Сделка с вечностью (СИ) - Хай Алекс

— Не понимаю вас.

— Есть ли смысл идти дальше? — растерянно повторил брат-протектор. — Выживших после шторма немного. Мы не нашли среди них ни короля, ни Огнебородого, ни эрцканцлера. Вести войско некому.

По лицу Аристида пробежала тень.

— Вигге — старший сын Магнуса, — сухо ответил он. — Даже если Огнебородый погиб, преемник у него есть.

— Но Вигге Магнуссен — не Грегор Волдхард. Вигге ведет рундов. А мы оба прекрасно понимаем, что ни политического, ни религиозного интереса у рундов нет. Им пообещали славу и богатства. Они идут грабить южные земли. Но ведь идея Священного похода была в другом. Мы хотели уничтожить Эклузум, избавиться от Великого наставника…

— И посадить задницу Волдхарда на трон, — раздраженно добавил Аристид. — Я знаю. Если король погиб, от этой идеи придется отказаться. Но уничтожить Эклузум войско сможет и без короля. И мы должны это войско найти.

— В погоне за Эклузумом мы все забыли о другом, — не отступал Фастред. — Если Волдхард мертв, что будет дальше? Кто останется править Хайлигландом? Его жена-рундка? Но на каком основании, если наследника нет?

Аристид пожал плечами.

— Быть может, Хайлигланду больше не нужны короли. Энния и Ваг Ран все это время справлялись и без них. Причем Энния — довольно успешно.

— Значит, все это, — Фастред обвел рукой воздух вокруг себя, — было нужно вам только ради войны с Великим наставником? Неужели вы с самого начала заботились лишь об этом? Вы отправили на смерть столько людей ради… Ради чего?

— Ради блага всех, кто выживет! Мир изменился, и я здесь затем, чтобы направить изменения в верное русло.

— Но именно вы приложили руку к этим переменам, брат Аристид. Вы убедили короля отправиться в Священный поход. Вы убедили его заключить союз с рундами. Вы обратили многих из них в нашу веру — и как же вовремя тогда извергся Фатир! Так вы направляете мир на верный путь? Кровью и интригами? Чем вы тогда лучше того же Великого наставника Ладария?

Фастред понял по лицу Аристида, что слова задели его всерьез. Однако еретик справился с чувствами и сохранил спокойствие.

— Теперь это почти не имеет значения, — ответил монах. — Теперь я почти бессилен, брат Фастред. Все, что я могу — привести оставшуюся армию под стены Миссолена. И если мы повернем обратно сейчас, друг мой, то обесценим все смерти и жертвы людей, что сражались с нами бок о бок все эти годы. Они верили в то, что мы делаем. И даже если не верили, они отдали за нас жизни.

— Они боялись! Гнева Волдхарда и вас!

— А вы, брат Фастред? Вы боялись меня?

Брат-протектор не ответил.

— Интересно, когда мечта уступила страху? — печально усмехнулся еретик. — Если мои методы и замыслы больше вам не по нраву, идите — снимайте с себя обеты, отказывайтесь от клятв. Никто вас не осудит. — Аристид шагнул к Фастреду так резко, что он по привычке схватился за меч. — Уходите прямо сейчас — я не стану вас удерживать. Скажу остальным, что отправил вас по важному делу — а вы не вернетесь. Нынче же такие опасные времена. Что скажете?

Фастред молчал.

— Перемены почти никогда не бывают мягкими, особенно столь радикальные, что несем мы, — добавил Аристид. — Вы были моим верным спутником все эти годы, Фастред. Что изменилось? И неужели смерть короля остановит вас? Священный поход на то и священен, что не терпит сомнений. Время решать. Но если сейчас вы останетесь, друг мой, я больше не потреплю сомнений. Только не от вас. Я слишком многое вам доверил. Думайте.

Они вошли в деревню и брели по единственной улице, проваливаясь в грязь.

Брат-протектор медлил с ответом. Видел, что Аристид жаждал его решения, беспокоился — то и дело косился на него, следил за каждым движением спутника. Но Фастред не находил в себе сил на ответ, слишком много свалилось на его простую душу в последнее время. Он не привык решать. Даже тогда, в разбойничьей шайке всегда делал то, что ему говорили. Так было проще, спокойнее. И все же уйти сейчас, затеряться среди этих холмов и полей было слишком заманчиво. Бог его не принял — это стало ясно уже давно. Но к чему он вернется? Разбою и новым грабежам? Ко всему тому, что предшествовало его уходу в обитель? Став монахом, он жаждал искупить грехи прошлого — единственный шаг, каким можно было гордиться. Но, присоединившись к Аристиду, выходило, нагрешил еще больше.

