прорыва дивизия получила двухнедельную передышку, во время которой ни мы, ни противник не вели активных боевых действий. Командование приказало организовать баню. Надо сказать, что на фронте было заведено по прибытии на новое место строить жилье и баню. Сколько за эти годы было перевернуто земли, построено блиндажей, землянок, шалашей и бань, теперь уже не узнает никто, ведь строительством войска занимались постоянно. А после выхода из боя было принято мыть личный состав в бане. На этот раз баню устроили в ивняке по соседству с огромной лужей. Когда баня топилась, дым от нее был виден за несколько километров. Немцы, конечно, заметили его, но никак не отреагировали. А когда мы пошли в баню мыться, они обстреляли ее из пушек и минометов. Попортили крышу, один красноармеец был ранен, а остальные в чем мать родила разбежались по кустам. Там и сидели, пока фрицы не прекратили обстрел.

За время двухнедельного «отдыха» дивизия пополнилась небольшим количеством личного состава и получила новую задачу. На этот раз нам предстояло наступать навстречу прорывающимся из окружения частям 2-й ударной армии в районе деревни Мясной Бор.

31 мая меня вызвал начальник штаба 2-й стрелковой дивизии полковник Крицын и поставил задачу организовать в районе деревни Мясной Бор узел связи штаба дивизии. До места назначения по прямой было около 8 км, но полки дивизии и обозы должны были следовать туда кружным путем, что составляло около 30–40 км.

Болотные солдаты

Я взял с собой 15 человек связистов, несколько телефонных аппаратов, кабели, и мы двинулись напрямик. Пошли через лес, никакой дороги не было, кустарник, кочки в рост человека, между кочками выше колена ржавая вода, заросшая тиной. Сначала мы пытались прыгать с кочки на кочку, потом, выбившись из сил, побрели по грязи. Расстояние в 8 км, которое я предполагал пройти за два часа, в итоге мы с большим трудом преодолели за восемь. Когда мы наконец подошли к месту назначения, вся наша одежда, оружие и техника были коричневыми от грязи. Вышли на открытую поляну, по которой протекал ручей, рядом ельник, — прекрасное место для отдыха. Приказал людям привести себя в порядок, почистить оружие и технику. Вскоре белье и обмундирование было выстирано и развешано на елках, оружие и техника вымыты и смазаны. С чувством исполненного долга мы расположились на отдых.

И вдруг на поляне раздался взрыв, следом второй, уже значительно ближе к нам. Приказываю спасать оружие и технику, мои связисты успевают прихватить сапоги и голыми, но с оружием бегут в сторону леса. А фашисты открывают беглый огонь по нашему белью, развешанному на елках. Оказалось, что немецкий корректировщик засек нас по этому белью и передал координаты артиллеристам. Остались мы в чем мать родила, и в таком виде, в сапогах, при оружии, но совершенно голым, предстал я перед начальником штаба. Полковника Крицына обуял гомерический хохот, а нам было не до смеха, тем более что новое обмундирование было доставлено только к полуночи. Но дело не ждет, и ночью связисты работали почти голыми, развертывая узел связи дивизии и обеспечивая линиями связи полки.

В тот же день дивизия вступила в бой. Бои были крайне напряженными и кровопролитными. Вся операция длилась с 31 мая по 17 июня 1942 г. Ценой больших потерь нам удалось выполнить задачу и деблокировать до 30 тысяч бойцов 2-й ударной армии. Вышедшие из окружения красноармейцы были изнурены до последней степени, много дней они голодали или питались травой. Чтобы хоть как-то поддержать товарищей, мы делили между ними свой суточный рацион хлеба.

Во время этой наступательной операции дивизия пополнялась личным составом через маршевые роты. Они прибывали к нам часто даже без списков личного состава и сразу же шли в бой. Свободные от дежурства офицеры записывали, сколько могли, но всех переписать не успевали. Не в этом ли кроется одна из причин значительного количества без вести пропавших солдат? Или был такой случай, какой-то солдат из госпиталя дошел до нас, но дальше идти не смог, не хватило сил. Я доложил об этом командиру дивизии Лукьянову, и он приказал немедленно доставить его в медсанбат. Как знать, не оказался ли в числе пропавших без вести и этот солдат? Ведь из госпиталя он убыл, а в свою часть не прибыл.

12 июня произошел случай, забыть о котором невозможно, как о каком-то чуде из чудес. Наш повар Шеметенко В.Н. доставил на передовую походную кухню с обедом. Пока он ослаблял подпругу, рядом с ним разорвался снаряд. Лошадь убило, кухня вдребезги, а на поваре ни царапины. Воздушной волной его перебросило через лошадь и даже не контузило. В рубашке родился одессит Шеметенко.

После жарких боев 2-я стрелковая дивизия, как и вся 59-я армия, перешла к жесткой обороне и стала укреплять оборонительную линию. По большей части все наши укрепления проходили через болота, где не выкопаешь окопов, поэтому делали из ивняка двойные заборы в рост человека на расстоянии 1–1,5 метра друг от друга, и пространство между ними засыпали торфом. Противниктоже проводил эти работы, в иных местах мы с ним сходились на 80-100 метров, отчетливо была слышна чужая речь. Землянки строились на поверхности болота. Находясь в обороне, все войска, занимались боевой и политической подготовкой. Разведчики добывали «языков».

Лето 1942 г. выдалось дождливое, к тому же болотная сырость очень быстро выводила из строя нашу обувь и конскую сбрую, а смазка из тыла не поступала. Вот «мой лекарь» Петухов и предложил гнать деготь. Для этой цели мы использовали 200-литровую железную бочку. Дело пошло, но долго быть монополистами в этом производстве нам не удалось. Когда наши связисты появились на КП штаба дивизии, исходящий от них запах дегтя сразу выдал нашу «тайну». И к нам в батальон потянулись люди, сначала из полков дивизии, а затем и из других дивизий стали прибывать «курсанты» учиться гнать деготь у Петухова.