Тайна реки Семужьей (Художник Е. Селезнев) - Георгий Кубанский

Последний раз Сазонов взглянул на часы и облегченно вздохнул. Время!

Он пополз к мальчугану, бесшумно раздвигая ветки, покрытые свежей листвой…

Петька — сытый и довольный — лежал на животе, болтая поднятыми ногами: он честно выполнял нехитрые обязанности наблюдателя. Впрочем, пользы от своих наблюдений мальчуган не ждал. Сколько просидел он тут до встречи с Федей! А что ему удалось увидеть? Сперва люди пропали в море. Потом, так же непонятно, вышел из него Сазонов…

…Страшная тяжесть обрушилась на мальчугана внезапно. Жесткая, будто деревянная рука сдавила сзади шею. Вторая рука схватила его кисть и рывком завернула за спину.

Лицо мальчишки исказилось от боли. Он хотел крикнуть, позвать на помощь… и не смог. Из раскрытого рта вырвалось лишь невнятное мычание…

— Пикни только! — послышался за спиной знакомый низкий голос. — Придушу!

— Сазонов! — еле слышно прохрипел Петька.

— Да. Сазонов.

Хищник рывком поднял Петьку, поставил на ослабевшие ноги и подтолкнул его вперед, к морю.

Направляемый сзади сильной рукой, мальчуган почти бегом спускался к взморью. А Сазонов толкал его все сильнее, нетерпеливее. Не раз он тревожно оглядывался: не выходят ли из-за гребня люди с собакой.

Петька уже не шел, а бежал с пригнутой головой; бежал и не видел ничего, кроме шероховатого серого камня и своих ног, обутых в сапоги с оббитыми носками.

На гранитной плите Сазонов оглянулся последний раз. Гребень по-прежнему оставался пустынным. Море отступило и оголило выглядывающий из-под знакомого Петьке обрыва неровный уступ, поросший длинными и тонкими водорослями.

Случайно Петьке удалось поднять голову. Он увидел перед собой море и с неожиданной силой дернулся всем телом в сторону. Вырваться ему не удалось. Сазонов крепко стиснул завернутую за спину руку мальчугана и почувствовал, как сразу обмякло напрягшееся было тело Петьки.

Как ни коротко оказалось сопротивление Петьки, все же он успел свободной рукой оторвать от стеганки нарядную дамскую пуговицу и отбросить ее назад. Но о дальнейшем сопротивлении нечего было и помышлять.

Придерживая завернутую назад руку мальчугана, Сазонов заставил его спуститься с обрыва на уступ и осторожно слез сам. Подталкивая мальчишку впереди себя, он свернул направо. Уступ круто спускался вниз, заходил под округлый утес, нависший над спокойной водой.

Под утесом Петька увидел широкую щель с приподнятым углом, похожую на искаженный от злости беззубый рот.

Сазонов сорвал с пояса мальчишки нож и забросил его в море.

— Лезь! — отрывисто приказал он.

Мальчуган замер перед щелью в тяжелом ожидании чего-то страшного, непоправимого. Сазонов с силой втолкнул его в темную, пахнущую сыростью и водорослями дыру, откинул за спину кобуру с пистолетом и скользнул в грот.

…Вода у берега медленно поднималась. Начинался прилив. Небольшая волна плеснула на уступ, по которому совсем недавно пробирался Сазонов с мальчуганом. Плеснула она и в устье грота. Еще час — и вход в него окажется закрытым. А еще немного спустя его нельзя будет увидеть и вовсе — под водой и густой тенью, падающей с нависшего утеса. У Дикого Берега высота прилива достигает без малого восьми метров…

Глава двадцать шестая

КАМЕННАЯ ЛОВУШКА

Темный грот, где каждый шаг приходилось делать на ощупь, показался мальчишке бесконечно длинным. Местами подъем круто шел вверх, и тогда пленнику приходилось пригибаться настолько, что руки касались шершавого камня.

Сазонов достал из кармана электрический фонарик, но не включил его, передумал. Свет помог бы мальчишке разобраться, где они находятся. Нет! Пускай почувствует, что пришла его беда.

Расчет Сазонова был правильным. В густой, вяжущей движения темени и тишина казалась особенной — тягостной, зловещей. Мальчуган слышал за спиной чужое дыхание, легкий шорох шагов и замирающие всплески воды. Порой ему хотелось остановиться и пнуть ногой назад, в лицо ползущего за ним врага.

«Попасть бы ему каблуком между глаз! И так попасть, чтобы полетел в воду. Да разве такого быка столкнешь?» Размышляя об этом, Петька забыл проверить руками темноту перед собой и ударился головой об нависший сверху каменный выступ.

Теплая шапка несколько смягчила удар. И все же мальчуган невольно вскрикнул, не столько даже от боли, сколько от неожиданности, и схватился обеими руками за ушибленное место.

