Тест на любовь - Вера Копейко

Фирма, в которой он работал, была непростая, и ему предложили на выбор — сумасшедший дом или тюрьму. Конечно, он выбрал первое. Теперь наступили новые времена, когда всем сумасшедшим самим предложили определить степень собственного сумасшествия и только признававшим себя таковыми предлагали укладываться в клинику. Никто больше не вправе засунуть туда кого-то, если он не буйный, помимо его желания. Толю тогда заприметил доктор и предложил у него работать.

Доктор, а им был Широков, тогда уже знал о готовящемся указе, но пациенту совсем не обязательно знать о нем, пусть видит в нем спасителя и преданнее служит.

Андрей видел огни «БМВ», быстро удаляющиеся по шоссе. Хорошая машина. Всем понятно — на нее можно заработать только определенными путями, причем совсем не теми, которые годятся для женщины в возрасте Ольги Геро. Вряд ли она продает себя, но наверняка что-то продает. Сейчас все продают, правда, везет тем, кто хорошо знает, что, куда, кому и за сколько. Андрею не составляло труда узнать адрес и телефон Ольги Геро. И проследить, чем она зарабатывает. Хозяйка фирмы? Нет, она не того психологического склада. У нее нет желания руководить другими, тратить на них свои силы. Наверняка разведена, подумал он, ее никто не встречал. Конечно, можно подумать, что муж прислал за ней машину. Но он побился бы об заклад, что машину прислал не муж. У замужней женщины взгляд иной, на ней лежит печать — занято, даже если она сама строит глазки и. пытается убедить — да свободно же!

Широков усмехнулся. Ну так что же — продолжить опыт с первой пациенткой почти двадцать лет спустя? Человек меняется, да, конечно, за полжизни она многое пережила, наверняка стала крепким орешком. Но каждый орешек состоит из половинок. Надо знать, где надавить, чтобы он раскрылся. Он это знает…

Сейчас Широкова интересовало другое — сама ли она управляет собой, достаточно хорошо постигнув собственную суть, или ею управляют? Если да, то кто, почему, зачем?

Он посмотрел на водителя и спросил:

— Ты видишь номера?

— Да, вижу.

— Запомни и узнай, чья машина.

— Хорошо, хозяин.

— Фамилию и адрес владельца.

— Есть.

— Жду звонка сегодня.

— Есть.

14

Андрей набрал номер платной справочной и узнал домашний телефон Ольги Геро. Судя по номеру, живет в центре. Значит, дела у нее идут прекрасно. Водитель удивил его своим сообщением — машина записана не на нее, но на кого она записана! У Андрея перехватило дух. Так что же теперь такое Ольга Геро?

Андрей поблагодарил Толю, который понял, что хозяин доволен результатом его простого расследования, если добавил еще десятку гонорара. Похоже, хозяин не просто рад, здесь что-то большее.

Толя прикинул, а сколько дадут ему те, кому он это расскажет? Точнее, сколько ему запросить?

Андрей долго ходил по комнате и думал. Ольга не шла из головы. Наконец он снял трубку и набрал номер ее телефона.

— Алло! — услышал он на другом конце провода.

Он молчал.

— Говорите же! Алло! Он молчал.

— Ну, черт побери! Говорите или положите трубку! Он молчал.

— Тогда я положу. — И шмякнула трубку на рычаг.

Ольга Геро по-прежнему импульсивна. Ее, как и раньше, можно подтолкнуть… Она чем-то взволнована. Стало быть, есть причина. Судя по всему, основательная, это не просто минутное раздражение. Хорошо, надо последить за ней — куда она ездит.

Андрей, проворачивая в голове ситуацию, подошел к зеркалу и посмотрел на себя: ничего нового, такой, как всегда. Он пожал плечами. А каким он хотел себя увидеть — таким, как тогда? Ах как она бежала, у нее действительно были потрясающие бедра — крепкие, сильные.

Конечно, сейчас они уже не такие, у женщин после тридцати бедра худеют и дрябнут. Даже если она их накачивает, все равно не то. Поэтому ему нравятся молодые, до тридцати. В постели. После тридцати трех просто постель их уже не устраивает, они хотят разговаривать, делиться мыслями, а он этого не любит. Ему и своих мыслей хватает.

Рука сама собой потянулась к телефону, пальцы тыкали в кнопки, набирая ее номер.

— Алло?

На другом конце сняли трубку и молчали.

— Здравствуй, Ольга. Никакого ответа.

— Ольга, не плати той же монетой. Она засмеялась.

— Я знала, что это ты звонил.

— Почему?

— Потому что я тебя узнала в Шереметьеве.

— А мне казалось, ты смотрела за горизонт.

— Да, но я вижу все, что происходит до линии горизонта. Это особенность фотографов.

— А ты фотограф?

— Да, с тех пор как окончила университет. Тот самый, где я победила в забеге. Ты понимаешь, о чем я говорю. Я не выпускаю из рук камеру.

— Это прекрасно. Значит, ты тонкий психолог.

— Если и не очень тонкий, то достаточно сообразительный. Хватило ума понять, что ты меня заметил, узнал и поехал следом.

— Да, я ехал, но у тебя слишком мощная машина. Моя «семерка» против «БМВ» — тихоходный ослик.

— Мой шофер предположил, что у тебя фордовский движок, раз ты решил увязаться за нами.

— Нет, шофер не прав.

— Конечно, нет. Когда он поддал газу, тебя нельзя было рассмотреть даже в подзорную трубу.

Ровный голос Широкова немного успокоил ее.

— Это манера моего водителя, — вздохнула она.

— Твоего водителя?

— Да, а почему бы и нет?

— Ты состоятельная женщина?

— А почему бы и нет? Да, я вполне состоятельная, самостоятельная, какая еще бывает женщина? А все остальное ты видел.

— Я не все видел.

— Ну, то, что не видел, тебе и видеть не обязательно. В конце концов, ты мне кто?

— Я тебе никто. А ты мой первый удавшийся эксперимент.

— Что? Эксперимент?

— Да, объект. А ты забыла, кто тебя загнал в чемпионки по бегу?

Ольга расхохоталась:

— Да, конечно, от таких гнусностей можно было добежать до Аляски не останавливаясь.

— Разве то были гнусности? Я говорил чистую правду.

— Мне было семнадцать лет, а ты говорил про какие-то бедра. Про мои необыкновенные возможности, которые открывает мое тело, как я теперь понимаю.

— Да, я намекал на это. Но ты же достигла…

— Но не с помощью собственного тела! — крикнула она и осеклась.

А с помощью чего достигла она благополучия? Он и сам не знает, насколько прав. Чертовски прав. Ольга похолодела.

— А ты что, ясновидящий?

— Нет, я психолог.

— Ну да, конечно. Ты же был аспирантом с психфака. А вы там все психи.

— Нет, не все. Я оказался лучшим психом.

— Что ты имеешь в виду?

— Я великий психолог.

— Ты, наверное, сумасшедший.

— Нет, психиатры часто бывают сумасшедшие, но я практикующий психотерапевт.

— Да? — проговорила она задумчиво.

А не спросить ли его, какого черта ему от нее надо? Она вспомнила его лицо в аэропорту. Его глаза. Что такое было в его глазах? Если бы посмотреть в них через камеру, она бы определила безошибочно.