Арктания - Григорий Гребнев

Дед Андрейчик сделал шаг к двери и выглянул: большой пролом зиял в наружной стене комнаты «апостола», и сквозь него, занавешенный кисеей пыли, виден был ярко освещенный коридор-тоннель. Крестовики, видимо, стреляли откуда-то справа, под небольшим углом, потому что снаряд разворотил не только наружную сторону, но и левую внутреннюю, обнажив смежную «келью». Стреляли легкими снарядиками (очевидно, тоннельные артиллеристы учитывали, что как полигон[30] их подводное жилье мало пригодно). Стальная камера во всяком случае подобные орудийные щелчки должна была выдержать. Эти наблюдения успокоили деда Андрейчика.

— Стойте на месте! — крикнул он, и голос его донесся до Юры будто издалека.

Юра потрогал за плечо стоявшего впереди него смуглого мальчика и сказал ему на ухо:

— Стой! На месте…

В это время новый удар потряс комнату Шайно. Громили ее из коридора уже с двух сторон, — второй снаряд разворотил внутреннюю стену слева. Затем резко захлопали щелчки пуль из «пращей Давида». Дед Андрейчик захватил клешней массивную стальную дверь и попытался задвинуть ее, но дверь не поддавалась.

Грохнул еще один удар снаряда, и все смолкло.

«Та-ак. — дед Андрейчик прислушался. — Значит, артиллерийская подготовка кончилась. Теперь начнется атака. Факт».

На минуту старик подумал об отряде Татьяны Свенсон. Но он тотчас же вспомнил, что стальной пол плотно прикрыл вход в штаб. Отряд Татьяны мог бы только взорвать нитроманнитом пол, затопить водой весь штаб и лишь таким образом прийти на помощь ему, Руме и Юре. Но это была крайность, к которой дед Андрейчик пока еще не хотел прибегать. Он нащупал первую газовую гранату на груди водохода, снял ее, отправил в правый рукав и крикнул:

— Юра! Там у вас над плечами есть две маски. Сними их, дай Руме одну! Надевать, когда скажу!

В тоннеле послышался далекий шум. Он приближался, нарастал, и наконец все трое услышали тяжелые шаги и легкое дребезжанье, будто шел по коридору какой-то гигант с огромными чугунными ступнями и волок за собой жестяной детский возок.

Дед Андрейчик направил левую руку водохода на пролом в наружной стене «кельи» Шайно, в правой он приготовил гранату. Каково же было его удивление, когда сквозь брешь в стене он увидел своего двойника: водоход точно такой же, в каком был заключен он сам, шагнул к бреши и, беспокойно вертя головой, стал разглядывать через свой иллюминатор разрушенную комнату. Стрелять в него было бесполезно: его броня, очевидно, также была непроницаема для пуль; бросать гранату — рано, можно усыпить одного и предупредить других: возможно, в тоннелях существует несколько отсеков с плотно изолирующими воротами-щитами. Захлопнут всех троих тут, в этой норе, а сами через главный ход удерут. Но то, что дед Андрейчик увидел в следующую минуту, превзошло все его ожидания: вражеский водоход попятился назад и стал устанавливать прямо против бреши в стене кургузую пушечку — распылитель «святой воды», страшной жидкости кармонзит, испепеляющей все живое.

Дед Андрейчик и сам не помнил, как включил он свой водоход на максимальную быстроту, как ворвался в коридор, опрокинул кармонзитовую пушечку и стал пулеметным ливнем хлестать в иллюминатор врага. Пули не брали стекло вражеского скафандра. Водоход с двумя мальчиками делал крутые внезапные повороты и держал под обстрелом весь тоннель-коридор, и, очевидно, небезуспешно, ибо крестовики удрали и слева и справа в глубь тоннеля, побросав свои мортиры.

Дед Андрейчик совсем прижал к стене водоход крестовика. Но вдруг крестовик занес руку своего водохода, взмахнул, и старик увидел, как жирная желтая жидкость заструилась по стеклу его иллюминатора, затем стекло стало оранжевым — пламя бушевало на всем скафандре. Водоход деда Андрейчика, облитый жидким термитом и подожженный крестовиком, на минуту застыл на месте, потом он отступил два шага назад и вдруг ринулся на врага. Тот не выдержал бокового удара, опрокинулся, горящий термит со скафандра деда Андрейчика переполз на него. Задыхаясь и чувствуя, что раскаленная сталь жжет все ею тело, старик отбросил шлем, выпрыгнул из водохода и бросился в разрушенную комнату.

— Рума, назад! — заревел он.

Но Рума не спешил, он подождал, когда полуобгоревший остроносый человечек выбрался из своего поверженного наземь, объятого пламенем водохода, и расстрелял его из пулемета в упор. Затем, пятясь и грозно поводя своей огнестрельной левой рукой, водоход с двумя мальчиками стал задом отступать к разрушенной комнате.

