Искусство и Кофе - Софья Ролдугина

— Вы говорите… слишком откровенно, — произнес Лайзо спокойно, но кровь от лица у него отхлынула. — А могу я узнать, чем заслужил такое нерасположение маркиза?

— Конечно, можете. Скажем так, маркиз осведомлен о вашем прошлом.

— Насколько хорошо?

Напряжение в комнате стало почти физически ощутимым. Лайзо будто закаменел.

— Недостаточно хорошо, чтобы предъявить вам официальное обвинение. Кроме того, маркиз вряд ли захочет, чтобы арест водителя и судебный процесс повредили моей репутации, — честно ответила я. — Однако это не тот случай, когда нужны формальные обвинения. Думаю, не надо вам пояснять, почему. Да, кстати, говорит ли вам о чем-нибудь имя Саммершот?

— Розалин? — живо откликнулся Лайзо, и в глазах у него мелькнула тень некоего определенно приятного воспоминания.

— Вижу, что говорит, — ответила я, когда сумела справиться с неуместным чувством раздражения. — Так вот, та история вызывает у меня отвращение, не буду скрывать. Нельзя играть человеческими судьбами, это даже хуже воровства и ненамного отстает от убийства. Эллис сказал мне, что вы хотите оставить прежнюю жизнь. И только поэтому я взяла вас на работу. Прошлое исправить невозможно, но начать все с чистого листа вы можете. И это, мистер Маноле, будет поступок сильного человека, заслуживающий самого глубокого уважения. Легко быть праведником с детства, под пристальными взглядами не менее благочестивых родителей или, к примеру, монахинь из пансиона. И куда как труднее отступить с пути легкого и сладкого, отказаться от ложной гордости и фальшивой свободы, стать… человеком.

Я замолчала. Прошение об увольнении медленно дотлевало на подносе. Может, следовало подписать эту глупую бумажку и избавиться от множества проблем разом?

Нет. Уверена, как только Лайзо лишится работы у меня, дядя Рэйвен завершит начатое. Самому Лайзо, конечно, знать об этом не стоит.

— Спасибо, леди, — произнес вдруг он, и я вздрогнула от неожиданности.

— За что?

— За откровенность, — улыбнулся вдруг Лайзо. Он выглядел сейчас так, как будто и не было последних нескольких дней — тот же легкомысленный кошачий прищур, что обычно, и чуточку нахальная поза. — А… что еще рассказывал обо мне маркиз?

«Что еще ему известно», — перевела я про себя.

— Э-э… Некоторые вещи, — мне очень хотелось спросить про второе прозвище, про «Искусителя», но язык не поворачивался. — Настолько любопытные вещи, что теперь меня мучает один вопрос: если все это правда, зачем вы согласились на место водителя?

Я спросила это шутливым тоном, но Лайзо неожиданно посерьезнел.

— Не знаю, леди. Не спрашивайте. Только одно скажу — я б не променял сейчас свою теперешнюю жизнь на ту, прежнюю.

Что-то в его голосе подсказало мне, что дальше проявлять любопытство будет крайне неразумно. Да и разговор затянулся — наверняка Мэдди уже ждала меня под дверью, изнывая от нетерпения перед поездкой за шляпками.

Я уже думала, что сюрпризы у судьбы в шкатулке закончились — хотя бы на ближайшие несколько дней. Но тщетно. Когда мы с Мэдди прибыли в кофейню, нагруженные шляпными картонками, выяснилось, что на кухне меня уже ждет Эллис с двумя новостями.

Во-первых, этой ночью были арестованы шестеро подозреваемых в ограблении галереи — все выходцы с Альбы, воры, промышляющие в основном предметами искусства.

Во-вторых, мальчишки нашли на берегу Эйвона странный обрывок, грязный и обгорелый.

— Мы показали его Уэсту, Виржиния, — азартно прошептал Эллис, опасливо оглянувшись на Георга. — И он, в смысле, Уэст, тут же рухнул в обморок, а когда очнулся, то опознал в обрывке фрагмент картины. Это почти победа, Виржиния! — Эллис помолчал. — А Уэста, кстати, сегодня утром свалила лихорадка. Совсем плох, бедняга, лежит в беспамятстве, едва ли не при смерти… В общем, нам сейчас не до скуки!

— Охотно верю, — ответила я, когда совладала с со своими чувствами. — Вы удивительный человек, Эллис. Всего несколько дней назад у вас были только догадки, а теперь в камере ждут допроса сразу шесть подозреваемых.

— Ерунда, — детектив неопределенно махнул рукой, показывая, насколько все это дела незначительные. Потом сощурился и стянул с моего блюдца одно печенье. Я, подавив улыбку, как бы невзначай подвинула блюдце к нему поближе. — На самом деле не так уж много в нашем городе людей, которые плотно интересуются живописью. Я с самого начала подозревал, что картину могли попытаться выкрасть для чьей-нибудь коллекции, поэтому попросил одного своего друга подумать, кто с «темной» стороны Бромли мог принять такой заказ.

