Миры Роберта Хайнлайна. Книга 2 - Роберт Хайнлайн

Сбитый с толку, он стал снимать обувь, но внезапно остановился.

— Мама, не надо штопать мне носки.

— В чем дело, дорогой? Маме нравится что-то делать для тебя.

— Да, но… Видишь ли, я не люблю штопаных носков. Они вечно натирают ноги, и я уже много раз показывал тебе.

— Не говори глупостей! Как могут мягкие шерстяные носки натирать ноги? Знал бы ты, сколько приходится платить за носки из натуральной шерсти и ручной вязки! Любой сын был бы только благодарен!

— Но я же тебе сказал, что они мне не нравятся!

— Иногда, сынок, я прямо не знаю, что с тобой делать, честное слово. — Мать вздохнула и отложила в сторону вязание. — Иди вымой руки… и лицо тоже. Причеши волосы. Мистер Перкинс будет с минуты на минуту.

— Скажи, этот мистер Перкинс…

— Поторопись, дорогой. Матери и так трудно…

Мистер Перкинс оказался сама любезность; несмотря на все подозрения, Джону Томасу он понравился. После обмена любезностями за ритуальным столиком с кофе он перешел к делу.

Перкинс представлял лабораторию Экзотических Форм Жизни Музея Натуральной Истории. И услышав об истории Луммокса, увидев его изображение и узнав о процессе… Музей решил купить Луммокса.

— К моему удивлению, — добавил он, — просматривая архивы Музея, я выяснил, что мы уже пытались купить это существо… у вашего дедушки, насколько я понимаю. Все данные совпадают. Известно ли вам…

— Это был мой прапрапрадедушка, — прервал его Джонни. — Но он не продавался тогда — не продается и сейчас!

Миссис Стюарт подняла глаза от спиц и сказала: Будь поумнее, мой дорогой. У тебя сейчас не то положение.

Джон Томас упрямо молчал. Мистер Перкинс продолжал с мягкой улыбкой:

— Я уважаю ваши чувства, мистер Стюарт. Но прежде чем я вылетел, наш юридический отдел исследовал суть дела, и я знаком с вашими насущными проблемами. Поверьте, я прибыл не для того, чтобы усложнять их; мы берем вашего питомца под защиту, и вам не придется больше волноваться.

— Я не продам Луммокса, — настойчиво сказал Джон Томас.

— Почему? А если это единственный выход из положения?

— Ну… потому что я не могу. Если бы даже хотел. Он достался мне не для продажи, еще до того, как я появился на свет… еще до моей матери. Вот в чем дело. — Джонни строго посмотрел на мать. — Мама, я не понимаю, к чему ты клонишь?

— Хватит об этом, — тихо сказала она. — Мама знает, что лучше для тебя.

Джон Томас помрачнел, и мистер Перкинс ловко сменил тему разговора.

— Во всяком случае, раз уж я проделал такой путь, не мог бы я познакомиться с вашим питомцем? Мне очень интересно…

— Почему же нельзя? — Джон Томас медленно поднялся на ноги и пошел к выходу.

Увидев Луммокса, мистер Перкинс сделал глубокий вдох и с шумом выпустил воздух.

— Восхитительно! — Он обошел Луммокса, изумляясь на каждом шагу. — Просто потрясающе! Уникально! Это самое большое внеземное существо, которое я когда-либо видел! Ума не приложу, как его доставили на Землю?

— Ну, с тех пор он немного подрос, — признал Джон Томас.

— Понимаю. Я слышал, он немного подражает человеческой речи. Не могли бы вы попросить его произнести несколько звуков?

— Чего? Он не подражает… он говорит.

— В самом деле?

— Конечно. Эй, Лумми, мальчик мой, как ты поживаешь?

— Отлично, — пискнул Луммокс. — А что ему надо?

— Да ничего особенного. Он просто хочет посмотреть на тебя.

— Он говорит! — Мистер Перкинс в изумлении вытаращил глаза. — Мистер Стюарт, лаборатория просто обязана получить этот образец!

— Я уже сказал вам — с этим покончено.

— Я с самого начала готов был выложить приличную сумму, а теперь, когда я увидел… и услышал его…

Джон Томас почувствовал, что сейчас взорвется, но сдержался и сказал:

— Мистер Перкинс, вы женаты?

— Да, А что?

— И дети есть?

— Девочка. Ей всего пять лет. — Лицо Перкинса смягчилось.

— Я предлагаю вам сделку. Давайте обменяемся. И без всяких вопросов. И пусть каждый делает со своим «образцом» все, что захочет.

Перкинс залился румянцем, а затем улыбнулся.

— Туше! Я сражен наповал. Но, — продолжал он, — давайте не будем торопиться. Вы не представляете, какое искушение представляет это существо для человека науки. В самом деле. — Он с тоской посмотрел на Луммокса и спросил: — Не вернуться ли нам?

Когда они вошли, миссис Стюарт взглянула на них. Перкинс отрицательно качнул головой. Они расположились в креслах, и мистер Перкинс сложил кончики пальцев.

— Миссис Стюарт, вы предупреждали меня, что разговор будет нелегким, но если я скажу директору Лаборатории, что мы даже не смогли толком поговорить, я буду выглядеть просто глупо. Могу ли я рассказать вам конкретнее о предложении музея… просто ради информации?

— Ну что ж… — Джон Томас нахмурился. — Я думаю, беды в этом не будет.

— Спасибо. Я должен сделать хоть что-нибудь, чтобы оправдать расходы на дорогу. Разрешите мне проанализировать ситуацию. Это создание… ваш друг Луммокс… или, лучше, «наш друг Луммокс», ибо я влюбился в него, как только увидел… наш друг Луммокс под угрозой смертного приговора, не так ли? Таково решение суда.

— Да, — вынужден был признать Джон Томас. — Но приговор еще не утвержден Межзвездным Департаментом.

— Я знаю. Но полиция уже готовится привести его в исполнение, не дожидаясь формального утверждения. Так?

Взглянув на мать, Джон Томас удержал ругательства, готовые сорваться с языка.

— Тупые идиоты! Но как бы там ни было, им не удастся убить Луммокса, они слишком глупы.

— Я согласен с вашей оценкой… в частном порядке. Этот буйвол, шеф полиции… Но они все же могут уничтожить совершенно уникальное создание! Непостижимо!

Откашлявшись, миссис Стюарт сказала:

— Шериф Дрейзер — прекрасный джентльмен. Мистер Перкинс повернулся к ней.

— Миссис Стюарт, я не собирался порочить вашего приятеля. Но я должен сказать прямо: у шерифа нет прав самолично вершить суд. Такое отношение нетерпимо со стороны любого гражданина, тем более — представителя закона.

— Он должен думать о безопасности общества, — настойчиво сказала миссис Стюарт.

— Совершенно верно. Возможно, у него есть какие-то смягчающие обстоятельства. Я беру обратно свои слова. В данном случае я не настаиваю на своей точке зрения.

— Я рада слышать, что вы не собираетесь продолжать эту тему. Но можем ли мы вернуться к предмету разговора?

Джон Томас почувствовал, что в нем начинает просыпаться теплое чувство к ученому, — мать обошлась с Перкинсом точно так же, как не раз поступала с ним. И кроме того, Перкинсу нравился Луммокс.