Грузины. Хранители святынь - Дэвид Лэнг

Даже беглое чтение источников показывает, что сюжет «Повести о Варлааме и Иосафе» восходит не к евангельской традиции, а к одной из версий сюжета о Гаутаме Будде и его миссионерской деятельности в том виде, как она была представлена в арабской версии легенды, известной как «Билаварнаме».

Распространившись дальше на запад, легенда оказала сильное влияние на средневековых катаров — еретиков из Прованса, — став основой религиозного трактата. И православная, и католическая церковь считает Варлаама и Иоасафа святыми. Все сюжеты происходят от древней буддийской легенды, которая вошла в христианскую традицию через грузинских книжников, обитавших в афонских монастырях.

Выходцы из Грузии, основавшие Иверский монастырь на горе Афон примерно в 980 г., внесли значительный вклад в грузинскую литературу и искусство. Иоанн Святогорец и его последователь Ефимий (1009–1065), а также Георгий Афонский (1009–1065) существенно обновили весь состав грузинской духовной литературы. Прежде всего они сверяли и исправляли по греческим оригиналам грузинские богослужебные книги и библейские тексты. И в наши дни грузинская церковь считает каноническим текст Евангелия, который составил Георгий Афонский.

Афонцы перевели на грузинский язык все сколько-нибудь ценные памятники византийско-христианской книжности. В частности, Евфтимий перевел на грузинский язык «Мудрость Балавара».

Георгий пишет, что большая часть переводов сделана им ночью при свечах, после того как целый день он проводил за управлением лавры и за религиозными обрядами. «Благословенный Георгий продолжал переводить без устали и не позволял себе отдыхать, денно и нощно он отбирал сладкий нектар из книг Господа, которым он украшал наш язык и нашу церковь. Он перевел такое количество божественных книг, что никто не может превзойти его, поскольку он работал над своими переводами не только на горе Олимп и горе Афон (и эти работы мы можем все перечислить), но также в Константинополе, во время путешествий и во всех других местах, где ему доводилось оказываться».

Непоколебимость грузин-афонцев в вопросах веры ярко видна на примере богословского диспута между Георгием Афонским и антиохийским патриархом Феодосием III, где Георгий заявляет: «Самый преподобный Господь, твои слова следующие: «Я сижу над троном Петра, главы всех Апостолов». Но мы — грузины — наследники и паства того, кого Он призвал первым святого Андрея, прозванного Первозванным, и кто назвал себя Его братом, благодаря Ему мы тоже были обращены и получили просветление.

И вот что еще, один из Двенадцати Святых Апостолов, назовем его Симоном-ханаанитом, погребен в нашей земле, в Абхазии, в месте, которое называется Никопсия. Узнав от этих Святых Апостолов свет веры в Единого Господа, мы никогда не отказывались от Него, никогда наша нация не становилась на сторону еретиков, наоборот, мы проклинали и предавали анафеме всех супостатов и вероотступников. Мы твердо стоим на этой скале православия и правилах поведения, которые провозгласили сами Святые Апостолы».

Возможно, рассказ о путешествии святого Андрея Первозванного в Грузию сегодня кажется вымыслом, но он не более мистический, чем многие другие почтенные традиции, бытовавшие в средневековом христианском мире.

Работа афонских подвижников веры была достойно продолжена Ефремом Мцире (1027–1094), жившим и работавшим на Черной горе в Сирии. Мцире был историком, филологом и переводчиком работ святого Иоанна Дамаскина, Ефрема Сирина, святого Иоанна Златоуста и Дионисия Ареопагита, а также автором «Жития Симона Логофета», главой грузинской монастырской общины, расположенной на Черной горе в Сирии.

Еще один центр средневековой грузинской книжности находился в монастыре Креста, основанном святым Петром Грузинским, учеником Ефимия примерно в 1030 г., расположенном неподалеку от Иерусалима. Этот монастырь стал центром грузинской культуры на Святой земле, в нем и сегодня сохранилось около 160 рукописей в греческой резиденции патриарха.

Монастырь Креста связан с великим грузинским поэтом Шота Руставели, который принял здесь постриг, после того как был вынужден покинуть свою родину, а спустя годы был там погребен. На обнаруженной недавно на одном из монастырских зданий живописной фреске изображен Руставели в богатых придворных одеждах (фото 71). Без сомнения, это изображение относится к посещению монастыря во время паломничества в период его светской деятельности.

