Разум - Анатолий Рудой

Но, с другой стороны, людям, как задиристым представителям мира времени, выпала исключительная доля быть первыми. Только существам, выстоявшим под прессом времени, под силу вселенский никчемный прах превратить в светоч разума да ещё такого взлёта, что ему дано решать судьбу самого большого умника — сорроса. Это ли не повод возликовать и возгордиться? Ай да люди!

Более того, структура пространства, распростёртого единым массивом после распыления, начинается именно с мира времени. Он черпает материал для формы в залежах невостребованного праха, получает искру разума от сорроса и наполняет своим бытиём всё поднебесье, принимаемого человеком за единственную вселенную. Но она не единственная. Она всего лишь наша! В отличие от сонма прочих вселенных, недоступных для наблюдения материально сконструированному сознанию.31 Однако принципиальный не- достаток физиологического познания не в том, что он различает только одну нашу вселенную, а в том, что в ней способен распознать исключительно плотные структуры, т. е. так называемую материю. Всё, расположенное между твердями, восприятию не поддаётся и потому кажется отсутствующим. Невидимое не потому не видно, что оно обладает особым свойством невидимости, а потому, что инструмент, используемый для наблюдения, не приспособлен для отображения чего–либо иного, как только материального.

И такое положение не вызывает удивления: ну зачем первичному миру, едва приподнявшемуся от праха, создавать нечто особо универсальное, способное выполнять даже то, что встретится в неопределённом будущем? Ведь привнесение дополнительных качеств потребует усложнения конструкции оразумляющихся персон и всей атрибутики оразумления. Появится возможность знать больше, чем требуется для индивидуального соответствия. За возможностями последуют прихоти, на усмирение которых придётся расходовать восхожденческую потенцию? Ничего в мире не делается, если это не надо! Основываясь на таком здравом посыле, человека и его коллег по оразумлению намеренно лишили всякого отвлечения от уготованной роли — борца с конкретным конфликтом в определённой обстановке с наперёд заданной концовкой: слияние с прахом. От праха до праха — такова вечность для всех представителей ремонтного потока. В свою очередь, эта вечность вписывается рядовым звеном–отрезком в вечность сорроса, и так всё дальше в усложнение, в большую разумность, в меньшую численность.

Условный распылённый массив образовал уединённый объект. Предполагается, что он изотропный и однородный. Однако такое состояние массива невозможно обеспечить. Ведь для этого надо чтобы любая область в точности совпадала по всем параметрам с такой же областью, но взятой в произвольном месте массива. Для обнаружения различия понадобилась третейная сила невообразимой мощности, ибо пришлось бы подвергнуть анализу несусветное число разноудалённых частей. С учётом сортировки, подгонки и перетасовки потребовалось бы выполнить работу, превышающую возможности массива. Потому однородность всегда относительна. Это значит, что нет полной однородности. Но это также обозначает наличие выделенных областей, отличающихся от соседних. И поскольку каждая область составляет форму, в которой сосредоточено некоторое сознание, то возникшая отличительность ужé представляет собой персону, сущность, особь. Как только такое произошло, сразу вступают в силу законы мироздания, устанавливающие отношения между частями в составе общего массива. Первейшее побуждение возникновенца состоит в невозможности оставаться в том положении, которое оказалось на момент обретения формы. Но изменение положения — это начало процесса развития. А если развиваться, то исключительно в сторону повышения разумности. При возрастании разумности непременно надо соблюсти индивидуальное отличие от всех остальных существ, сколько бы их ни было. А как его определить? Вот на этом этапе проявляется главенствующая роль массива как первичной сущности. Она, будучи разумной, содержит в себе полную атрибутику понятий, присущих личности. Это цель и средства её достижения, из которых вытекает структурное представление, содержание и форма частей вместе с их соподчинённостью. Но такое самовыражение является основой для установления исходной причины, которая в неисчислимых следствиях устремится в подножья мироздания, порождая бытиё.

Отныне никакая великость и никакая малость не выйдут за пределы, очерченные первой причиной. Это момент установления законов мира. Этими законами устраняется полная свобода всякого, кто есть. Остаётся только свобода поиска и выбора пути следования своему предназначению, которое тонкой нитью вплетается в узор вселенной. Каждой персоне надлежит соответствовать себе.

