Ты мое дыхание (СИ) - Яфор Анна

Но спасаясь от одной нелицеприятной ситуации, я тут же угодила в другую. Висевшая на плече сумка зацепилась за дверцу и соскользнула вниз, а я настолько не ожидала чего-то подобного, что и не подумала ее удержать.

Сумка грохнулась, и содержимое оказалось на полу. Все наполнение моей косметички, которую я тоже умудрилась не застегнуть: помады, тени, тоналка и пудра, щетка для волос, — разлетелось так далеко, словно эти вещицы специально решили подразнить меня за несобранность. Три моих ручки, которые я носила «про запас», тоже откатились в разные стороны. Но хуже всего было не это. Я совсем забыла про книгу, что купила по совету Инги. И не подумала выложить, когда была дома, оставив вместе с учебником по искусствоведению и общей тетрадкой. Они тоже лежали сейчас у моих ног, благополучно покинув пределы сумки. Но по закону подлости Матвей на них даже не взглянул. И рассыпанная косметика, присутствующая в таком количестве, его тоже, кажется, совсем не удивила. А вот бордовая обложка привлекла внимание.

Когда мужчина наклонился, поднимая книгу с земли, я затаила дыхание и зачем-то зажмурилась. Как будто это могло помочь спрятаться от его реакции. Но глаза пришлось открыть, особенно когда он хмыкнул где-то совсем рядом со мной. Так близко, что я почувствовала тепло его дыхания. А когда взглянула на него, увидела вопросительно приподнятые брови и напряженные в попытке удержать улыбку губы.

— Какая занятная книжка. Я и не знал, что в институте ввели такой предмет.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Отдай, — шепотом попросила я, протягивая руку за книгой и чувствуя, как заливает щеки краска смущения.

Он покачал головой.

— Ну уж нет. Ты такие интересные вещи в одиночку читаешь. Это нечестно. Особенно после того, как я пообещал помочь тебе с курсовой.

Я смутилась еще больше. Ольшанский же неторопливо раскрыл книгу и прямо посреди улицы углубился в чтение. Пролистывал страницу за страницей, даже не собираясь садиться в машину. Или правда увлекся, или делал вид, но мне с каждой минутой становилось все больше не по себе.

Что он теперь подумает обо мне? Что вообще можно подумать о девушке, читающей подобную литературу? Озабоченная дурочка?

А ведь кто-то вместе со своим партнером смотрит более чем откровенные фильмы, еще и умудряется получать от этого удовольствие. Я бы, наверно, сгорела от стыда, застукай меня Матвей за таким занятием. И уж тем более не смогла бы вместе с ним…

— И правда занимательная книжка, — задумчиво повторил он, поднимая на меня глаза. — Ты ее специально захватила с собой? — и, не дожидаясь моего ответа, добавил: — Тогда предлагаю сначала поработать с твоей курсовой, а потом с ней. Попрактиковаться, так сказать. Вот с этим, например, — он взглянул на страницу. — Эротическая щекотка. Звучит прямо-таки интригующе. Ты уже пробовала что-то подобное?

Проходящая мимо женщина не могла не расслышать его слов. Она вздрогнула, уставившись на нас почти с испугом, и буквально отпрыгнула в сторону. А потом припустила прочь с такой скоростью, как будто за ней кто-то гнался. Матвей усмехнулся, а мне стало неловко.

— Обязательно было шокировать окружающих? — я укоризненно взглянула на него.

Мужчина пожал плечами.

— Ты первая начала. Это же не я таскаю с собой учебник секса. Да и потом, в этом нет ничего страшного. Мы же не приглашали ее присоединиться.

Кожа на лице горела огнем, и, наверно, я была совершенно пунцовой, но не удержалась, чтобы не рассмеяться после его слов. Кто бы мог подумать! Еще несколько дней назад и представить не могла, что со мной случится что-то подобное. Да, я писала откровенные письма Амуру, но чтобы обсуждать такие вещи лицом к лицу с мужчиной, еще и настолько привлекательным… Это выходило за рамки моего понимания. Не только многократно превосходило весь прежний опыт, но как будто наделяло меня какими-то особенными силами. Дарило чувство восхитительной, будоражащей кровь легкости.

