Осколки четырех миров - Елена Кондаурова

Постепенно Кинари стало лучше, и она пришла в себя. Вайгар помог ей встать, обмотал полотенцем и отнес в спальню. Там он уложил ее на кровать и закутал в одеяло почти до самого носа, потому что она начала мерзнуть. Он молчал, потому что слов у него не было. Вернее, были, но такие, которые ей лучше выслушать попозже, тогда, когда она будет в состоянии на них ответить. Поэтому Кинари начала говорить сама.

– Вайгар, – сказала она, протягивая ему руку из-под одеяла и ища у него поддержки, – Вайгар! Флор погиб!

– Это тот, который блондин?

– Да. Ты был прав насчет него. Он действительно меня предавал. Заргону.

– Надеюсь, ты убедилась в том, что он умер? – Вайгар не был кровожадным, но сейчас ему до смерти захотелось убить этого блондина еще раз.

Она посмотрела на него расширенными от возмущения глазами.

– Вайгар, это не я убила его!

– Почему? – удивился он.

Кинари возвела глаза к потолку, но потом начала рассказывать.

– Я узнала, что он предает меня, и поговорила с ним. Мне удалось убедить его не делать этого, но за это я пообещала, что помогу его сестре. Теперь я должна выполнить свое обещание.

– Что за помощь? – спросил Вайгар, уже зная, что оказывать эту самую помощь придется, скорее всего, ему.

– Она тоже оборотень. Ты понимаешь, что это значит. – Вайгар кивнул. – Ты не мог бы сейчас привести ее сюда? – Брови Кинари поднялись домиком, и она стала похожей на Нерави, когда та выпрашивает то, что ей очень хочется. Вайгару стало смешно.

– Хорошо! – сказал он, изо всех сил стараясь сдержать улыбку. – Скажи, где она живет, я приведу ее.

– Правда? – обрадовалась Кинари. – Я бы не стала просить тебя, но сама я сейчас не смогу даже повесить портал, не то что встать и куда-то идти. А завтра может быть поздно.

– Ладно, ладно, я понял. Говори, где она. – Вайгару совсем не хотелось слушать, как она оправдывается. Тем более что он и сам догадывался, почему может оказаться поздно.

Кинари назвала адрес в Ценете, и Вайгар, повесив портал прямо в комнате, исчез, перед этим самым строгим голосом приказав ей оставаться в постели.

В Ценете все устроилось очень быстро. Матерью покойного Флора оказалась главная повариха дома Ангрицев, служащая у них уже больше ста лет. Незаконная в третьем поколении, она принадлежала этому дому так же, как и все живущие в нем гайры. Это была очень привлекательная, хотя уже и не первой молодости женщина с невообразимо рыжими волосами и характерным темпераментом Ангрицев, сила которого ясно читалась в ее ауре. Это было странно, но ее дочь совсем не унаследовала ни ее внешности, ни ее опасного характера. Дага была очень невзрачная, похожая на серую мышку молодая девушка, и Вайгара слегка позабавило то, что, несмотря на это, оборачивалась она в кошку. Кроме невзрачности, с ее внешностью были еще кое-какие проблемы. Во-первых, родинка на лице. Огромная, почти во всю щеку, и сплошь поросшая жесткими темными волосками. Во-вторых, тщательно спрятанные под прической острые кончики ушей. А также еще множество всяких родинок под платьем, которые от Лара было бесполезно прятать, равно как и нескладную фигуру. Похоже, что в доме Ангрицев ее внешность мало кому казалась привлекательной, и по этой причине Дага была существом зажатым и забитым, мучительно краснеющим под взглядом Вайгара. Она изо всех сил отворачивалась от него, временами пытаясь прикрыть рукой свою родинку, но тут же отдергивала ее, не желая дать ему понять, что она чувствует. В общем, сестра этого поганца Флора Вайгару понравилась. Боги с ней, с внешностью, но аура у нее была очень миленькая, несмотря на все ее страдания.

Как того и следовало ожидать, обаянию Лара обе дамы не смогли ничего противопоставить и благополучно дали убедить себя в том, что рядом с гайре Кинари Даге в любом случае будет лучше, чем здесь. Вайгар не стал ничего говорить им о гибели Флора, любезно возлагая на свою жену эту почетную обязанность и будучи вполне уверенным в том, что она сделает это несравненно лучше, чем он сам.

Дома он со всеми церемониями представил Дагу своим слугам и велел им о ней позаботиться. Маленькая кошка, и так сильно засмущавшаяся во время представления, после его приказа насчет заботы и повышенного внимания всех слуг, сразу обратившегося на нее, совсем сникла. Она то краснела, то бледнела, пока пожилая экономка, незаконная Лари, не сжалилась над ней и не увела ее в отведенную ей комнату.

Когда Вайгар вернулся в спальню, Кинари уже спала, чего и следовало ожидать после всех ее похождений. Он осторожно лег рядом с ней, стараясь не разбудить свою блудную жену, и почувствовал, как напряжение, с утра державшее его, постепенно отступает. Ее аура опять была в тумане, и он не мог сказать точно, как она себя чувствует, но, по крайней мере, ее защита восстановилась и начала действовать так же, как раньше. Он слегка скривился, вспомнив, что он испытал, когда, проснувшись, не обнаружил ее рядом с собой. Ему даже сейчас было от этого немного не по себе. Как ненормальный он бросился ее искать по всей Нарге, но, разумеется, безуспешно. Если бы ему на глаза попался хоть один человек или гайр, хоть что-нибудь знающий о том, куда могла отправиться госпожа Кинари этим утром, он бы вытряс из него все. Но ему не повезло. Во дворец Тенгов его даже на порог не пустили, как того и следовало ожидать, а на его вопрос о Кинари сказали, что не имеют права разглашать эту информацию. Не имеют права! Да если бы они ее имели, эту информацию! Он прекрасно видел, что они сами знают не больше него, только то, что она приходила, переоделась и ушла, просто делают вид, пытаясь прибавить себе значимости и не понимая, насколько глупо это выглядит. Тем не менее ему пришлось возвращаться домой одному, без Кинари. Он все еще надеялся, что она вернется, после прошедшей ночи он не мог отнестись ко всему с привычным цинизмом, и потому решил, что разумнее всего дожидаться ее дома, на своей загородной вилле, куда у нее был свободный доступ. Вот и дождался. Сейчас от глупого счастья, цветком расцветающего в его груди, он был не в состоянии злиться на нее, но потом, позже, когда она проснется, Вайгар твердо решил, что не даст ей уйти от ответа на его вопросы. Еще одна такая отлучка его прекрасной жены – и ему можно будет спокойно отправляться на свалку для сломанных гайров, потому что этого ни его здоровье, ни его мозги попросту не выдержат.

Незаметно для себя он задремал и проснулся оттого, что его прелестная жена, улыбаясь, нежно погладила его по щеке. От ее прикосновения кровь сразу вспыхнула, и он почувствовал себя стариком Ценгом, которые, как поговаривали на Нерхаше, могли жить в огне, как саламандры. К сожалению, он не был саламандрой, и долго такого огня выносить не мог. Поэтому он, минуя все разговоры и почти минуя предварительные ласки, набросился на жену, которая, к счастью, не возражала против такого грубого обращения.