Воздушный стрелок. Гранд - Антон Демченко

Бестужев старательно но очень аккуратно выпячивал все «косяки» происходящего в столице действа, попутно намекал на то, что большую часть московского служилого боярства с началом мятежа отставили от дел. Тех, кто шел по гражданской службе, отправили в отпуск, ввиду перехода управления в руки военной администрации, основные посты в которой заняли представители царского рода. Служивших же по «не гражданской» стезе, либо перевели на другие должности, либо переподчинили… правда, по словам Валентина Эдуардовича, вся эта суета коснулась только Московского воеводства. Приказы и их служащих никто не трогал, но… сами по себе, лишенные государем рычагов воздействия на ситуацию в городе, они никак не могли повлиять на творящееся в столице безобразие.

В общем, письмо Бестужева оказалось эдакой расширенной версией «откровений Аристарха», во всей красе таланта дипломата. Ни одной прямой просьбы, только подробное описание происходящего в городе, наглядно показывающее, что все это «ж-ж-ж» неспроста, «хороших» и «плохих» в этой сваре нет вообще, а соваться в интриги сильных мира сего, особенно, когда те уже дошли до применения «последнего довода королей», дело дурное и абсолютно бесперспективное. Можно подумать, я собираюсь с этим спорить… Но как же старательно они пытаются внушить мне идею отказа от вмешательства в происходящее, это что-то.

Тряхнув головой, я свернул экран браслета и, затушив сигарету в стоящей на столе массивной пепельнице, уставился в темноту. Черт с ним со всем, у меня и без мятежей дел достаточно…

Шесть утра. Холодно, темно, пасмурно… с неба валится мокрая дрянь, которую и снегом-то не назовешь. Но отменять тренировку из-за погодных условий, я не собираюсь. Вот еще, мои ученицы и так почти три недели баклуши били, пора и делом заняться. А то, вчерашнее их «выступление» явственно показало, что в развитии дара за время моего отсутствия, они не продвинулись ни на йоту. А уж то, что они попытались прикрыть свою лень происходящими вокруг событиями, и вовсе никуда не годится. Времени на то, чтобы освоиться у меня дома, было предостаточно… Ну, пусть теперь не жалуются.

Кстати, о жалобах… надо бы наведаться к Вербицким, узнать как у них дела. Учитывая нашу договоренность, это будет совсем не лишним. Но это позже. Скажем, ночью. А пока…

— РОТА, ПОДЪЕМ!!!

Хозяин кабинета устало вздохнул и, бросив взгляд на часы, откинулся на спинку массивного кресла. Очки в тонкой золотой оправе, одним резким движением руки сдернутые с носа, повисли на цепочке и мужчина принялся массировать переносицу. Черт знает, что творится в мире… Как могли «коллеги» прозевать такой заговор?!

Рука тяжело хлопнула по стопке бумаг, а взгляд зацепился за моргающий на экране значок почтового сообщения. Посторонний удивился бы тому, как могла прийти почта при блокированной инсургентами эфирной связи. Но то посторонний, а люди осведомленные тут же сделали бы единственный верный вывод. Домашний вычислитель хозяина кабинет подключен к правительственной связи. Ничего удивительного в этом нет, если учесть, что уставший человек сидящий сейчас перед экраном, с недавних пор является не только главой Пятого стола Преображенского приказа, но и членом Тайного совета, руководить которым, государь поставил своего наследника.

Полковник Вербицкий развернул послание и, уже не удивляясь россыпи грифов в его «шапке», движением ставшим почти привычным за последние дни, положил ладонь на пластину идентификатора. Экран полыхнул зеленым светом, и грозные предупреждения на нем сменились убористым текстом… «обеспечить… личная ответственность… полный приоритет в расследовании…» Глава Пятого стола дочитал послание до конца и, криво усмехнувшись, покачал головой. Преображенский приказ судорожно пытается исправить собственные ошибки, рассылая кучу циркуляров и распоряжений… Вот только, тот факт, что это послание пришло по проводной связи, то есть через личную канцелярию государя и наследника, говорит о том, что на него следует, как минимум, обратить внимание. Максимум же…

Вербицкий вернулся к началу письма и принялся внимательно его перечитывать. А закончив, нахмурился. Странное послание… ну, распорядился глава приказа провести расследование по делу о спасенных заложниках, захваченных наемниками. А причем здесь Пятый стол?! Тем более, что именно его епархии, письмо не адресовано…

Свернув письмо и приложенный к нему первичный отчет приказных, уже успевших каким-то образом наведаться к гвардейцам-бронеходчикам, которые и приютили у себя недавних заложниц, Вербицкий задумчиво побарабанил пальцами по столешнице и вздрогнул от мелодичного сигнала. Покосился на вновь заморгавшую иконку оповещения. Еще одно… Ладонь на идентификатор, дождаться разрешающего сигнала, открыть…

«Господин полковник, разберитесь, кому там делать нечего!» Вот так… и подпись наследника. Хм. Интересно. А в самом деле, с чего бы вдруг кому-то понадобилось отвлекать приказных в это «урожайное» время, на расследование обстоятельств похищения и освобождения заложниц? Причем, с явным прицелом именно на процесс освобождения, как это следует из контекста документа… У них что, действительно, других важных дел нет?!

— Добрый вечер, Анатолий Семенович.

— Доб… — На автомате начал отвечать хозяин кабинета, но тут же удивленно вскинулся, а в руке сформировался небольшой огненный сгусток. Впрочем, разглядев нежданного визитера, Вербицкий немного расслабился и растворил «снаряд». — Кирилл… что ты тут делаешь?

— В гости пришел. — Пожал плечами гость и, легкомысленно улыбнувшись, спросил. — А что, я не вовремя?

— Хм… да не сказал бы. — Скосив глаза на экран, протянул Вербицкий и, вздохнув, указал визитеру на кресло у стола. — Проходи, присаживайся.

— Благодарю. — Молодой человек подчеркнуто вежливо кивнул и, с удобством расположившись в кресле, довольно охнув, вытянул ноги. А заметив взгляд собеседника, пояснил. — С транспортом в последнее время в городе просто беда. А отмахивать такие концы на своих двоих… Уф. Устал.

— Да, с нынешними событиями, транспорт стал непозволительной роскошью. — С кривой улыбкой согласился Вербицкий. — Чаю хочешь?

— С удовольствием. — Отозвался Кирилл. — Черный, сладкий, горячий! Погода уж больно мерзкая, продрог.

Анатолий Семенович окинул взглядом безмятежно ухмыляющегося молодого человека в чистой одежде и обуви, словно и не касавшейся уличной февральской слякоти и, покачав головой, выудил из ящика стола «ходилку».

— Доченька, сделай одолжение, пришли ко мне Вадима… и пусть заодно чайку принесет. На двоих. — Рация отозвалась шипением и утвердительным ответом Марии.