Маленькие дикари - Эрнест Сетон-Томпсон

Кое-кто намекал даже, что покровителем его был один из состоятельных сэнгерских фермеров, у которого были жена, сын и маленькая дочь… И звали его Уильям, а фамилия начиналась с буквы «Р». «Только, ради бога, никому ни слова!» – обычно добавляли люди, обсуждая эту тему.

Разумеется, эти слухи никогда не достигали ушей тех, о ком шла речь.

В тот вечер Хеннард покинул Дауни и, избегая дорог, пошел напрямик через лес к одному своему приятелю, чтобы сообщить об очень важных делах, особенно важных для самого Хеннарда. Он был сильно пьян, заблудился и прилег под деревом, где и проспал всю ночь. Утром он отправился на поиски дороги. Через некоторое время бродяга наткнулся на тропку, которая привела его в лагерь сэнгерских индейцев. Хеннард был страшно голоден и зол. Он подошел к типи как раз в тот момент, когда Маленький Бобр жарил мясо. Услыхав за спиной шаги, Ян обернулся, думая, что кто-то из индейцев уже вернулся, но перед ним стоял верзила-оборванец.

– Что, паренек, обед готовишь? Я бы не прочь поесть, – сказал бродяга с неприятной улыбкой.

Вид у него был самый отталкивающий, но говорить он старался вежливо.

– А где твои родные?

– Их здесь нет, – ответил Ян, с ужасом вспоминая бродяг из Гленьяна.

– Что ж это ты, совсем один?

– Товарищи вернутся после полудня.

– Очень приятно. Рад слышать это. Ну-ка, подай мне ту палку! – грубо сказал бродяга, показывая на висевший лук.

– Это мой лук! – ответил Ян. Гнев и страх овладели мальчиком.

– Я дважды повторять не люблю! Дай сюда, иначе я тебя проучу.

Ян стоял не шевелясь. Бродяга сорвал лук и наотмашь ударил мальчика по ногам и спине.

– Ну-ка, щенок, неси мне скорей обед! Иначе я тебе шею сверну!

Ян понял, что попал в беду. Он вспомнил совет Рафтена завести хорошую собаку. Мальчик оглянулся и хотел было бежать, но бродяга в два прыжка нагнал его и схватил за воротник.

– Так не пойдет, паренек! Я тебя заставлю слушаться.

Он содрал тетиву лука и, повалив Яна на землю, связал ему ноги. Теперь мальчик мог делать только маленькие шажки.

– Торопись! Я голоден. Не вздумай подмешать чего в еду! Если снимешь веревку – убью. Видишь эту штуку? – И бродяга показал большой нож.

Слезы катились по лицу Яна, когда он принялся готовить.

– Пошевеливайся! – донеслось из типи. Если бы бродяга взглянул в ту минуту на тропинку, то заметил бы там мальчишку, который прятался за кустом.

– Вы что, убить меня хотите? – отчаянно крикнул Ян после новых затрещин, которые так и сыпались на него.

– Не знаю еще. Может, и убью, когда все закончу. Принеси мяса, да смотри не пережарь его. Где сахар для кофе? А теперь дай табаку!

Ян проковылял к типи и вынес оттуда кисет Сэма.

– Это что там за сундук? – спросил бродяга, показывая на ящик, где хранилась кое-какая одежда. – Открой его.

– Не могу. Он заперт, а ключ у Сэма.

– Ах, у него нет ключа! Ничего, у меня найдется. – И бродяга топором сшиб крышку. Обшарив карманы, он вытащил серебряные часы Яна и два доллара из штанов Сэма. – Вот это-то мне и нужно! – И он бросил все себе в карман. – Похоже, что костер хочет еще дров, – сказал он, заметив колчан со стрелами, и мгновенно все они полетели в огонь.

В этот момент Ян успел разглядеть, что на руке у бродяги всего четыре пальца…

– Что в другом сундуке? – спросил оборванец.

– Там – еда.

– Принеси сюда.

– Тяжелый очень, я не смогу.

– Эх ты, бестолковый! – крикнул бродяга и снова толкнул Яна.

Упав, Ян увидал рядом с собой на траве нож с изображением оленя на рукоятке. Вот где было спасение! Ян одним махом перерезал веревку и стремительно бросился прочь. Бродяга с криком кинулся вслед. Мальчик бежал, не чуя под собой ног, и вдруг вдали он увидел знакомую фигуру. Крикнув из последних сил: «Калеб! Калеб!» – Ян упал в траву.

Калеб услышал отчаянный крик мальчика. Он поспешил на помощь, и через минуту старик и бродяга в жестокой схватке катались по земле. Турка не было с хозяином, и очень скоро стало ясно, кто выйдет победителем. Дюжий оборванец после нескольких ударов подмял старика. Не найдя ножа, бродяга схватил камень, и минуты жизни старого охотника были бы сочтены, если б вдруг из лесу не выскочил Уильям Рафтен. Камень, предназначенный для Калеба, полетел в Рафтена, но тот, ловко увернувшись, кинулся на оборванца.

