Доминум - Полина Граф
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И, высвободившись из ее цепких объятий, я прошел между двух столпов. Ребята исчезли, словно их загородило занавесом. Теперь меня окружала безжизненная пустыня.
Шел я долго и уже начал подумывать, что заплутал. Но вряд ли воспоминания Гектора могли быть ложными.
«Уже скоро», – внезапно донеслось из подсознания.
«И тебе привет», – отозвался я.
Разговор с Антаресом уже не вызывал волнения или трепета. Он стал восприниматься чем-то обыденным. И хотя мы были частично одним целым, я никак не мог проникнуть или заглянуть в его осколок. Верховный думал отдельно от меня и умело скрывался в своем закутке сознания. Потому, как бы ни хотел, я не мог читать его мысли. Но что-то подсказывало, что эта стена скоро рухнет и наши разумы сольются воедино. Кто знает, что тогда произойдет.
«Там будет трудно, – сообщил Антарес. – Но мы справимся».
«Уж надеюсь, иначе плохо станет не только нам».
Антарес будто задумался.
«Не каждый с готовностью пошел бы на это. Тебя хорошо воспитали».
– Воспитали? – Я незаметно для себя начал отвечать ему вслух. – Да, примеры были.
«Твои друзья-протекторы?»
– Нет, хотя многие – неплохой пример для подражания… Ну, их некоторые качества.
«Родители?» – поинтересовался заоблачник.
Я замедлил шаг и рассерженно вскинул голову.
– Не лезь в мои воспоминания! Свои запечатал, так и ко мне не суйся.
Антарес усмехнулся.
«Полагаю, что после моих воспоминаний ты бы совсем разочаровался в мире. Но согласен, это нечестно».
– Уж не думал, что великому и могучему Антаресу будет интересно мое прошлое, – проворчал я.
«Развлечений у меня немного, – вздохнул он. – А время все равно надо скоротать».
Пока я сбега´л вниз по очередной дюне, занося себе в ботинки еще больше песка, меня осенила одна мысль.
– Кстати, об этом, – тяжело дыша, начал я. – Что ты знаешь о моей семье?
«Только то, что смог увидеть в твоей части души. Но это все поверхностно, поверь. Твоя мать лишь недавно зажила с достатком благодаря помощи Соларума. До этого у вас имелись проблемы с существованием. Отца у тебя нет, давно умер. Он являлся адъютом».
Я стал оглядываться и воспрянул духом, увидев впереди очертания места из воспоминаний Гектора.
– Верно. Простой адъют. Так почему – ответь мне, дражайший Верховный, – твой разум лежал в его погребальной урне?
«Я не знаю. Я уже давно не был в сознании, чтобы ведать о таком. Должно быть, это простое совпадение. Кто-то хотел укрыть меня в Соларуме, самом безопасном месте на Терре. После “Белого луча”, конечно».
– И ты не знаешь кто?
«Нет, – признался Антарес. – По правде говоря, без двух других осколков я помню меньше. С одним разумом трудно оставаться собой продолжительное время. Да и сознание ко мне только возвращается, ты сам должен это понимать. Ты был на моем месте».
– Но с отцом моим ты был связан.
«Уверен, что запомнил бы такое даже в подобном состоянии».
Тут я подсунул ему свое воспоминание о том, как недавно мы с протекторами сидели у Домируса и играли в игру, суть которой заключалась в личных секретах. И в один момент вопрос был задан бездумному осколку Антареса.
– «Сожалеешь ли ты о том, что совершил с Луцемами?» – с натугой выдохнул я, взбираясь по склону. – Вот что спросила игра. Мне вот сожалеть не о чем. Я никогда своей семье жизнь не рушил. А тебе есть о чем сожалеть?
«Я не знал ни тебя, ни твоих родителей, – ожесточившись, ответил Антарес. – Сам подумай, как я мог это сделать: ходить среди протекторов, общаться с кем-то и при этом оставаться незамеченным? Меня бы обнаружили в Соларуме. Да и я бы ни за что не стал связываться с приземленными».
– Ну да, не твой уровень.
«А что до той игры, то я уверен, это были неполадки, вызванные нашим состоянием монструма. Два вопроса слились в один. Мне всегда есть о чем сожалеть, а ты часто думаешь о матери и отце. Вот и получилось нечто единое».
– Что ты вообще делал на Земле? Ну признайся. Пять тысяч Генезисов. Да ты тут мог на динозавров и мамонтов охотиться. И зачем? Ты скрывался от своих? Устал вести Свет?
Он с минуту молчал, а затем сказал: «Это тяжкий груз. И навечно только мой. Я должен его нести, как бы низко это ни казалось со стороны».
– Да куда уж, ниже и вправду некуда. Бросил всех в самые критические времена, позволил случиться упадку Света, спрятался на далекой планете. А Луна? Откуда она знала, что тебя надо восстанавливать?
«Предполагаю, что она, пребывая на службе у Поллукса, узнала о моем осколке и решила сделать столь ответственный шаг».
– Но что насчет меня? – не унимался я. – Почему она вообще связалась со мной?
«Может, спросишь ее сам? Мы ради этого и совершаем столь безумную операцию».
Я уже хотел прервать разговор, но Антарес еще раз вздохнул.
«Послушай. Я действительно многого сейчас не помню, но давай предположим, что мне нечего скрывать касательно твоей семьи. Хотя, может быть, твой отец действительно знал обо мне».
– Что ты имеешь в виду? – оторопел я.
«Спроси у Луны в будущем, знакома ли она была с ним. Может, он тоже искал меня? Тогда амулет с моим эфирным сердцем оказался у него не случайно. Как и осколок души в Усыпальнице».
Я замер, пораженно вслушиваясь в его слова. Каждое впитывалось в мою память.
«И его погребальная урна, – продолжал Верховный. – В ней не было его праха, так ведь? Хоть кто-нибудь рассказывал тебе, как он умер? Ты сам-то этим интересовался?»
– На что ты намекаешь?
«Ты точно уверен, что твой отец мертв?»
Эти слова были громоподобны. Я потрясенно смотрел перед собой, не в силах пошевелиться.
Решив выдрать все ответы из Антареса потом, я почти дошел до места, но тут вспомнил, что должен был связаться с Даном. А Верховный отвлек меня! Дан утверждал, что прибор, который он быстро нацепил на Гектора, не мог засечься ничем, так как связь выполнялась ментально и… короче, основную часть я прослушал. Дан долго и восторженно распинался, словно представлял новый товар в магазине, а на деле это чудо техники было не более чем крохотным ободком размером с ноготь, закрепленным сзади уха. Я коснулся устройства, и неожиданно в голове зазвучал оглушительный голос.
– Приветствую! – восторженно возвестил он, сотрясая мой мозг. – Почему так долго?
– Не так громко! – проорал я, зажмурившись.
– Слишком громко? – извиняющимся тоном спросил Дан, и только после этого его голос стал звучать тише. – Так лучше?
– Намного, – выдохнул я, вернув себе способность спокойно дышать. Голова до сих пор пульсировала. – Я почти