Если бы при таком обилии сущностей с примерно равной развитостью и принципиально разными взглядами на себя, своё назначение и своё окружение не оказалась бы выработанной идеология примирения конфликтов, то вспыхнуло бы всеобщее побоище, уничтожившее мир в самом зародыше. Но коль мир всё же есть, то это свидетельствует о наличии в нём особого нравственного принципа, цена которому жизнь, бытиё, возможность существования. Суть данного принципа заключена в недопустимости устранения конфликта путём разрушения соперничающих сторон, ибо уничтожение противоречит запрету на остановку и попятное движение в развитии. Если же конфликт оказался непримиримым, то гибнут все его участники и не просто гибнут, а превращаются в прах, т. е. минуя, не останавливаясь, не задерживаясь в прошлом запрещённом состоянии своего бытия, сразу скатываются в начало восхожденческого пути, т. е. на уровень предельно низкой потенции пространства и вечного ожидания возможного востребования. Как было, например, в соперничестве сорросовского конфликта с защитником, взращённым в мире времени. Оба они пополняют прослойку праха и если когда–то он кому–то понадобится, то очередная судьба сложится без всякой связи с предыдущей. В данном примере проявляется величие жертвенности представителя ремонтного потока. При возникновении агрессии за пределами мира времени категория жертвенности не используется как средство разрешения конфликта в силу того, что имеется иной вариант примирения. Этим иным вариантом является возможность договориться на условиях равной выгоды. В требовании взаимных уступок до состояния удовлетворения претензий нет момента очеловечивания вплоть до проявления эмоций. Это понимание обеими сторонами роковых последствий в случае, если согласованность не произойдёт: оба и правый, и виноватый превратятся в прах. Потому каждый изыскивает такие приёмы примирения, чтобы получить выгоду только такого вида, которая принесёт пользу сопернику.

Практически примирение сводится к установлению состояния ни упасть, ни улететь. Это значит, что бунтующий состав отделяется от исходного тела и размещается на таком удалении, чтобы сохранилась прежняя целостность объекта, но в новом структурном исполнении при наличии определённой самостоятельности обеих образовавшихся частей. Между частями в таком случае устанавливается объединительно–разъединительная связь, призванная зафиксировать и поддерживать договорные отношения. Такие перестроения назовём дроблением или делением.

Однако части, в силу их разумности, воспринимают свободу как возможность ускориться в развитии. И они действительно получают стимул к росту. Но в процессе роста накапливаются новые противоречия, возникает очередное противостояние и обостряется следующий конфликт. Разрешается он по установленному принципу путём дальнейшего дробления. И так вечно! В итоге исходное пространство порождает россыпь миров, в каждом из которых прослеживается одна и та же организующая линия, заданная ранее первой причиной. Это есть обоснование тезиса: как вверху, так и внизу, или иначе — это причинно–следственная организация сущего.

Дробление не может совершаться беспредельно. На каком–то из шагов возникает ситуация, когда следующее деление вынудит конфликтующую общность отступить в прошлое состояние своего развития. Образуется кульминационная точка бытия. Отступить — значит, скатится в никчемный прах, не отступить — надо устранить конфликт, для чего недостаёт умения, сил, навыков, словом, опыта. В таком положении оказался глава нашего мира — соррос. Если бы он в драматический момент не нашёл решения, не было бы его, как персоны эврисного мира, а того, что люди принимают за вселенную, не было бы и подавно. На наше счастье или горе, но соррос решение нашёл. Он для гашения конфликтов создал особый нигде более не встречающийся мир времени, назначение которого состоит в подготовке существа, способного сразиться с конфликтом и победить его ценой своего распыления до состояния праха. На этот мир он выделил семь координат личного пространства, организовал зарождение сознания в нём и обустроил процедуру насильственного оразумления персон до состояния пригодности к бою с конфликтом. Он знал, что у подножья кубического мира соберутся умники, называющие себя людьми, что их дерзость помешает им пройти свою дистанцию за один раз, что они станут угрожать планете, соседним поселениям и даже затеют взлом с такими трудами налаженного равновесия, потому позаботился о снижении вреда от них путём сотворения кругов принудительного оразумления с малым приростом ума, но с великими муками, а также предусмотрел дублирование трёхмерных миров в количестве 120 раз.31