Сногсшибательный мачо, или Правило первого свидания - Екатерина Гринева

Ночью я спала, поминутно вскакивая. Мне почему-то казалось, что за мной пришли. Сейчас меня схватят и увезут в другое место, откуда я уже никогда не выберусь. Я подумала, что мне нужно удвоить свои старания, чтобы побег удался следующей ночью. Я же не знала, сколько времени в моем распоряжении и какие в отношении меня планы у главного организатора моего умыкания.

Весь день прошел, как в лихорадке. Серега приходил два раза: днем и вечером, приносил обед и ужин. Все ту же несъедобную кашу и пойло, именуемое чаем, которые я выливала в ведро, а потом засыпала землей. Яма была уже больше метра. Я копала то лопатой, то руками. Когда я работала руками, звуков было меньше. Страшно хотелось есть, но я запретила себе думать о еде.

Когда стало совсем темно, я решила, что наступил момент действовать. Я еще раз поддела нижнюю доску лопатой. Та сильно затрещала, и я испуганно замерла. Нет, выламывать доску – бесполезное дело. Нужно копать вглубь. Выкопать такую глубокую яму, чтобы из нее можно было выбраться по другую сторону сарая. Хорошо, что сейчас темно и ничего не видно. Серега, скорее всего, где-то дрыхнет без задних ног. А мне нужно копать с утроенным старанием. Времени у меня не так уж и много. Да и силы на исходе.

Я копала с остервенением, ничего не видя и не слыша вокруг. Иногда я все-таки прерывала работу и делала паузы. Подходила к двери и прислушивалась. А потом снова принималась копать. Наконец я смогла просунуть руку в дырку. Улегшись на дно ямы, я, еще расширив отверстие, с опаской просунула в него голову. Дохнуло холодом. Через минуту мои глаза привыкли к темноте: я видела перед собой забор. Я положила руку на землю и, извиваясь как уж, наполовину выползла из сарая. Я чутко прислушивалась к каждому звуку и запаху. Вокруг была непроницаемая темнота. Даже на небе не было ни одной звезды. Темнота подо мной, темнота наверху. Я сделала решительный рывок и оказалась на свободе. Я сидела на земле, чувствуя, как от усталости и напряжения гудят ноги. Теперь мне нужно определить: куда идти, в каком направлении. А вдруг здесь по участку бегают собаки? И едва я сделаю шаг в сторону, как они накинутся на меня? От этой мысли меня замутило. Я подошла к другой стене сарая и осторожно выглянула из-за угла.

Передо мной простирался двор. В глубине двора стоял одноэтажный дом. Я пыталась найти глазами калитку, но ни на что похожее взгляд не натыкался. Я сделала глубокий вдох, чтобы унять биение сердца. Калитка наверняка за домом, но огибать дом – опасно. Серега может в любой момент проснуться и увидеть меня. Или он куда-нибудь выйдет посреди ночи, например, в туалет… Нужно попробовать перелезть через забор. Насколько было видно в темноте, забор был невысоким, деревянным. Если изловчиться, то можно без труда через него перемахнуть.

Я решила попытаться перелезть через забор в углу участка, подальше от дома. Крадучись, я подошла к забору, стараясь перебегать между большими деревьями, чтобы быть как можно незаметней. Одновременно я всматривалась в дом: не вспыхнет ли в нем свет. Наконец я пробралась в угол и поставила ногу на забор. Я схватилась за край доски и, подтянувшись, перемахнула через забор. Справа и слева тянулась обычная деревенская улица. Но вдалеке я увидела край дороги. Может, это шоссе?

Я старалась идти вдоль заборов, сливаясь с ними. Из-за одного двора тявкнула собака, и я поскорее миновала этот дом. Минут через пятнадцать я вышла на дорогу. Это было не шоссе, а просто асфальтированная дорога. Но куда она вела? Машин не было. Немного поколебавшись, я пошла направо торопливым шагом. Вскоре показался грузовик, и я подняла руку. Это было рискованно. Меня могли изнасиловать и снова завезти черт-те куда, но выхода у меня не было. Я хотя бы узнаю, в каком месте нахожусь и далеко ли до города.

Грузовик остановился. На меня глянул небритый мужик лет сорока.

– Ты чего?

– Где я нахожусь?

– Тебя подвезти или нет?

– А куда?

– Не знаешь, куда тебе надо? Ты, девка, совсем, что ли, пьяная? Или со вчерашнего не просыхала?

– Это длинная история. Меня… украли, – я старалась говорить как можно убедительней. Наверное, в моем лице было что-то такое, что подтверждало: я не вру.

– Кто?

– Не знаю.

Мужик усмехнулся.

– Ну, садись.

– А куда мы едем?

– Тебе в город?

– Да.

Я залезла в кабину и ощутила, как на меня навалился сон.

– Кто тебя украл? – любопытствовал мужик.

– Понятия не имею.

– На счетчик, что ли, поставили?

– Да нет. Тут другое.

– Ну смотри, твои дела – тебе в них разбираться.

– А где вы меня подобрали?

