Гегемония, или Борьба за выживание - Ноам Хомский

Интересно, что сумма в 17 миллиардов долларов была выплачена гражданам и компаниям Кувейта правительством Ирака в качестве компенсации за нанесенный ущерб. Количество жертв конфликта между Ираком и Кувейтом сопоставимо с человеческими потерями от вторжения США в Панаму несколькими месяцами ранее (по разным оценкам, оно унесло сотни тысяч человеческих жизней). Это малая доля от числа убитых в Никарагуа и около 5 процентов человеческих потерь в результате военных действий Израиля при поддержке США в Ливане в 1982 году. Во всех этих случаях, безусловно, никто не думал о компенсациях.

Другой любопытный пример с точки зрения уместности выплаты компенсации за потери в связи с военными действиями — Вьетнам. По этому вопросу нет единого мнения, как обычно, есть свои «голуби» и «ястребы». Сторонники умеренных взглядов во главе с президентом Дж. Картером уверяли, что американцы не обязаны что-либо компенсировать или оказывать гуманитарную помощь жителям Вьетнама, поскольку «потери были обоюдными». Существовало мнение, что не стоит быть настолько мягкосердечными. Выражая некую сбалансированную позицию между взглядами сторонников миролюбивой политики и силовых мер, президент Дж. Буш-первый заявил: «Мы с горечью вспоминаем об этом конфликте, тем не менее, вьетнамские власти должны понимать, что сегодня мы стремимся найти общие ответы и не ищем воздаяния за прошлые обиды». Преступления, в которых Вьетнам повинен, никогда не могут быть забыты, но «мы можем, наконец, попытаться поставить точку во вьетнамской войне», если власти Вьетнама проявят должное уважение ко всем пропавшим без вести американским солдатам. Это, очевидно, единственный неразрешенный вопрос моральной ответственности в войне, которая унесла миллионы жизней и оставила три страны лежать в руинах, где до сих пор гибнут люди от неразорванных снарядов и от последствий массированных химических атак на юге (северные районы избежали этой страшной участи). В том же выпуске «Нью-Йорк таймс», где была размещена статья с речью президента, публиковался материал, в котором сообщалось о том, что Япония в очередной раз отказалась признать «со всей полнотой» степень своей вины «за совершенные военные преступления»{198}.

Учитывая, что агрессоры оказались жертвами, на Вьетнам легло бремя уплаты репараций. Эту страну обязали выплатить громадную сумму долга правительства в Сайгоне, которое было поставлено США как их местный представитель в период войн в Индокитае, затронувших преимущественно Южный Вьетнам. Однако Б. Клинтон широким жестом одобрил решение о списании части долга в счет развития во Вьетнаме образовательных программ{199}.

Прототипом решения президента Клинтона послужила программа 1908 года по списанию Китаю некоторой доли репараций, которые он был обязан выплатить в погашение ущерба, причиненного восстанием против иностранного присутствия («боксерское восстание»). Были и более ранние аналогичные случаи. Обретение независимости Гаити в 1804 году повергло в ужас все цивилизованное общество, которое опасалось, что эта «первая свободная нация свободных людей» может стать источником вирусного распространения освободительной борьбы{200}. По понятным причинам наибольшую тревогу испытывали США. Это объясняет тот факт, что они больше всех способствовали изоляции опасного государства, смягчив режим изоляции только в 1862 году, когда возникла необходимость найти место для образования поселений освобожденных американских рабов (кстати, независимость Либерии была признана именно в это время). В наказание за обретение независимости Франция в 1825 году обязала Гаити выплатить огромную сумму компенсации; такое решение гарантировало, что Гаити, некогда самая богатая французская колония, останется в зависимости от французского правительства. Это имело сильные разрушительные последствия для гаитянского государства, понесшего значительные потери в ходе освободительной борьбы{201}.