К концу XI в. наблюдается постепенное ослабление церковной монополии в литературе и образовании, отражающее изменение положения Грузии в тогдашнем мире. По мере расширения ее международных связей, и особенно контактов с блестящей цивилизацией исламского мира, грузинские философы и поэты все чаще и чаще стали встречаться с протестами, а иногда и с препятствиями, чинимыми церковниками.

Как и современные персидские и турецкие султаны, грузинские правители считали своим долгом покровительствовать искусству, они поддерживали придворных поэтов и писателей, наравне с монастырскими летописцами и церковными книжниками. На торжественных дворцовых приемах поэты-одописцы читали свои панегирические произведения. Прежде всего назовем Иоанна Шавтели, который написал поэму «Абдул-Мессия» — стихотворный панегирик правителю Давиду Строителю и царице Тамар. Неизвестный нам поэт Чахруцхадзе написал цикл стихотворений «Тамариани», также посвященный царице Тамар. Оба произведения написаны двадцатисложным размером, с особой рифмовкой, названной «чахрухаули».

Одним из первых сохранившихся памятников светской литературы XII в. является героический роман Мосэ Хонели «Амиран — Дареджаниани». В нем рассказывается о героических приключениях группы витязей и подвигах главного героя — богатыря Амирана. Хотя действие романа развивается в сказочной стране, а герои идеализированы, в нем ярко отражены настроения военно-рыцарского сословия, которое играло важную роль в грузинском государстве Багратидов. С давних времен в Грузии распространялось множество стихотворных и прозаических версий романа. Целый цикл легенд, созданных на основе «Амиран-Дареджаниани», был детально разработан деревенскими рассказчиками. Литературные и фольклорные мотивы переплелись настолько тесно, что некоторые ведущие эксперты, такие, как профессор М. Чиковани из Тбилисского университета, даже выдвинули предположение, что фольклорные варианты предшествовали появлению романа, а не произошли от него.

Одновременно с романом Хонели появилась поэма «Висрамиани». Ее авторство приписывается Саргису Тмогвели, но на самом деле он лишь перевел и обработал персидскую поэму о страстной и глубоко лиричной истории любви Вис и Рамина, написанную в середине XI в. поэтом Фахруддином Гургани.

Вис и Рамин пылко любят друг друга, но судьба неблагосклонна и безжалостна к ним. Отчасти рассказ об их отчаянной страсти наперекор всем напоминает известную историю Тристана и Изольды. Однако мучения Вис и Рамина завершаются супружеским блаженством, возлюбленные провели не менее 81 года вместе! Чтобы составить представление об эмоциональной силе этой классической работы, мы приведем плач царицы Шахру над телом своей дочери Вис:

Зачем, судьба, ты, меня покарала!Ты жемчуг мой единственный украла!Как видно, ты — большой знаток жемчужин,Когда тебе подобный жемчуг нужен!Ужель, как я, жемчужине ты рада!Так в землю зарывать ее не надо!Иль ты, увидев кипарис подобный,Его пересадила в сад загробный?Зачем ты в прах повергла древо Рая,Зачем свалила ствол, плоды срывая?Вновь может ли созреть опавший лист?Умерший мускус будет ли душист?Земля, ты многих, многих поглотила,Но в первый раз похитила светило!Людей в свою ты ввергла глубину,А ныне поглотила ты луну.Ты серебро чернишь — а ныне телоСеребряное чернотой одело.Моя жемчужина зарыта в прах —И ясный день померк в моих глазах.Зачем вы, кипарисы, разрослись —Ведь вырван в Мерве лучший кипарис!Луна, теперь начнешь тусклей светиться:Мою луну упрятала темница!Я знаю, почему все звезды в сборе:Явились, чтоб мое увидеть горе!О, кипарис! О, мускус! О, кумир!О, солнце, озаряющее мир!Ты разгоняло мглу красой своею,А чем я горе по тебе развею?Где путь найду я к правому суду?Где светлое возмездие найду?Убив тебя, весь мир убил злодей —И нет меня среди живых людей!Врачи из Рума, Хинда, из Ирана!О, неужель моя смертельна рана?О дочь моя, здесь, в этом мире, тыДостойной не нашла себе четы;Быть может, мир загробный озаряя,Найдешь чету другую в кущах Рая?Ты умерла, раздавлена судьбой —Мои надежды умерли с тобой[7].

Описанный нами период начала светской любовной поэзии, романса и эпоса не ограничивался придворными кругами. Уже в начале XII в. в Грузии существовали прекрасные сказки, народный эпос и застольные песни, многие из которых уходят корнями в далекую древность (рис. 47).