– Точно – подобрал, – усмехнулся мужик. – Около деревни Митино, в сорока двух километрах от города.

– Надо же! – устало сказала я.

Голова была тяжелой, а глаза отчаянно слипались. Но спать я боялась. Почему-то казалось, что только я усну, шофер меня изнасилует или разденет и выкинет на дорогу. Так я ехала, изо всех сил борясь со сном. Как только я стукалась головой о верх кабины, то мгновенно просыпалась.

В город мы приехали рано утром, в шесть.

– Ну все! – сказал мне мужик на прощание. – Ты всю ночь, как курица, сидела, а спать боялась. Думала, я к тебе под юбку полезу.

– Да нет.

– Маньяки тебе, что ли, одни попадались? Ладно, это все уже позади. Счастливо тебе!

– Как вас зовут?

– А это еще зачем?

– Чтобы я знала, кому сказать «спасибо».

– Ну, Николай. Спасиба мне твои не нужны. Ты лучше о себе подумай. Как бы твои дружки за тобой снова не явились. Я на своем веку много всяких историй повидал. Так что думай, девка, о себе. И не очень-то расслабляйся.

– До свидания, Николай.

Но он ничего не ответил.

Через пятнадцать минут я подошла к трамвайной остановке. У меня не было денег, и я попыталась объяснить кондукторше, толстой тетке с выпуклыми глазами, что на меня напали и ограбили, и поэтому у меня нет ни сумки, ни денег. Наверное, мой внешний вид и тон убедили ее в этом, и она пропустила меня без билета.

Наконец я прибыла в свою квартиру. Ронька с такой силой бросился ко мне, что я едва устояла на ногах. Мне хотелось пить. Нормальной воды, чая, кофе. О благах цивилизации начинаешь жалеть, когда их лишаешься. Но прежде душ. Я сбросила с себя одежду и с наслаждением встала под горячие струи воды. Потом, когда с меня стекла грязь, я набрала ванну, зажгла свои любимые разноцветные свечки и почувствовала, как на меня снисходит блаженство. Настоящее блаженство от горячей воды и тепла. Ронька заурчал за дверью, я впустила его, и пес поставил обе лапы на край ванны. Я намазала пеной его морду, и он, фыркая, отошел.

Но мое блаженство было бы неполным без чашки горячего чая или кофе. Я вышла из ванной, накинув на себя халат, и пошла в кухню. Кофе у меня осталось чуть-чуть – на маленькую чашечку. Но мне хотелось именно кофе. Его запаха, вкуса. Я пила свежесваренный кофе и ощущала, как с каждым глотком возвращаюсь к жизни. К той, о которой уже почти забыла.

Я легла спать, забаррикадировав дверь. Я надеялась, что сегодня меня уже не потревожат. А что будет завтра, я не хотела об этом пока думать. И я провалилась в сладкий сон прежде, чем моя голова коснулась подушки.

Проснувшись, я позвонила Лариске.

– Слушай, ты куда пропала? – завопила она.

Я рассказала ей о своих приключениях. Она сперва молчала, а потом сказала сдавленным голосом:

– Может, ты обратишься в милицию? Пусть там со всем и разбираются.

– Не могу. У отчима там работает родственник. Маман сразу обо всем узнает и перетащит меня к себе жить. Здесь она меня уже одну не оставит. Представляешь, каково это мне будет жить с родней?

– Представляю. Но своя жизнь дороже…

– Я буду принимать теперь все меры предосторожности: никуда не ходить в темноте и вообще в те места, где я могу быть одна…

– Ты думаешь, это их остановит?

– Не знаю.

Не успела я положить трубку, как позвонила мать.

– Джульетта! – Ее голос звучал гневно-возмущенно. – Когда ты приедешь помогать на даче? У тебя, в конце концов, отпуск. Взрослая девица, а все от работы отлыниваешь. Куда это годится? И вообще я тебе звоню-звоню – ты не подходишь. Ты где была?

– Ездила с одним молодым человеком за город на несколько дней.

– Что за молодой человек? Почему ты мне об этом ничего не сказала? – На меня обрушился целый град вопросов.

– Все получилось спонтанно. Молодой человек – просто знакомый. Ничего серьезного.

– У тебя все «ничего серьезного», – недовольно протянула мать. – Так когда тебя ждать?

– Скоро, мам, приеду, – промямлила я. – В ближайшее время.

– Не вздумай увиливать.

– Не буду, – пообещала я.

Весь день я валялась на диване и смотрела телевизор, переключая с канала на канал. Помыла посуду, которой скопилось до неприличия много. Я терпеть не могла мыть посуду и всегда оставляла это дело на «потом». А когда наступало «потом», то есть когда складывать посуду в маленькую раковину было уже некуда, я принималась выуживать из кастрюль, наполненных водой, тарелки и вилки с ложками, cкользкие от жира и остатков пищи, и мыть их. Внутри меня было странное безразличие. Наверное, так перегорает мотор у машины, внезапно и моментально. Кстати, а что с моей «Тойотой», подумала я. Надо бы пойти посмотреть…