За полвека до этих событий, в 1779 году, Дж. Вашингтон начал завоевательную кампанию против развитой ирокезской цивилизации Америки. Его целью было, писал он Мари Жозефу Лафайету в День Независимости США, «истребить этот народ полностью на территории американской страны» и раздвинуть границы США на запад до Миссисипи. Завоевательные стремления Вашингтона в Канаде сдерживались британским военным присутствием. Дж. Вашингтон, которого простые американцы называли «разрушителем городов», успешно справился со своей задачей. Вождям ирокезских племен объявили, что они должны предоставить компенсации за их вероломное сопротивление освободителям. Тогдашний губернатор штата Нью-Йорк Дж. Клинтон довел до побежденных племен следующую мысль: «Учитывая наши потери, объем долговых обязательств и наши прежние дружеские отношения, будет разумно с вашей стороны, если вы уступите нам ваши земли, что покроет понесенные нами убытки и ваши долги». У ирокезов не было выхода, и они передали земли, принадлежавшие им, однако впоследствии власти штата Нью-Йорк в одночасье нарушили свои клятвенные обещания и «Статьи Конфедерации»[12] и через угрозы, обман и хитрость заполучили остальные территории, заселенные этими индейскими племенами. Сохранилось письмо одного молодого американского солдата, где он писал домой: «Я ощущал себя глубоко виноватым, поднося факел к индейским хижинам, которые воплощали единство и согласие их народа, пока мы своими разорительными действиями не принесли в их мир опустошение». Возможно, все это имело благую цель: «Наша миссия здесь, очевидно, заключается в разрушении всего до основания, но впоследствии может выясниться, что мы, мародеры, всего лишь неосторожны в своих попытках взрастить ростки будущей империи»{202}.

После того как США отклонили требования Международного суда, Никарагуа, по-прежнему воздерживаясь от использования силовых ответных мер, передала все имевшиеся в ее распоряжении материалы в Совет Безопасности, который подтвердил правильность вынесенного судебного решения и призвал все государства к соблюдению норм международного права. США использовали свое право вето при голосовании подготовленной резолюции. После этого правительство Никарагуа обратилось в Генеральную Ассамблею ООН, где по итогам рассмотрения дела была подготовлена резолюция со схожим смыслом, при этом только США, Израиль и Эль-Сальвадор выступили против; в следующем году против резолюции выступили уже только США и Израиль. Эти события практически не получили освещения в информационных сообщениях, и перипетии этой истории вскоре вовсе исчезли из упоминания.

Реакцией США на постановления Международного суда и Совета Безопасности ООН стало усиление террористической деятельности, причем в специальных директивах для американских войск содержались указания наносить удар по «уязвимым целям» и избегать прямого столкновения с никарагуанскими армейскими частями{203}. Официальный представитель Госдепа Чарльз Редман говорил о необходимости осуществления новой программы более жестких силовых мер. Правозащитная организация «Американский наблюдатель» отметила, что эти заявления «напомнили атмосферу оруэлловского Министерства Правды», а под предложенную Редманом категорию «легитимного объекта атаки» могут подойти израильские поселения или гражданские объекты США.

Главный редактор американского журнала «Нью репаблик» Майкл Кинсли выступил с критикой правозащитных организаций, которые, по его мнению, слишком эмоционально относятся к попыткам правительства доказать целесообразность террористических атак по «уязвимым целям». Необходимо выработать «взвешенную политику, [которая бы] была основана на анализе „затрат-выгод“, — советовал он, — анализ отношения количества пролитой крови и страданий людей к вероятности появления демократии в результате таких действий». Иллюстрацией зарождения «демократии», о которой говорят элиты, служит кричащая ситуация в Центральной Америке. Как само собой разумеющееся воспринимается их право осуществлять политику на основе проведенного ими анализа и в соответствии исключительно с установленными ими требованиями{204}.

Вышеуказанные действия в Никарагуа действительно отвечают исключительно требованиям и задачам американского руководства. В 1990 году — «многие непредвзятые наблюдатели заявляли, что это решение было принято, что называется, „с пистолетом у виска“» (Уокер), — никарагуанцы, смирившись, проголосовали за проамериканского кандидата, и страна вернулась в лоно США.

Американские элиты ликовали, пребывая в восторге от прихода новой «поры романтизма» в политике. Многие авторитетные исследователи единодушно и энергично нахваливали успехи применения такой тактики, которая позволяла «дестабилизировать экономическую ситуацию и осуществлять чужими руками затяжные и разрушительные военные действия до той поры, пока измученное местное население само не свергло ненавистное ему правительство», причем эти действия были «минимально» затратными. В результате такого массированного силового воздействия пострадали многие жители, деятельность электростанций была прекращена в результате диверсий, разрушенными оказались сельскохозяйственные угодья. На фоне всего этого кандидат, поддержанный США, выступал с «беспроигрышными предвыборными лозунгами»: положить конец «обнищанию народа Никарагуа» (журнал «Тайм»). Газета «Нью-Йорк таймс» заявляла: «Нас объединяют радостные чувства» в связи с таким исходом, мы с гордостью встречаем «триумф американской политики честной игры».