Теперь силы были равны! Рафтен хорошо помнил приемы бокса, и через несколько минут сильный удар свалил бродягу с ног.

– Веревку! – крикнул Рафтен Гаю, вылезшему из кустов.

Он надежно скрутил бродяге руки.

– Кажется, видел я эту руку раньше, – произнес Рафтен, заметив, что на руке бродяги не хватает среднего пальца.

Он подошел к своему бывшему приятелю и спросил:

– Калеб, ты жив? Это я, Билл Рафтен. Калеб с трудом повернул голову, оглядывая стоявших. Ян тоже подошел к нему и, наклонившись, спросил:

– Вы ранены, мистер Кларк?

Старик покачал головой и показал себе на грудь.

– Он еще не отдышался, – пояснил Рафтен. – Через минутку-другую придет в себя. Принеси воды, Гай.

Ян рассказал, что произошло с ним, а Гай добавил кое-что. Он возвращался в лагерь раньше, чем условились, и увидал из-за кустов, как бродяга бил Яна. Первым движением Гая было броситься за отцом, но потом он передумал и решил позвать более сильного – Рафтена.

Бродяга сидел и бормотал себе что-то под нос.

– Сейчас отведем этого разбойника к нам, а потом сдадим в полицию. Годок посидит в холодке, может, пойдет ему на пользу! Гай, держи конец веревки и веди его. Я помогу Калебу.

Гай сиял от счастья.

– Но! Но! Лошадка!

Рафтен помог Калебу подняться с той же осторожностью, с какой много лет назад Калеб выхаживал его самого, когда его чуть не убило упавшее дерево.

В лагере они встретили Сэма. Он ничего не знал о случившемся. Калеб по-прежнему был бледен и слаб. Посадив его у костра, Рафтен сказал сыну:

– Принеси из дому чего-нибудь согревающего. Сэм побежал домой и вернулся через полчаса.

– Выпей, Калеб, – сказал Рафтен. – Выпей, полегчает.

Когда утром Сэм уходил домой из лагеря, у него была очень ясная цель. Он пошел прямо к матери и рассказал ей про недоразумения, связанные с именем Калеба. И потом они долго разговаривали об этом с отцом.

Рафтен не захотел признавать себя неправым, и Сэм ушел в лагерь очень расстроенный. Каково же было его изумление, когда он увидел то, к чему так долго стремился, – Рафтен и Калеб сидели вместе у огня!

XXVI. Отвоеванная ферма

Сколько чудес таит в себе лагерный костер! Его жар растопит всякое недоброе чувство. Люди, сидевшие когда-нибудь у одного костра, связаны навеки.

Дружба, возникшая еще двадцать лет назад, вновь воскресла благодаря этому священному огню. Рафтен и Калеб сидели рядом, как добрые товарищи, хотя неловкость между ними еще не исчезла.

Рафтен исполнял должность судьи. Он послал Сэма за полицейским, чтоб тот забрал бродягу. Ян пошел на ферму рассказать все миссис Рафтен и заодно захватить продуктов. Гай тоже исчез куда-то. Калеб лежал в типи; Рафтен на минутку зашел к нему, а когда снова вышел, то увидел, что бродяги и след простыл. Веревки его были развязаны, а не сняты. Как он мог сделать это сам, без чьей-либо помощи?

– Ничего, – сказал Рафтен, – этого беспалого мы найдем. Как ты думаешь, Калеб, это не Хеннард?

Они долго беседовали. Калеб рассказал, как у него пропал револьвер, еще когда они с Погом жили в одном доме, и как теперь он нашелся. Оба вспомнили, что Хеннард был поблизости во время ссоры на ярмарке. Теперь многое стало понятным.

Но одно было совершенно очевидным: Калеба обманным путем лишили всего на свете, и оставались считанные дни до того, как Дик, вопреки уговорам Сарианны, окончательно прогонит старика.

Рафтен долго думал и наконец сказал:

– Если ты, Калеб, сделаешь все, как я скажу, ты вернешь себе ферму. Прежде всего, я тебе одолжу на неделю тысячу долларов.

У Калеба глаза раскрылись от удивления. Что делать дальше, он не узнал, так как пришли мальчики. Только немного спустя Рафтен открыл старику свой замысел.

– Тысячу долларов! – воскликнула миссис Рафтен, когда муж рассказал ей об этом. – Не слишком ли ты испытываешь честность человека, Уильям, который, может быть, еще зол на тебя?

Рафтен усмехнулся.

– Я не ростовщик и не грудной младенец! – сказал он. – Я ему одолжу эти деньги, – и Рафтен вынул пачку фальшивых кредиток, которые ему, как судье, были отданы на временное хранение. – Тут, правда, пятьсот или шестьсот долларов. Ну, ему, может быть, хватит.

На следующий день старик пошел к своему дому, как он говорил, то есть к дому Пога, и постучал в дверь.

– Добрый день, – сказала Сарианна, не утратившая еще добрых чувств к отцу.

– Чего тебе надо здесь? – грубо крикнул Дик. – Будь доволен, что живешь на нашей земле. Нечего сюда бегать день и ночь.

– Слушай, Дик, ты забыл…