Я все еще мечтаю о тебе... - Фэнни Флэгг

– Может, оно и так, но если кто–нибудь когда–ни… – Мэгги вдруг оборвала себя на полуслове и уставилась на Бренду: – В каком смысле – «убрать»?

– В прямом.

– Бренда, да что с тобой такое? Нельзя просто взять и убрать труп. Это не набор тарелок, не картина. У нас обязательства перед моралью и законом – выяснить, кто он, вернее, кем он был, не говоря уж о христианском долге известить семью и удостовериться, что его похоронят должным образом.

– Мы все сделаем, но не обязательно же делать это сейчас, правда? Надо и о бизнесе подумать. Нам нужно продать дом, а этот человек ждал похорон с 1946 года, так подождет еще немного, пока мы не закроем контракт и я не получу свой телевизор. Бедняга мертвее мертвого. Какая ему разница.

Мэгги понимала, что в словах Бренды есть зерно истины.

– Подумай, пока я не вернусь, – сказала Бренда, вставая.

– Ты куда?

– За сумкой. А то без сладкого тоже скоро копыта откину.

Бренда ушла, а Мэгги задумалась. Она ведь отложила свои речные планы, только чтобы продать «Гребешок» и спасти его от Бебс и бульдозеров. Искушение соврать велико, но она, как всегда, разрывалась и не знала, что делать. Надо же не забывать и о своей репутации. В конце концов, она ведь бывшая Мисс Алабама. Бренда вернулась через несколько минут, жуя шоколадный батончик «Херши», и спросила:

– Ну, что надумала?

Мэгги мрачно смотрела на нее.

– Когда ты говорила «убрать», что именно ты имела в виду?

– Очень просто. Мы уберем его из чемодана.

– Мы? Я до него не дотронусь. Я боюсь. Ты не знаешь, от чего он умер. Может, от бубонной чумы или еще чего–нибудь в этом роде.

– Ой, если боишься, у Робби целый ящик забит медицинскими перчатками, я тебе принесу парочку. Идет?

– Ну… если… просто гипотетически… Если бы мы его решили убрать, то делать бы это пришлось ночью.

– Почему?

– Потому что нельзя посреди бела дня разгуливать со скелетом по улицам.

– Давай весь чемодан унесем.

– Что? Нам вдвоем его не поднять, он тонну весит. А сообщников нам точно уж не нужно.

– Ты права, они всегда в конце тебя предают, – покивала Бренда. – Мы сами вытащим его из чемодана и унесем.

– Но звучит это так… Так незаконно! Вряд ли я смогу.

Бренда прищурилась:

– Трусишь?

Аргумент был убедительный.

– Ладно… Скажем так, если бы мы его решили убрать, куда бы мы его дели?

Бренда подумала секунду.

– А может, к тебе?

– Ко мне? Куда?

– Может, под кровать?

– Бренда, ты в своем уме? Я что, буду спать со скелетом под кроватью? К тому же ко мне постоянно люди приходят смотреть дом, и Люп каждую неделю моет полы.

– О, придумала. Можно сдать его на хранение. У нас с Робби есть секция в «Веставиа мини–склад». Робби туда и не наведывается никогда, в основном там мое барахло хранится.

– Уверена, что Робби туда не заглядывает?

– Да, уверена.

– Хорошо, допустим, продали мы дом, а дальше что? Как мы объясним, каким образом он… оно… он добрался отсюда до «Веставиа мини–склад»? Пешком дошел?

– Нет. Наймем кого–нибудь, чтобы доставили чемоданы на склад, потом сунем его на место, а когда продадим дом, скажем, мол, только что открыли чемоданы и обнаружили его.

– Ага, а как ты объяснишь, почему мы увезли чемоданы?

– Очень просто. Готовили дом для показа и убрали старый хлам. Это не вызовет вопросов.

– В общем, да. – Мэгги почти капитулировала. Ей и раньше доводилось отдавать чужие вещи на хранение. – Но прежде чем что–то решать, я должна позвонить.

Бренда протянула ей телефон, Мэгги набрала номер и закрыла глаза, готовясь к разговору.

– Здравствуйте, миссис Далтон, это Мэгги Фортенбери. Простите, что беспокою вас, но мы с моим партнером Брендой сейчас в доме, и оказалось, что у нас не все ключи. Я хотела узнать… есть ли у вас ключ от чердака?

– От чердака? – спросила миссис Далтон.

– Да, мэм, на четвертом этаже – туда ведет узкая лесенка.

На том конце провода долго молчали.

– А–а! Поняла, о чем вы. Нет, увы, ключа у меня нет. Нас туда никогда не пускали. Мама сказала, чтобы мы туда не смели ходить, а в те времена мамино слово было закон.

– Ага… А может, вы тогда знаете, у кого могут быть ключи?

– Нет.

– Понятно. Значит, вы не в курсе, что там наверху?

– Нет, к сожалению, не имею ни малейшего представления.

– Ну что ж. Тогда все, спасибо.