Часть его желала бежать немедленно, но ноги налились свинцом. Хорошо, он спасет себя, но что станется с остальными? Куда их заведет слепое стремление одного могущественного человека свести личные счеты даже не с другим человеком — с целой церковью? Фастред не был высокого мнения о себе и трезво оценивал свои возможности. Но что, если находясь рядом с Аристидом, он еще сможет что-то изменить и кого-то спасти?

— Вы решили? — давил Аристид, и он понял, что еретик спрашивал в последний раз.

Вместо ответа Фастред шагнул за забор обширного двора и обратился к молодой крестьянке:

— Доброго дня! Нас прислала Флоретт. Где можно найти Полин?

Аристид кивнул и слабо улыбнулся. Понял, что спутник решил остаться. Как и всегда, Фастред предпочитал показывать намерения не словом, а делом.

Девица тряхнула выбившимися из-под косынки кудрями.

— Я и есть Полин, — робко улыбнулась она. — Староста Флоретт — моя матушка. Вы монахи?

— Да, милая. Флоретт сказала, ты ухаживаешь за спасенными. Можно их увидеть?

Полин не без настороженности осмотрела гостей.

— Монахи… И вы тоже из моря?

Фастред указал на их потрепанные одеяния.

— Как видишь, да.

— Хорошо, заходите. Только тихо: некоторые спят.

Девица повела их в дом, остановив на пороге, чтобы смести лишнюю грязь с обуви. Жилье построили из крепкого сруба и хорошенько утеплили щели от ветров. В сенях Полин приложила палец к губам, еще раз велев не шуметь.

Дом состоял из двух ярусов: один просторный зал снизу с печью и очагом в центре — каменная труба проходила через оба этажа, наверх вела лестница со стесанными от времени деревянными ступенями. Добротный дом, на большую семью.

Больных разместили вокруг очага, поближе к теплу.

— Как раз рыбный суп подошел, — шепнула Полин, метнувшись к массивному чану. — Будете?

— Мы обещали твоей матушке не злоупотреблять гостеприимством…

— Пфф! В море рыбы мало что ли? — тихо хихикнула Полин. — Ищите своих, я пока достану миски. Вижу ведь, что вам нужно поесть горячего.

Монахи не стали спорить: море в этих краях было не таким уж и ласковым, а в мокрых одеждах ветер и вовсе пробирал до костей.

Пол был выстлан деревом, и половицы тихо поскрипывали от тяжелых шагов Фастреда. Он увидел Анду — тощего лопоухого родича Стора. Мальчишка мирно посапывал, слюнявя лежак. Фастред улыбнулся и тронул паренька за костлявое плечо.

— Эй, вояка. Просыпайся.

Анду вздрогнул, распахнул глаза и с трудом сфокусировал взгляд на нависшем над ним братом-протектором.

— Святоша! — всхлипнув, он бросился обнимать застывшего в замешательстве Фастреда. К столь бурному воссоединению он был не готов. — Папка цел?

— Жив. На берегу. Вас выбросило на берег чуть дальше, и вас нашли деревенские.

— О, очнулся! — Полин широко улыбнулась, потрясая в воздухе плошкой с ароматным варевом. — Не вставай, юнец. Сама принесу.

Она поставила суп на пол возле лежака, потрепала Анду по голове и обратилась к Фастреду.

— На каком языке он говорит?

— Он с севера. На их наречии.

Глаза девушки испуганно округлились. Фастреду пришлось быстро придумывать ложь.

— Мы прибыли из Вольного города Горфа, что граничит с Хайлигландом. Парень северянин, но из цивилизованного места.

Не так уж и солгал: они действительно сели на корабль в Горфе. Полин кивнула, но Фастред не понял, смог ли успокоить ее бдительность. Как бы то ни было, эта ложь долго не продержится: общей легенды нет, каждый может сболтнуть лишнего.

— Много выжило? — спросил Анду монаха.

Фастред неопределенно качнул головой.