Возвращение в Прованс - Фиона Макинтош
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Подобные опасения удерживали Максимилиана от розысков родных отца: кто знает, что обнаружится в ходе поисков? Тем не менее, он дал себе слово выяснить, как именно погиб Маркус Килиан. Макс пытался представить, что происходило в последние месяцы жизни отца, кто его убил, почему неизвестный француз не только отправил предсмертное письмо немецкого полковника, но и сопроводил его запиской. Поэтому Макс занялся поисками первого человека, упомянутого в отцовском письме. Впрочем, разыскать его не составило особого труда, и сегодня утром пришел долгожданный ответ из Регенсбурга. Максимилиан с трепетом вытащил письмо из почтового ящика, но читать не стал; нераспечатанный конверт до сих пор лежал в нагрудном кармане куртки.
Мать справедливо предостерегала Макса, что не стоит поддаваться навязчивым желаниям докопаться до сути. Коробка из-под обуви превратилась в своеобразный ящик Пандоры, ее содержимое таило в себе смертельный яд. Однако мать перед смертью раскрыла сыну свою тайну, понимая, что желание узнать правду об отце поможет Максу справиться с горестной утратой. Ильза оставила сыну немалое состояние, он мог безбедно существовать до конца своих дней, но продолжал занятия в университете, стремясь достойно завершить начатое, хотя осознание своего богатства тяготило Макса.
Пытливый, беспокойный ум требовал действий, не желал ограничиваться университетскими лекциями. Поиски Килиана предоставили Максу возможность сосредоточиться на трудной задаче, забыть о скорби и унынии.
– Макс, вам не кажется, что у вас депрессия? – обратился к нему один из преподавателей, профессор Жубер.
– Депрессия? – недоуменно воскликнул Максимилиан. – У меня?
– По-моему, да, – кивнул профессор.
– Я регулярно посещаю лекции, сдаю все курсовые работы, не пью, не гуляю, не грущу…
– Разумеется, – ответил Жубер. – Вы – один из моих самых способных учеников, но в последнее время вас что-то отвлекает и, насколько я понимаю, это не скорбь по безвременно ушедшей матери. Вы не выказываете ни малейших признаков уныния. Если бы вы напивались и буянили, стремились к уединению или без причины ввязывались в ссоры, я бы понял, но вы… – Он удивленно пожал плечами.
– А что я делаю? – поинтересовался Макс.
– Видите ли, у меня складывается впечатление, что вы живете, механически выполняя то, что от вас ожидают, но мысли ваши витают далеко отсюда.
Профессор Жубер, любимый преподаватель Макса, славился на весь университет своей способностью вдохновлять студентов и отбирал в ученики только самых лучших. Максу повезло попасть в их число, и он решил обо всем рассказать старому юристу.
Жубер внимательно выслушал Макса, обдумал его слова и рассудительно произнес:
– Что ж, по-моему, вам следует вплотную заняться поисками сведений об отце. Вы специализируетесь не только в юриспруденции, но и в новейшей истории, поэтому подобные исследования пойдут вам на пользу.
– Вы серьезно? – удивленно спросил Макс.
– Вполне, – подтвердил профессор. – Вдобавок, это весьма конструктивный подход к переживанию скорби.
– Да, это помогает мне заполнить пустоту существования, – согласился юноша.
– Впрочем, будьте готовы к любым открытиям, даже неприятным, – заметил Жубер. – Вы всю жизнь мечтали узнать об отце, а теперь у вас появилась такая возможность, хотя она и чревата непредсказуемыми последствиями. Немецкие войска на Восточном фронте с особой жестокостью относились к местному населению, безжалостно уничтожали евреев и коммунистов…
– Но и мы понесли страшные потери на Восточном фронте… – начал Макс.
– Мы? – переспросил Жубер.
Максимилиан залился краской стыда.
– Я имел в виду, что при отступлении немецкая армия уничтожала все на своем пути, – пояснил он.
– Для преодоления последствий войны необходимы долгие годы мирного существования, огромные финансовые затраты, воспитание и образование подрастающих поколений, создание стройной юридической системы. Вам, начинающему юристу, предстоит всем этим заняться.
Макс задумчиво кивнул.
– Я ознакомился с вашей работой, – продолжил Жубер. – Она превосходна. Скорее всего, я напрасно беспокоюсь.
– Не волнуйтесь обо мне. Понимаете, меня действительно интересует судьба отца.
– Да-да, я понимаю. Прошу вас об одном – не превращайте это в навязчивую идею. А если захотите что-то обсудить, я всегда в вашем распоряжении.
– Благодарю вас, – сказал Макс. – Если честно, я не представляю, с чего начать поиски.
– Обратитесь в государственный архив Германии, – посоветовал Жубер, погасив трубку, набитую ароматным табаком. – Нацисты методично вели учет всем своим действиям, так что вам надо ознакомиться с документами в Кобленце.
Макс ошеломленно посмотрел на профессора.
– Удачи! – сказал Жубер и попрощался с Максом.
Итак, прежде всего следовало связаться с государственным архивом Германии. Макс прошел по булыжной мостовой к собору и отыскал неподалеку небольшое кафе, где подавали знаменитые эльзасские блюда. Макс часто сидел здесь, под сенью розоватых каменных стен древнего кафедрального собора, готовясь к экзаменам: здесь было тихо и спокойно, лучше, чем в университетской библиотеке, где приходилось отвлекаться на вопросы и приветствия однокурсников. Летом у собора собирались шумные толпы туристов, глазели на шедевр готической архитектуры и на старинные астрономические часы с движущимися фигурками.
В кафе Макс занял столик у окна. К нему подошла хорошенькая темноволосая официантка. Максимилиан узнал ее: парижанка Габриэль училась на одном с ним курсе.
– Ой, привет, а я и не знала, что ты вернулся из Лозанны! – воскликнула она.
– Уже давно, – ответил он, совсем забыв, что говорил с ней перед отъездом. О смерти Ильзы она не знала. – Просто не выходил никуда.
– Совсем заучился? – шутливо спросила она.
– Ага, – кивнул Макс. – А ты как поживаешь?
– Жду Рождества, скучаю по родителям.
Макс сообразил, что его жизнь разительно отличается от жизни остальных студентов. Он смущенно кашлянул.
– Ничего, всего три недели осталось. Не заметишь, как пролетят.
Она коротко кивнула и улыбнулась. Макс понял, что его замечание прозвучало слишком снисходительно.
– Заказывать будешь или попозже подойти? – спросила Габриэль.
– Да-да, конечно. – Макс подумал, не съесть ли фламмекюхе – хрустящий открытый пирог с луком и чесноком, но было слишком холодно, хотелось чего-нибудь посытнее. – Как сегодня бекеоффе? – спросил он, имея в виду знаменитое жаркое из трех сортов мяса.