– Я же объясняю – когда я была ребенком, мамино слово было закон, не то что теперь. А тогда, если мама говорила: «Ешь овощи», ты ела овощи.

Мэгги повесила трубку, чувствуя себя немного лучше. Последний оставшийся в живых обитатель дома не знал, что на чердаке в чемодане спрятан труп. Это хорошая новость. Плохая же новость в том, что если уж им придется перевозить скелет, то сделать это нужно сегодня ночью. Она так горела желанием продать «Гребешок», что поспешила позвонить и вызвать инспектора на завтрашнее утро, а раз уж Бренда взломала дверь, он непременно зайдет туда с проверкой. Так что сейчас ей придется принять решение и молиться, чтобы оно оказалось верным.

На дело

Вечером испуганная Мэгги дважды посигналила у дверей Бренды. Подруга вышла, облаченная до самых ушей в черное, в руках она держала одеяло. Забравшись в машину, она сунула Мэгги пару хирургических перчаток:

– На, надевай. – И скорчила рожу: – Где ты раздобыла это розовое пальтишко?

– Новое.

Бренда удивилась: обычно Мэгги одевалась более элегантно, но ничего не сказала. Подъезжая к «Гребешку», Мэгги выключила фары и в темноте припарковала машину. С помощью фонарика Бренды они отыскали путь наверх. На чердаке разложили на полу одеяло, и Бренда попыталась вытянуть вешалку со скелетом, но та застряла.

– Не получается. Придется тебе помогать.

Мэгги закрыла глаза, пошуровала внутри чемодана–шкафа и раздвинула одежду вокруг, чтобы стало просторнее. Бренда дернула вешалку, что–то упало, сткунув о дно чемодана.

– Что это? – спросила Мэгги.

– Не знаю.

Бренда аккуратно уложила скелет на одеяло. Скелет жутковато бряцал костями. Мэгги была на грани обморока. Бренда завернула скелет в одеяло, подняла и закинула на плечо. На улицу Мэгги выскочила первая, открыла заднюю дверцу машины, и Бренда положила ношу на сиденье.

По дороге в «Веставиа» Бренда то и дело оглядывалась и светила фонарем назад – убедиться, что все в порядке. Внезапно луч света лихорадочно зашарил по заднему сиденью.

– Боже! – шепотом завопила Бренда.

– Что? – взвизгнула Мэгги, чуть не пустив машину под откос.

– Тебе это не понравится. У него нет ноги!

– Что?!

– Ноги нет. Мы где–то потеряли ногу!

– Ногу?

– Да. У этой штуки всего одна нога.

– А на полу ты посмотрела?

– Да, везде уже смотрела. Поворачивай. Надо вернуться.

Мэгги заложила крутой вираж, и тут же сзади взвыла сирена, в темноте замерцали синие огни. Бренда перестала дышать.

– Добрый вечер, – сказал полицейский.

– Добрый вечер, – ответила Мэгги с широкой улыбкой. – Что–нибудь не так?

– Мэм, вы в курсе, что только что совершили недозволенный разворот?

– Правда? Ой, простите. Я просто вспомнила, что кое–что забыла, решила вернуться, ну и отвлеклась от дороги.

– Будьте добры ваши права и документы.

– Конечно.

– Вы что–нибудь сегодня пили, мэм?

– Нет, сэр, я никогда не пью за рулем.

Пока полицейский изучал ее права, Мэгги непринужденно сказала:

– И если вам станет любопытно, почему у меня на заднем сиденье лежит скелет в шотландском килте, то у меня есть тому объяснение.

В эту секунду Бренде захотелось выпрыгнуть из машины и дать деру, но она примерзла к сиденью и не могла шевельнуться.

Полицейский поглядел на нее и сказал:

– Что, простите?

– Я говорю, что вам наверняка интересно, почему у меня на заднем сиденье лежит скелет в шотландском килте. Так вот, у меня есть тому объяснение.

– Правда?

– Да. Шотландское общество на прошлой неделе устраивало большое празднование Хэллоуина, а мы с подругой в комитете по оформлению. Сейчас везем скелет назад.

Полицейский направил фонарь на заднее сиденье и увидел череп, торчащий из одеяла.

– Этот парень что, настоящий?

Мэгги засмеялась:

– Ну… Выглядит, конечно, совсем как настоящий, правда? Но нет, он пластмассовый. Один из членов сообщества мануальный терапевт, он каждый год разрешает нам взять свое наглядное пособие для декорации, а тут моя подруга. Бренда, как раз заметила, что мы где–то ногу потеряли, ну я и поторопилась за ней вернуться. Разволновалась из–за скелета, простите уж меня.

– Ладно, на этот раз ограничимся предупреждением, но впредь будьте чуть осторожнее, дамы, договорились?

– Непременно, огромное вам спасибо, офицер. Я с большим уважением отношусь к вашей службе. У вас тяжелая работа, верно?

– Верно, мэм. Нелегкая.

– Еще раз спасибо. И спокойной ночи.