— О! — я не удержалась от удивленного возгласа. — Вы прежде не говорили о своих друзьях.

— Ну, их не так уж много, и в основном это люди из управления, — пожал плечами Эллис. — Нэйта, то есть доктора Брэдфорда, вы уже знаете. А тот, кого я только что упомянул — это Николас Джеффри, он больше по кражам работает. Бывает, что и отпускает мелких воришек. А они потом и рады ему услужить… Вот и сейчас Николас с одним поговорил, другому пригрозил, с третьим выпил, а вчера утром мне уже назвал имена тех, кто мог быть причастен к краже картины из галереи Уэста. И один парень из арестованных кажется мне ну просто до неприличия перспективным. Вот сейчас допью этот горячий шоколад и пойду разбираться, — Эллис беззаботно улыбнулся. — Как говорила моя тетушка Нэн, на голодный желудок и голова не варит.

— Разумно. К слову, Эллис, это не горячий шоколад, а кофе с шоколадом и мятным сиропом, изобретение Георга. Думаю, скоро этот напиток станет весьма популярен.

— Ну, передавайте Георгу привет, — Эллис поднялся из-за стола, накинул куртку и, воровато оглянувшись, ссыпал оставшиеся на блюдце печенья к себе в карман. — Вы не возражаете?

— Разумеется, нет, — вздохнула я. Этого вечно голодного детектива только могила исправит!

— Вот и прекрасно, — подытожил Эллис. — Кстати, если вечером у вас тут будет Луи ла Рон, тот газетчик, скажите ему, чтоб заглянул при случае в Управление и спросил детектива Норманна. У меня есть для него нечто любопытное и совершенно, совершенно исключительное. Всего доброго, Виржиния!

С этими словами детектив покинул кофейню. А вечером к нам и впрямь заглянул ла Рон. Услышав о предложении Эллиса, он необыкновенно воодушевился, быстро допил свой имбирный чай и торопливо распрощался. Глаза у журналиста при этом буквально горели от азарта. Что ж, неудивительно: в последнее время с пьедестала любимца публики его все чаще подвигал тот самый аноним, «мистер Остроум», чьи статьи появлялись в газете раз в два дня, словно по расписанию. Лично мне их далекий от художественного слог, нарочитая экзальтированность и подчеркнутая скандальность не просто не нравились — вызывали отторжение. Но, как ни странно, большинству читателей такой стиль пришелся по душе. Даже леди Клэймор, казалось бы, человек тонко чувствующий и прекрасно образованный, жадно глотала эти статьи.

— Как вы не понимаете, Виржиния, — снисходительно посмотрела она на меня сквозь стеклышки серебряного лорнета, когда я отважилась наконец спросить ее о пристрастии к творениям мистера Остроума. — Он же единственный, кто говорит правду! Даже ваш детектив постоянно что-то скрывает и юлит, а вот мистер Остроум сразу выкладывает все, что знает. К тому же у него такая смелая позиция… Впрочем, я сердита на него — кажется, он уверен, что во всем виноват мистер Уэст, а это полная чушь.

Отчаявшись уследить за логикой в рассуждениях вроде бы разумной и последовательной подруги, я согласилась со всеми ее доводами. Тем более что вреда от писулек Остроума было немного — всполошил общество, потрепал нервы семейству Уэст, но не более.

А через четыре дня в «Бромлинских сплетнях» вышла огромная — и разгромная! — статья Луи ла Рона.

ЗАКОН ЕСТЬ ЗАКОН,

или ИЩИТЕ ВЫГОДУ

Уже давно в прессе муссируются слухи о болезни мистера Уэста, владельца известной галереи «Уэст-хаус», арестованного после заявления страховой компании «Хорн и Ко» по подозрению в мошенничестве. Многие, и я в том числе, полагали тем не менее, что слухи эти весьма преувеличены. Однако действительность оказалась страшнее любых домыслов.

Буквально на днях Ваш покорный слуга воспользовался своими связями и проник в Городское Управление спокойствия, чтобы взять интервью у самого мистера Уэста. Каково же было мое удивление, когда я обнаружил его в одном шаге от смерти! По словам тюремного врача, назвавшегося доктором Б., мистер Уэст около недели назад перенес так называемый «удар» и с тех пор не приходил в сознание. С каждым днем его состояние все ухудшается. Тот же доктор Б., к слову, человек высоких моральных принципов, с горечью констатировал, что мистер Уэст погибнет, если в ближайшее время не будет переведен в больницу. К сожалению, это не представляется возможным из-за мощного сопротивления вышеупомянутой страховой компании, представители которой настаивают на немедленном проведении суда.