Побочный эффект - Владыка

Ужаснувшись, Алиса потрясла головой и все надписи пропали. Она опять глянула на Александра, на этот раз испуганно. Надписей не было. А нет, мелькнуло что-то. Что? И вот перед ней встала статичная картина с воспоминанием, пусть прошло лишь несколько секунд. Настороженно рассматривающий ее такой родной мужчина, и надпись рядом “Готовность к инициализации: 70 %”. Что бы это значило? И почему надпись исчезла сама по себе? Надо посмотреть внимательнее.

Одно только желание и воспоминание ожило, но было замедлено во много раз. Надпись еще какое-то время висела над Александром, а потом, прежде чем исчезла проценты сбились. Появилась цифра в 73,84 %, а потом следом еще на меньший промежуток времени 54,03 %. И надпись исчезла.

— Алиса, Алиса!

Девушка вздрогнула.

— Ничего. Ты только наберись терпения и все пройдет.

— Что? — хрипло переспросила она.

— Ты замерла, будто тебя… такое бывает. Это к сожалению нормально.

— Да-да, все нормально.

— Если бы, — вздохнул Александр и прошел к столу, сел на лавку и запустил пальцы в волосы, массируя голову.

Алиса попятилась и, когда уперлась в койку, обессиленно села на нее. Она внимательно глядела на своего мужа и искала в нем то, что ее так испугало несколько недель назад. А он продолжал массировать голову. Его волосы из-за этого уже стояли дыбом. А потом он поднял голову и посмотрел на нее, или скорее мимо нее, и она поняла, вот оно. Тот взгляд, и он пугал ее. И в это же время появилась надпись: “Готовность к инициализации: 70,5 %. Девушка, вскочив с кровати, отпрянула. Прижалась к стене под окном. Александр тяжело вздохнул и, отвернувшись, уставился на дверь.

— Это займет какое-то время, но ты поправишься.

— Сколько? — сделав шаг, Алиса присела на краешек койки.

— Полгода минимум.

— Я не чувствую себя больной.

— Никто не чувствует. Напротив даже…

— Да.

— Тебе кажется, что я странно себя веду? — спросил Александр, вновь посмотрев куда-то над ее плечом. — И тебе кажется, что с тобой все в порядке?

Алиса задумалась, глядя на надписи, будто плавающие рядом с мужчиной. Кроме данных о готовности к инициализации там значились его полные данные, включавшие не только полное имя и возраст с датой рождения, но и рост, вес, и даже информация, касающаяся его должности и работы. Что? Служба изучения феномена изменения личности? Что это? Что за изменение?

Надпись сменилась, точнее проценты. Опять показав несколько разных вариантов. Что-то около пятидесяти процентов, и почти девяносто. Картинка с точными данными тотчас встала перед глазами Алисы, но она ее тотчас смахнула в сторону и внимательно посмотрела на мужа. Надписи над его головой уже не было. И теперь он смотрел прямо на Алису, в ее глаза.

— Это… ненормально, — наконец ответила она.

Взгляд Александра опять изменился. Но надписей никаких не появилось. А главное — он все также смотрел в ее глаза. Что же изменилось? Алиса всматривалась в мужчину, стараясь понять, что.

— Может быть… — заговорил он, — может быть не потребуется полгода, — его глаза увлажнились и он отвел взгляд. — Все стало меняться так стремительно, что сложно сказать, что будет завтра.

— Я сделала тебе больно.

— Я сам виноват. Не стоило приходить одному. Не вини себя. Это… это невозможно контролировать.

— Мне сейчас лучше из-за лекарств?

Александр кивнул.

— Но они же не лечат?

На этот раз Александр вскинул на нее свой взгляд.

— Почему ты так думаешь?

Алиса встала и отошла прочь. Дернула плечами.

— Мне себя проще контролировать. Но я не чувствую, чтобы… стало как прежде. Этого уже не изменить.

— Не изменить, — согласился Александр.

— Но ты сказал, что полгода и я вылечусь, — Алиса повернулась и увидела прежнюю надпись рядом с Александром.

— Агрессия пройдет.

— Точно? — она подошла к нему и села напротив.

Александр отвернулся. Губы его дрогнули, будто бы он хотел что-то сказать, но не решался.

— Выздоровевшие есть?

Александр покачал головой.

— Что, вообще нет?

Вновь он покачал головой.

— Ты меня очень обнадежил.

Алиса села глубже и откинулась на стену. Посмотрела в окно.

— А много тех, у кого, как ты сказал, прошла агрессия?

— Сейчас их количество снизилось до десяти процентов. Но это от того, что заболевших в последнее время выявляется намного больше. А выздоравливают… да, давай будем называть это именно так, в прежнем количестве. Меня иногда затапливает паника от попытки осознать размеры этой катастрофы.

— Может через полгода выздоровевших станет больше?

— Только на это и остается надеяться. Но что делать до этого? Таких людей может стать настолько много, что попросту не получится их изолировать. Не стоить же концентрационные лагеря и тысячами запирать за колючей проволокой? Это недопустимо. Да и как тогда среди них выявлять тех, кто… выздоровел? Как их спасать?

— В смысле?

— Не обращай внимания. Я так устал, что толком не соображаю, что несу.

— Может тебе отдохнуть?

Александр невесело засмеялся в ответ.

— Понятно, — протянула Алиса — Раз ты меня навещаешь, значит мое состояние… стабильно? — она решила сменить тему разговора.

Александр кивнул.

— Значит можно и других посетителей мне организовать?

— Ты хочешь увидеться с родителями?

— Я не об этом. Мне бы хотелось… пообщаться с кем-то, кто вылечился.

— Это исключено, — Александр резко выпрямился. — Надеюсь ты никогда не узнаешь, почему. В смысле, на собственном примере.

Некоторое время они молчали.

— Что такое “Служба изучения феномена изменения личности”? — спросила Алиса.

— Откуда ты знаешь это название? — воскликнул Александр. — Я тебе никогда не говорил его.

— Скоро сам узнаешь, откуда, — ответила Алиса, скосив глаза на нависшего над ней мужа. Процент готовности увеличился на несколько сотых процента. Мгновение спустя надпись исчезла. — На собственном примере…

Пискнула дверь и Александр, встрепенувшись, направился к ней.

— Я завтра зайду, так же как сегодня, после обеда, — сказал он, обернувшись. С Алисы он перевел взгляд на стол. — Книги принесу. Загляну сегодня в книжный.

Алиса не ответила. Дверь за Александром закрылась, щелкнул замок, а она продолжала сидеть. И так и сидела до самого ужина. Хлопнула дверца на окошке, но она продолжала сидеть, отвернувшись к окну.

Почему же на этот раз ей не хотелось кидаться на Александра? Неужели из-за успокоительных. Да, когда их действие заканчивается, ей становится настолько тревожно, что волком выть хочется. Но неужели без них она бы опять накинулась на мужа? А если проверить?

Она повернула голову и посмотрела на полку на двери. На подносе стояли несколько тарелок и стакан. Если не поужинать, и печенье не есть, и утром не завтракать и… тогда Александра просто не пустят к ней. Ну или он сам