— В камеру! — крикнул дед Андрейчик. Два мальчика в одном скафандре едва успели ввалиться в бронированною камеру, как раздался оглушительный взрыв: это в горящем водоходе деда Андрейчика взорвались сразу все пять газовых гранат. Сильный аромат не то шалфея, не то ромашки ворвался в ноздри деду Андрейчику. Его рука лихорадочно забегала по одежде: маски не было, она осталась там, в горящем водоходе.

— Маски надеть! — крикнул он и в ту же минуту почувствовал, как внезапная слабость отяжелила его руки, ноги, все тело. Старик опустился на колени, потом стал на четвереньки, постоял так секунду и повалился на бок.

Юра рванулся за спиной у Румы, чуть было не сорвал свою маску и по спине и плечам Румы выбрался из водохода, подбежал к деду, наклонился: старик спал, оглушительно храпя.

«Теперь конец, теперь убьют», — мелькнуло в голове у Юры, и в этот момент вся шлюзовая камера чуть наклонилась вперед, как каюта корабля от легкой волны. Сильный подземный гул наполнил всю стальную комнату…

27.

«Я увидел здесь необычайные вещи»

Старик, с седой, давно не бритой щетиной на тонком бледном лице, сидел перед большим ящиком, заменявшим ему стол. Старик писал. Неуютные пещерные стены окружали его. Колбочка с мерцающим газом тускло освещала это странное помещение без окон и дверец. Несомненно, здесь кончалась штольня, и хижина, отгороженная ящиками от ее ствола, была тупиком этой штольни. Между ящиками и стеной возникла темная фигура.

— Это вы, Силера? — спросил небритый старик, не отрываясь от своего «стола».

— Я, — ответил вошедший.

— Кто это шумел сейчас там, в штольне?

— Хьюз. Он говорит, что привык петь во время работы.

— Вы его предупредили, что нужно соблюдать тишину?

— Да, профессор.

— Что он вам ответил?

— Он просит разрешения свистеть, профессор.

— Свистеть?

Профессор Ливен удивленно взглянул на Силера. В небритом старике, наряженном в серую спецовку горняка, трудно было узнать всегда тщательно выбритого, старомодно, но со вкусом одетого начальника испано-марокканской экспедиции.

— Если ему так хочется, пусть свистит, но не громко. Скажите Хьюзу, что через четверть часа он сможет петь, танцевать и делать все, что ему заблагорассудится. Но не раньше.

— Хорошо. Я ему скажу.

Профессор встал и стал разминать руки и плечи.

— Предупредите всех участников экспедиции, что тератом будет пущен в глубь земли через десять минут. Раздайте всем маски.

— Свенсон раздает маски.

— Очень хорошо. Вы проверили систему охлаждения в снаряде, Силера?

— Да. Я только что проверил. Охлаждение оболочки идет нормально.

— Отлично. Прикажите всем собраться у выхода из штольни. Кто с нами остается у снаряда?

— Хьюз.

— Великолепно! Идите к снаряду. Я сейчас туда приду.

Ливен сидел над своими чертежами еще около пяти минут. Затем быстро встал и стал застегивать пуговицы своей серой горняцкой куртки.

— Хьюз хочет петь… — Ливен оглянулся. Безмолвные каменные стены окружали его. Улыбка всколыхнула худое, бледное лицо профессора. — Я это понимаю… Но ведь можно свистеть…

Ливен быстро собрал бумаги, в последний раз оглянул свои кабинет-штольню и, насвистывая бравурный марш из «Вильгельма Телля», двинулся в глубь шахты. Через несколько минут он уже был подле своего снаряда.

Если бы вместе с Ливеном сюда пришел любопытный наблюдатель, ему так и не удалось бы увидеть знаменитый снаряд профессора Ливена, о котором во всем мире рассказывали легенды. Тератом находился внутри небольшого металлического сооружения, высотой около полутора метров, формой своей напоминавшего старинный водолазный колокол, плотно поставленный краями на земляной пол высокой просторной комнаты пещерного вида. Очевидно, какая-то сложная аппаратура внутри «водолазного колокола» должна была швырнуть в землю снаряд Ливена.

Непреклонная человеческая логика родила идею этого снаряда. В свое время ученые-геофизики доказали, что горообразование, поднятие и опускание почвы происходили в прошлом и происходят сейчас благодаря присутствию в глубинах земного шара радия. Ливен сделал отсюда вполне логический вывод: если привнести на ту или иную глубину земных недр радиоактивные элементы, то можно будет вызвать искусственный геологический процесс: поднятие и опускание поверхности земли или дна моря, вулканическое извержение и так далее.