Рассказы о лорде Питере - Дороти Сэйерс

— Мальчик здесь и родился?

— Нет, сэр, где-то на юге. Но где именно, помню, она никогда не говорила — около Нью Ката, и все. Она была не очень-то разговорчива. Ни с кем бывало не поделится, даже с моей дочкой. А у нее, вы понимаете, были важные причины, чтобы интересоваться, как да что. А та — хлороформ, говорит, и больше ничего не помню. Но я-то думаю, ей здорово досталось, потому она и не любила вспоминать про эти дела. Ее муж, тоже приятный человек, как-то сказал мне: «не напоминайте ей об этом, миссис Харботтл, не напоминайте...» То ли она тогда очень испугалась, то ли повредила что, не знаю, но только детей у них больше не было. Я ей бывало говорю: «Когда у вас, милочка, их будет девять, как у меня, вы привыкнете рожать». Она улыбалась, но только один этот мальчик у них и был.

— И вы, должно быть, здорово привыкли. Вид у вас просто великолепный, — любезно сказал Уимзи. — А сколько было ребенку, когда Дакворти поселились в Брикстоне?

— Три недели, сэр, чудесный был малыш. А волосиков на головке! Сначала они были черные, а потом стали ярко-красные, такие и встретишь-то редко — как морковь! Но не сказать, чтоб красивые, не как у нее, хотя вроде и того же цвета. И лицом на нее не похож, да и на отца тоже, она говорила, он пошел в ее родню.

— А кого-нибудь из их родственников вы видели?

— Только ее сестру, миссис Сузан Браун. Высокая, неприветливая, с каменным лицом — словно б и не сестра ей. Жила она, помнится, в Ившеме, да, точно, в Ившеме. Одно время я покупала там зелень. И хоть теперь зелень в пучки не вяжут, но вот что я думаю о миссис Браун: она была крепкая, с маленькой головкой, ну прямо пучок аспарагуса.

Уимзи должным образом поблагодарил миссис Харботтл и отправился в Ившем. Он уже начал удивляться, как далеко его может завести эта охота, но с облегчением обнаружил, что миссис Сузан Браун — особа весьма уважаемая и хорошо в городе известная, один из столпов методистской церкви[39].

Она все еще сохраняла прямую осанку, у нее были гладкие темные волосы, разделенные аккуратным пробором и собранные на затылке в пучок; широкая у основания и узкая в плечах, миссис Браун и вправду напоминала пучок аспарагуса. Она приняла Уимзи с холодной учтивостью и сразу же заявила, что ничего о своем племяннике не знает. Абсолютно ничего. Намек на то, что он находится в затруднительном, можно даже сказать тяжелом положении, она, казалось, приняла как должное.

— У него плохая наследственность, — заявила она. — Моей сестре Хетти следовало держать его построже.

— Что и говорить! — живо откликнулся Уимзи. — Но — увы! — не у всех у нас сильные характеры, что, впрочем, должно быть источником величайшей гордости для тех, кто таковые имеет. Я не хотел бы досаждать вам, мадам, к тому же, я знаю, у меня есть некоторая склонность к суесловию — ничего не поделаешь, это моя небольшая слабость, — поэтому я перейду прямо к делу. Перед тем как сюда приехать, я побывал у архивариуса в Сомерсет Хаус и выяснил, что ваш племянник, Роберт Дакворти, родился в Саутуарке, в семье Альфреда и Хестер Дакворти. Знаете, удивительная у них там система. Но, конечно, люди есть люди, временами и она может дать сбой, не правда ли?

Миссис Браун положила свои морщинистые руки на край стола, в ее темных проницательных глазах промелькнула тень.

— Прошу простить меня, скажите, под каким именем был зарегистрирован второй ребенок?

— Я вас не понимаю. — Руки ее слегка дрожали, но говорила она твердо.

— Прошу прощения. Никогда не умел точно выражать свои мысли. Родились двое близнецов, не так ли? Под каким именем был зарегистрирован второй ребенок? Извините мою назойливость, но это действительно очень важно.

— Что за странное предположение!

— О, это вовсе не предположение. Я не рискнул бы беспокоить вас ради каких-то предположений. Я знаю точно: был еще ребенок, брат-близнец. Могу сказать, более или менее точно, что с ним стало.

— Он умер, — торопливо сказала миссис Браун.

— Не люблю противоречить людям. В высшей степени неприятная манера поведения, но — увы — обязан возразить вам — тот малыш не умер. Он жив до сих пор. Единственное, что я хочу знать: как его зовут.

— А почему я должна вам что-то говорить, молодой человек?

