Обретение мудрости - Дэйв Дункан

— Разрешения? — потрясенно переспросил Ннанджи. Он глубоко задумался, наконец сказал: — Да! Адепт Хагарандо как-то раз об этом упоминал. И капитана нужно приветствовать как старшего, независимо от ранга. Мечей на борту не обнажать…

Это были сведения из тех, что были Уолли неизвестны. Именно по этой причине боги назначили Ннанджи ему в помощники, с его безупречной памятью, хранившей богатый опыт всей храмовой гвардии. Однако гордостью Ннанджи была его принадлежность к сословию воинов, и Уолли должен был соблюдать осторожность, чтобы тот не подозревал, что основное его предназначение — служить в роли человека-энциклопедии. Если бы он узнал об этом, это был бы для него сокрушительный удар.

Так что Уолли небрежно поблагодарил его, словно дело касалось пустяка, прокладывая путь среди кустов.

— Водяная крыса — это воин, который живет на корабле? — Познания Шонсу в воинском жаргоне прошли мимо него. — Сколько вообще существует разновидностей воинов?

Ннанджи удивленно заморгал.

— Полагаю, три: гарнизонные, свободные, и водяные крысы.

— Без косичек, без килтов? Водяные крысы — это на самом деле моряки с метками в виде меча?

— Может быть, милорд брат — я никогда прежде их не встречал. Свободные всегда говорят о них с презрением. Я думаю…

— Пусть тебя это не беспокоит, — поспешно сказал Уолли, не желая снова извлекать порцию сведений из банка данных в его голове. — С таким именем, как «Сапфир», корабль явно был перенесен сюда Богиней, чтобы…

— Проклятье! — закричал Ннанджи.

Развернув сине-зеленые паруса, «Сапфир» удалялся вниз по течению, все еще накренившись, но с хорошей скоростью. На пристани лежала брошенная груда бревен.

Уолли допустил ошибку. Нужно было идти прямо на корабль с Матарро.

Как скоро явятся колдуны?

— Милорд брат! Что нам теперь делать?

Уолли яростно смотрел вслед уменьшающемуся кораблю, впервые осознав, что в это прекрасное утро на Реке достаточно сильный ветер.

— Думаю, мы предоставим решать эту проблему моему другу, — слабым голосом сказал он.

— Какому другу?

— Я зову его Коротышка.

Ннанджи нахмурился.

— Коротышка?

— Ты его не знаешь. Он бог.

«Очень забавно, мистер Смит!» Ему говорили, что он не должен рассчитывать на чудеса. Его также предупреждали, что он может потерпеть неудачу, как потерпел ее Шонсу. Он мог погибнуть, выполняя свою миссию. Сейчас же удача шла прямо ему в руки, почти равная чуду, и он упустил ее сквозь пальцы.

Как скоро явятся колдуны?

— Джия и Куили приготовили завтрак. Уолли был слишком разозлен на свою собственную глупость, что не способствовало хорошему аппетиту. Он в резком тоне приказал Катанджи отправиться на пристань и наблюдать за исчезающим вдали «Сапфиром». Он заверил остальных, что корабль скоро вернется. Его фальшивая уверенность определенно не обманула Хонакуру, который самодовольно ухмылялся, и Джию, которая выглядела явно обеспокоенной. Остальные, кажется, поверили его пророчеству, особенно Гарадуи.

Взяв с разложенных листьев щавеля несколько кусков жареной свинины и лепешек, Уолли сделал знак Ннанджи, чтобы тот шел с ним. Отойдя достаточно далеко для того, чтобы их нельзя было услышать, он сели на траву. Ннанджи осторожно последовал его примеру. Появился запыхавшийся Катанджи, доложив, что корабль исчез. Уолли велел ему возвращаться и ждать, пока он не появится снова.

— Можешь говорить и есть одновременно, — сказал он; впрочем, Ннанджи обычно именно так и поступал. — Я бы хотел услышать все истории, которые ты помнишь, о моряках и свободных меченосцах. На этот раз как можно более точно.

— Конечно! — Ннанджи был явно удивлен тем, что есть еще какие-то вопросы. Он на мгновение задумался, обгладывая кость, потом усмехнулся. — На обеде в День Горшечников, два года назад…

Это была юмористическая история про Пятого, который заявлял, что в течение своей карьеры убил четырех человек и восемь капитанов кораблей. Другие истории были более своеобразны; пересказывая их, Ннанджи подсознательно подражал голосам тех, от кого их впервые услышал. Свободные меченосцы требовали для себя бесплатного транспорта — они находились на Ее службе. Моряки, которые отказывались его предоставить, или вели себя с воинами чересчур нахально, могли лишиться уха, или еще хуже. Иногда, конечно, воинам приходилось мириться с дерзостью, пока корабль не приходил в порт. После этого они были свободны в выборе наказания, что и делали. Несколько инцидентов опасно напоминали изнасилование. Не удивительно, что ходили также слухи о воинах, таинственным образом исчезнувших в пути.

Конечно, это были лишь те из рассказов, которые имело смысл повторять; однако общая тенденция была ясна.

— Достаточно! Спасибо, Ннанджи.

— Я знаю еще много!

— Хватит. Банда мятежников, так?

Ннанджи энергично кивнул, разгрызая кусок хряща. Потом его глаза расширились, и он проглотил кусок, чуть не подавившись.

— Ты имеешь в виду моряков, милорд?

— Нет.

Уолли поднялся и пошел прочь, оставив своего подопечного с открытым в ужасе ртом.

— Милорд, теперь мы тебе не нужны, — в голосе Гарадуи не звучало ни тени сомнения. — Если позволишь, ученица Куили и я хотели бы, чтобы ты отпустил нас.

— Но колдуны…

— Они не причинят ей вреда, милорд. И мне, думаю, тоже.

— Ты не можешь этого знать. — Уолли собирался взять их двоих с собой, когда вернется корабль — если вернется. Если нет — тогда, конечно, вдали от его компании они могли быть в большей безопасности, но юный строитель об этом не думал.

— Мой отец — один из их главных сторонников среди мастеров гильдий. — Ему явно не нравилось это признавать. Затем он невинно улыбнулся. — И какой же проступок я совершил? Явились трое заблудившихся воинов. Я вывел их из владений колдунов самой быстрой дорогой.

— Я крайне благодарен вам обоим, — с самым суровым видом, на какой только был способен, сказал Уолли. — Идите, если хотите, с моим благословением. Но я должен потребовать от тебя клятвы, строитель.

— Я ничего им не скажу, милорд!

— Ты скажешь им все! Ответишь на все их вопросы. Ты должен мне в этом поклясться — я не допущу, чтобы из-за меня тебя пытали. Иначе ты останешься здесь.

В глазах парня появился знакомый фанатичный блеск.

— Я помогаю Ей в Ее делах. Она защитит меня!

Возможно, это было и так, но тем не менее Уолли потребовал от него торжественной клятвы. Поскольку письменность в Мире еще не изобрели, и других форм договоров не существовало, Народ придавал очень большое значение клятвам.