С аквалангом в Антарктике - Михаил Владимирович Пропп
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Все вместе
До прихода «Оби» оставалось еще четыре, три, два дня. Наконец с вершины сопки уже можно различить среди айсбергов черную точку, которая, если смотреть в хороший бинокль, превращается в наше судно, упорно пробивавшееся среди льдов. 15 января полярников с корабля начали самолетами перебрасывать в Мирный, одновременно стали разведывать дорогу для тракторов и саней. На судне оставалось еще немного груза, к тому же нам из Австралии привезли овощи и фрукты. Так как нам нужно было ехать на «Обь», чтобы забрать Грузова и множество его ящиков, мы решили заодно свезти туда собранные коллекции и часть снаряжения, которое оказалось лишним.
Нас неоднократно предупреждали, что при уходе экспедиции из Антарктиды погрузка бывает очень трудной и не раз из-за штормовой погоды не удавалось переправить на корабль даже собранные научные материалы, не говоря уже об оборудовании; с огромным трудом сажали только людей. У нас было немало снаряжения, никакого желания оставлять его в Антарктиде мы не испытывали и стремились уже сейчас погрузить на «Обь» то, что нам больше не требовалось. Временный аэродром располагался на льду вблизи Мирного, и на самолете ЛИ-2 мы без всяких осложнений добрались до судна. Потом дело пошло хуже: самолет остановился на расстоянии нескольких сот метров от корабля. Дальше лед якобы был непрочным, и все предстояло перетаскивать на себе. Никакого транспорта не было, а перенести 25–30 ящиков по 40–50 килограммов каждый — задача почти непосильная для трех человек, тем более, что до отлета самолета оставалось всего полчаса. К счастью, выяснилось, что позднее на самолете будут возить фрукты, и мы пока могли не спешить. Летчики привезли нам небольшую волокушу на подбитых пластмассой полозьях, и с ее помощью мы перетащили наши 10 ящиков на «Обь», а 20 ящиков оттуда — к самолетной стоянке. Все это заняло немало времени: мы получили письма из дома, которые нельзя было не прочитать, у Грузова, конечно, тоже не все было готово, так что в конце нам пришлось поторапливаться. Наконец уставшие и потные, мы уселись в самолете на свои ящики. Тут выяснилось, что если раньше лед был слишком тонок, то теперь, когда нужно было грузить фрукты, он стал достаточно толст, чтобы самолет мог подрулить вплотную к кораблю. Спешили мы тоже напрасно: простояли еще полчаса, прежде чем в самолет начали затаскивать ящики с апельсинами и яблоками. Мы, конечно, тоже приняли участие в погрузке, тем более что несколько ящиков было разбито и фрукты катались по полу машины. Потом очистили по апельсину, в самолет село еще несколько пассажиров, которые поспешили сделать то же, и мы поднялись в воздух. Погода между тем заметно портилась, облака затягивали небо. Трактор с волокушей для фруктов ожидал нас на аэродроме, но грузчиков не было. Экипаж самолета спешил сделать еще один рейс, пока погода не испортилась окончательно, и за разгрузку пришлось взяться всем. Можно было только порадоваться, что самолет — это не трактор с санями, фруктов было всего около тонны, так что разгружать пришлось недолго.
Потом мы вытащили свои ящики, погрузили их в вездеход и всего через несколько минут уже были в Мирном.
Наконец-то мы собрались в Антарктиде все втроем, готовые полностью развернуть работу. Правда, это произошло значительно позже, чем предполагалось, и вместо того чтобы только организовать базу, мы с Пушкиным уже выполнили около трети всей работы. Но от нас это не зависело, а так как уже было ясно, что экспедиция затянется по сравнению с первоначальным планом, то и для Грузова оставалось немало работы. Теперь нас стало больше, работать мы могли быстрее и лучше, но вместе с тем возросли требования к организации работы.
Мы надеялись возобновить погружения на следующий день, но к вечеру уже сильно мело, а 16 января разразилась такая пурга, что трудно было даже добираться от дома до столовой. Для нас с Пушкиным этот перерыв был лишним, но для Грузова он оказался очень кстати. Женя привез с собой снаряжение, изготовленное им специально для антарктической экспедиции, но оно было не совсем готово и нуждалось в доделках. К тому же Грузов внес в него столько усовершенствований, что казалось вообще невероятным, чтобы этим снаряжением можно было пользоваться. Для всех необходимых доделок одного дня было явно недостаточно, но у нас был готовый запасной комплект для погружений со стандартным костюмом ГКП-4. Решили, что первый спуск Женя сделает в этом скафандре, тем более, что с таким же оборудованием он опускался на Дальнем Востоке. На подгонку ушел весь день, и для доделок сверхусовершенствованного костюма времени уже не осталось. Забегая вперед, заметим, что Грузов так и проплавал всю экспедицию в этом костюме, а усовершенствованное снаряжение вернулось назад, ни разу не побывав в воде. Впрочем, в то время Женя очень обижался, когда мы предсказывали его изобретениям такую судьбу, и дело предоставили своему естественному течению. Мы тоже не потеряли день напрасно: с «Оби» привезли научные книги и переснятые определители, и мы смогли опознать некоторых собранных животных.
На следующий день пурга улеглась, и мы добрались до наших лунок. Нашим глазам предстало печальное зрелище, которое было, впрочем, результатом нашего собственного головотяпства. Все было покрыто толстым слоем снега, лишь кое-где из него выглядывали отдельные части оборудования, в изобилии разложенного нами на льду. Самым неприятным было то, что полностью занесло все лопаты, а как же без них раскапывать и искать занесенное снегом снаряжение? Лунки тоже забило снегом, внизу он обледенел от соприкосновения с водой и стал таким плотным, что по бывшим прорубям можно