— Потому что — извините, приходится вести разговор о вещах, не совместимых с хорошим вкусом, — было совершено убийство и подозревается ваш племянник Роберт, — пояснил Уимзи. — На самом же деле, как мне удалось узнать, убийцей является его брат. Вот почему я и хочу до него добраться. И для меня в самом деле было бы большим облегчением — я, видите ли, человек деликатный, — если бы вы помогли мне найти его. В противном случае мне придется обратиться в полицию, и тогда вас могут вызвать в суд в качестве свидетеля, а мне не хотелось бы — право, не хотелось бы — видеть вас свидетелем на судебном процессе по делу об убийстве. Знаете ли, малоприятная реклама. Если же мы сумеем быстро найти его брата, и вы, и Роберт не будете иметь к делу никакого отношения.

Миссис Браун несколько минут сидела в мрачном раздумье.

— Хорошо, — сказала она наконец, — я расскажу вам...

— Конечно, — сказал Уимзи старшему инспектору Паркеру несколько дней спустя, — все стало более или менее понятно только тогда, когда я услыхал об изменениях в организме мистера Дакворти.

— Ну разумеется, — подтвердил старший инспектор Паркер, — ничего не может быть понятнее и проще. И все-таки признайтесь: вам до смерти хочется рассказать мне, как вы пришли к такому заключению. Тем более что и я согласен немного поучиться. Скажите, разве у одного из близнецов внутренние органы всегда расположены наоборот? И разве люди с таким пороком всегда близнецы?

— И да и нет. Точнее, и нет и да. И похожие друг на друга близнецы, и непохожие могут быть совершенно нормальными. Но с близнецами похожими — иначе говоря, однояйцовыми — такое иногда случается. Я где-то читал, что человек, у которого левая и правая стороны перемещены, почти всегда имеет двойника, который является, можно сказать, его зеркальным отражением. Поэтому, пока бедняга Р. Д. говорил что-то о «Студенте из Праги» и четвертом измерении, я ждал, когда же наконец появится брат-близнец.

По-видимому, произошло вот что. Жили три сестры по фамилии Дарт: Сузан, Хестер и Эмили. Сузан вышла замуж за человека по имени Браун, Хестер стала женой мистера Дакворти, а Эмили осталась незамужней. По одной из тех забавных случайностей, на которые так щедра жизнь, только незамужняя Эмили, как оказалось, могла иметь детей. Она и родила двойню.

К тому времени родители уже умерли, и Эмили (естественно, брошенная отцом ребенка) обратилась за помощью к сестрам. Сузан — истинная мегера, к тому же замужество вознесло ее на более высокую социальную ступень. Она произнесла несколько цитат из Библии и умыла руки. Хестер, добрая душа, обещала усыновить ребенка, когда он родится, и воспитать как своего собственного. Итак, ребенок наконец прибыл, но, как я уже сказала, не один.

Двойня! Для Дакворти это было слишком. Такого сюрприза он не ожидал. Хестер было разрешено взять только одного ребенка, и она, по доброте душевной, выбрала наиболее слабого — как раз нашего Роберта — зеркальное отражение другого близнеца, точная его копия.

Второго ребенка Эмили пришлось оставить себе. Будучи женщиной довольно крепкой, она уехала с ребенком в Австралию.

Того близнеца, который остался у Эмили, зарегистрировали под ее фамилией — Дарт, и при крещении дали имя Ричард. Роберт был зарегистрирован как родной ребенок Хестер Дакворти — в те времена еще обходились без всех этих нудных процедур — справок от врача или акушерки, каждый волен был поступать, как ему захочется. Так появились Роберт и Ричард, двое славных мужей[40]. Дакворти вместе с ребенком переехали в Брайтон, где Роберт считался настоящим маленьким Дакворти.

По-видимому, Эмили умерла в Австралии, и Ричард, тогда пятнадцатилетний юноша, отработав свой проезд на пароходе, вернулся на родину. Тогда это уже не был хорошенький маленький мальчик. Два года спустя пути Роберта и Ричарда пересеклись — во время воздушного налета.

Возможно, Хестер и знала о необычном расположении внутренних органов у Роберта, а может быть, и нет. Он, во всяком случае, ничего не знал. Я думаю, шок, вызванный взрывом, послужил причиной того, что у него усилились врожденные навыки левши. Кроме того, взрыв, по-видимому, стимулировал и новую тенденцию его организма — амнезию, потерю памяти под влиянием шоковых ситуаций. Все это так угнетало нашего мистера Дакворти, что его сознание стало постепенно расстраиваться.

Я склонен думать, что Ричард каким-нибудь образом узнал о существовании у него двойника и использовал это к своей выгоде. При таком предположении становится понятен и главный в этой истории инцидент с зеркалом. Должно быть, Роберт по ошибке принял стеклянную дверь чайного магазина за дверь парикмахерской. Именно в тот момент на него случайно натолкнулся Ричард и, испугавшись, что его увидят, быстро ретировался. Конечно, обстоятельства ему благоприятствовали: и то, что эта встреча вообще состоялась, и то, что оба носили не только мягкие шляпы, но и одинаковые дождевики — впрочем, ничего удивительного в такой сырой пасмурный день.