Большая книга ужасов. Millennium - Елена Усачева

Там она, там…

Он еще убеждал себя, что Ирка на месте. Спит. Или музыку слушает. Но уже видел, что никого нет. Видел и не верил. Шарил глазами по пустым кроватям, заставляя фантазию рисовать Иркин образ, заставляя реальность эту фантазию воплощать.

Рано он себя в волшебники записал – от одного его желания Ирка не появилась.

За спиной вздохнули. Нет, не вздохнули. Усмехнулись!

И тут Юрка вспомнил. Алена советовала связать простыни и драпать из изолятора в отряд.

Он рванул к окну, сильно перегнулся через подоконник. Пошарил рукой. Здесь они должны были быть, связанные простыни, по которым…

«Тон, тон, тон», – навязчивой капелью заиграл оркестр. Словно распахнули дверь клуба, и оттуда стала слышна вечно печальная заглавная музыка фильма.

В спину толкнули. Это был не эфемерный ветерок, не легкое касание, а реальный тычок. Кривой даже ноги от пола оторвал, но удержался за подоконник. До хруста вывернул голову.

Кабанов! Физиономия застывшая, слегка перекошенная. Кожа на щеках шелушится. Взгляд стеклянный.

– Ты чего? – успел покрыться холодной испариной Юрка, прежде чем Сашка сильнее нажал ему на спину, заставляя перевалиться через подоконник. Кривонос уже не мог смотреть на Кабанова. Перед собой он видел далекий асфальт, кирпичики дорожки, ступеньки слева. От ужаса, что он сейчас рухнет вниз, дыхание перехватило. Крик застрял в горле, побоявшись выходить наружу.

«Тон, тон, тон», – опять заиграла музыка.

– Привет! Ты чего здесь?

– Уйди!

– Чего это я уйди, если я тут болею. А ты чего? Тоже… того?

– Ничего и не того! Надо и пришла. А ты чего подумал?

– Подумал, ко мне.

– Больно надо!

– Типа понравился.

– Ага, бегу и падаю!

– Тогда чего ты за мной ходишь?

– Я хожу?

– Нет, я хожу. Сама зачем-то поперлась за мной в поход, сюда залезла.

– Почему залезла?

– Потому что дверь закрыта. И влезть сюда можно только через окно. Или ты этот… инопланетянин.

– Щаз!

– Музыка… Слышишь?

– Ничего я не слышу!

– Может, потанцуем?

– Что ты ко мне привязался?

– Сама привязалась! Значит, я тебе понравился. Ты мне, кстати, тоже.

– С ума сошел? Катись отсюда!

– Не могу. Говорю же – болею.

– Иди! Дверь открыта!

«Там-та-там», – звала музыка.

– Красиво. Чего, танцуем? Жалко, что ты мертвая. Мы бы с тобой подружились.

– Никакая я не мертвая! Это вы сейчас все станете мертвыми. Все будете со мной.

– Слушай музыку! Ты когда ругаешься, с ритма сбиваешься.

– Никогда не умела танцевать. С Пашкой пыталась. Но он меня предал!

– Не предавал тебя никто. Это ты себя предала. Если любила, то твоя любовь у тебя и осталась.

– Откуда ты такой умный?

– Это не я умный. Это мне одна девчонка сказала…

– Он должен был остаться со мной. Сбрось его!

Комната вдруг наполнилась охами, вздохами и шепотками.

«Виноват! Он виноват! – выл голос. – Ненавижу! Всех! Убью!»

– Ты мне показалась другой…

Музыка начала затихать. Из коридора в палату шагнула Ирка. Валька опустил руки. Ленка смотрела на него зло.

– А какой? – Она глянула через плечо Поси на застывшего Кабанова, который все сталкивал, но никак не мог столкнуть обалдевшего Юрку со второго этажа.

– Такой же, как я. – Валька глянул в сторону. – Одинокой. Мне казалось, вдвоем нам будет хорошо.

«Ах!» быстро осыпалось по стенам, зашуршало по стертому линолеуму.

Лена отступила.

Мимо нее проскочила Ирка, схватила замершего Кабанова за край футболки, потянула к себе. Сашка безвольной куклой качнулся в ее сторону. Кривой перестал дрыгать ногами и коснулся ими пола.

– А ты один? – тихо спросила Лена, равнодушно глядя на перемещение ребят по комнате.

– Вроде да. Домой хочется.

– Ой, и мне так хотелось! Чтобы больше никого-никого! Только мама.

– Но еще две недели.

– Ага! Я когда поняла, что еще столько ждать… – Лена замерла, уставившись в глаза Поси. – А хочешь, мы с тобой вместе из окна выпрыгнем?

– Ээээ, – Валька беспомощно оглянулся.

– Или я могу таблеток добыть.

– Нууууу… Это… – вконец потерялся Пося. – Ты мне, конечно, очень нравишься. Но как-то… того… Я вообще-то жить люблю. А потом, – заговорил он уверенней, – маму расстраивать не хочется. Она у меня одна.

– Ты ее любишь сильнее, чем меня? – кокетливо уточнила Лена.

– Ты – это другое дело, – расплылся в довольной улыбке Валька.

– А у тебя сейчас никого нет? Ну… девочки.

– Откуда?

И тут Ленка кинулась ему на шею. Валька успел зажмуриться и втянуть голову в плечи. Кабанов болезненно дернулся, прикрыл щеки ладонями. Юрка в панике спрыгнул обратно в палату и резко, наотмашь отвесил Сашке хороший пинок.

Соловей подавился звонкой трелью и расстроенно замолчал.

– Вот! – крикнули в наступившей тишине. – Гляди, что твой отряд делает! Где ты в этот момент должна быть?!

На ступеньках административного корпуса стоял Кирюша с синей папкой под мышкой. Рядом Алена. Она тяжелым взглядом смотрела на дерущихся в палате мальчишек. Они стояли, вцепившись друг другу в грудки, покачивались, словно собирались на пару кинуться вниз. Услышав старшего вожатого, они отпрянули в разные стороны.

– А я чего? – сразу перешел в глухую оборону Юрка. – Я ничего!

И потянул к себе створку окна.

– Кабанов! – заорала Ирка, повисая на шее обалдевшего Сашки.

Пося стоял посреди комнаты один. Лены рядом с ним не было.

– Я, пожалуй, пойду отсюда, – похромал подальше от окна Юрка.

– А куда эта делась? – Валька заметно расстроился. – Лена? Лена! – Пося тоже вывалился в коридор.

– Понесла свое счастье на тот свет, – оторвалась от Сашки Зайцева – щеки у Кабанова опять полыхали, но теперь уже украшенные Иркиными поцелуями – она ухитрилась подвести губы красной помадой.

В коридоре грохнула дверь со стеклянной вставкой – расстроенный Кривой ушел.

– Алена! В чем дело? – возмущался на улице Семен Семенович. – Отбой был! Почему твой отряд еще не в корпусе?

– А чего ты тут делаешь? – отстранился Сашка от обнимавшей его Ирки.

– Тебя спасаю, – прошептала Ирка, снова прижимая к себе Кабанова.

Она его не любила, нет, но сегодняшний день ставил сильного, уверенного Кабанова в зависимость от Зайцевой, и ей это очень нравилось. В голове рождались идеи – как использовать свою власть.

– От кого? – все пытался высвободиться Кабанов, но из Иркиных объятий вырваться было не так просто. Если Зайцева что выбирала, то держала крепко.

– От чужой любви.

– Чего?

– Очень просто. На тебя оказалось слишком много претенденток.

– Кто это? – Сашкины глаза смеялись.

– Томочка с Кузей.