— Шевелись! — подтолкнул его в спину невидный в темноте Сазонов. — Мечтать после будем. Всякий о своем.

Вспыхнул яркий луч фонарика, осветил свисающий крутым горбом потолок грота и погас.

Как ни коротко осветил Сазонов грот, все же идти стало легче. Легче стало идти — и с новой силой охватило мальчишку беспокойство. Куда его ведут? Зачем?

Впереди забрезжил слабый свет — желтоватый, мрачный. Вскоре они вышли из грота в просторную, тускло освещенную пещеру. Справа, недалеко от входа, сидел на оленьей шкуре Барбос. Рядом с ним спал Немой. Возле них, на выступающем из стены плоском камне, стоял маленький туристский керосиновый фонарь с круглым стеклом.

Пещера была так велика, что слабый свет фонаря таял в глубине ее. Даже противоположная сторона пещеры виднелась тускло. Выделялись на ней лишь каменистые выступы. Закрытый сверху металлической крышкой фонарь не освещал потолок, отчего высота пещеры казалась бесконечной.

«Вот попал! — думал мальчуган. — Хуже быть не может. Разве найдут ход сюда? Догадайся-ка, что он только в самый отлив открывается, и то ненадолго».

Озираясь по сторонам, мальчишка заметил у противоположной стены пещеры два мутных серых пятна. Вдруг они зашевелились, вытянулись, обрели четкие очертания человеческих фигур. Радостная догадка оживила мальчишку.

«Вот вы где! — подумал он. — Утопленники!»

Мальчуган хотел окликнуть их — и не успел.

— Ступай к той стене, — строго сказал ему Сазонов. — Ложись там. Да не пищи.

— А чего мне пищать? — с достоинством ответил мальчуган. Он вспомнил подслушанные из зарослей дерзкие ответы Наташи и, преодолевая робость, бросил: — Пищать-то вам придется, не мне.

— Что-о?

Грозный тон Сазонова не смутил мальчишку. Ведь он был не один. За каждым его движением, словом следили друзья. Мальчишка пригнул голову и, глядя исподлобья на Сазонова, вызывающе произнес:

— Говорю, как бы сами не запищали.

— Попомни, Васька… — В голосе Сазонова звучала угроза. — Ты в наших руках. Весь! С потрохами!

— Я в ваших, а вы в наших, — дерзко ответил мальчишка, испытывая окрыляющее ощущение собственной смелости. — Поживем — увидим, что из этого получится.

— Цыц!.. — вскочил со шкуры Барбос. — Попал, щенок, в мышеловку, так не тявкай!

— Не я попал в мышеловку, а вы! — взъерошился мальчуган. — Посмотрим, как вы отсюда выскочите.

Дела его оказались так плохи… Хуже быть не могло. И он решил — будь что будет! — держаться отчаянно, как Наташа.

Сазонов, пренебрежительно щурясь, осмотрел парнишку, стоящего перед ним в лихо сдвинутой набок измятой шапке со свисающими ушами, и покачал головой:

— Герой!

— Не смейся. — Мальчишка уже забыл о недавней робости и держался почти спокойно. — Попался я вам? Попался. Факт! А Петька Жужукин на воле остался? Тоже факт. Сейчас он уже поднялся на гору. Костерок запалил. Соберет кого надо — и приведет сюда.

От мысли, что Петька Жужукин мог видеть, как он тащил Ваську под утес, Сазонова передернуло. Но он сдержал себя и насмешливо спросил:

— Где ж он был, твой Петька Жужукин, что я его не видел?

— Где надо, там и был.

— Кого ж это он соберет на горе?

— А кто вас ищет, тех и соберет.

— Кто же нас ищет? — все тем же насмешливо-подзадоривающим тоном продолжал расспрашивать Сазонов. — Кому мы так понадобились?

— Собрать их недолго, — продолжал Васька, не отвечая на вопрос Сазонова. — Точка-точка-тире… Тире-тире-точка…

Занятый спором, мальчишка не заметил, как у противоположной стены приподнялись Наташа и Володя. Напряженно прислушивались они к голосам, искажаемым чутким пещерным эхо.

— Это он. — На плечо Наташи легла Володина рука. — Петька! Неужели не узнаешь по голосу?

— Но он же говорит, что Петька на воле, — возразила Наташа. — Сазонов называет его Васькой.

— Сазонов знает Ваську и Петьку… — Володя задумался. — Ошибиться он не может. А мы с тобой Ваську этого никогда в глаза не видели. Да и этого… Петьку-Ваську впервые встретили возле ручья.

— Ты думаешь, что Петька и Васька… одно и то же?

— Тш-ш! Пока мы не выясним этого, нам нельзя вмешиваться в их спор.

Они затихли, сторожко вслушиваясь…

— Ты, Васька, не фигуряй, — сказал Сазонов. — По-хорошему говорю тебе — лучше не фигуряй! Выполняй беспрекословно все, что он скажет.