— Так что? — уточнил Матвей. — Ты ничего не сказала по поводу моего предложения.

— Насчет курсовой? Или эротической щекотки? — сильнее покраснеть, наверно, было уже нельзя, но если этот разговор был для него вполне допустимым, но и мне следовало вести себя соответствующе. Тем более раз я решилась практиковаться с его помощью. Кто знает, вдруг и Амуру захочется сказать или сделать что-то подобное. Умирать от смущения еще и при нем я точно не хотела.

— Не только щекотки, — Ольшанский снова демонстративно полистал книгу, а потом обратился взглядом ко мне. — Тут довольно много различных приемов, как я успел заметить. — Лицо оставалось серьезным, а глаза смеялись, делая его значительно моложе, почти похожим на мальчишку, задорного, беззаботного и потрясающе красивого. Хотелось смотреть и смотреть на него, не отрываясь. — Но после курсовой. Боюсь, Олег Евгеньевич не поймет, если у нас окажутся другие приоритеты, кроме его любимого предмета.

— О да! — я снова рассмеялась, при этом продолжая завороженно рассматривать мужчину. Он подошел ко мне, склоняясь к моему лицу, близко-близко, так, что показалось, будто он собирается меня поцеловать. Но его губы замерли в миллиметре от моего рта, согревая невесомым прикосновением дыхания и посылая по всему телу сотни крошечных будоражащих иголочек.

— Но сначала ужин, — Матвей открыл дверь в салон, помогая мне сесть и на мгновенье удерживая руку на моем плече. — Я безумно голоден, — скользнул пальцами по шее, добираясь до губ, касаясь их легкой лаской и заставляя меня думать о том, о каком именно голоде он говорит.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Глава 24

Ника вызвалась приготовить ужин. Честно говоря, я не видел в этом особого смысла и предпочел бы потратить время на более привлекательные занятия, но она была непреклонна. И слышать не захотела о том, чтобы заказать еду в ресторане или вообще заехать туда. Я понимал, что этими действиями девушка пыталась скрыть свое смущение, которое казалось очевидным. Но одновременно было приятным такое ее поведение: настойчивость и желание что-то сделать для меня. И не помнил уже, когда в последний раз кто-то угощал собственноручно приготовленным ужином. Чаще случалось наоборот: женщины стремились вытащить меня в ресторан, убеждая в том, что это и практичнее, и быстрее.

А Романова… она слишком сильно была ни на кого не похожа. Не переставала удивлять меня. И все сильнее нравилась. Хотя слово «нравилось» очень плохо подходило для описания тех чувств, что переполняли меня, когда я думал об этой девочке.

Подобная близость не поддавалась каким-то логическим объяснениям. Будь это только физическое влечение, я мог бы понять, хотя и страсти такой мне давно уже не приходилось испытывать. Чем-то зацепила Ника меня, и это не связано было с одним лишь сексом. Скорее, секс являлся закономерным и неизбежным продолжением того, что нас объединяло.

— Уверена, что тебе не нужна помощь? — я в очередной раз попытался пошутить и перевести приготовление ужина в другую плоскость. Был уверен, что девушка хочет этого ничуть не меньше, чем я. А воображение щедро подкидывало варианты, как именно я мог бы ей помочь. Прямо здесь, на кухне. Избавил бы от одежды, распластал на столе и медленно и старательно «помогал» бы. А потом мы продолжили бы уже в спальне. Но Ника тряхнула головой, смешно сдвигая брови, и прогнала меня с собственной кухни, сказав, что позволит зайти, лишь когда ужин будет готов.

Я был вынужден подчиниться. Конечно, можно было бы настоять на своем, и она наверняка осталась бы довольна, но где-то на задворках сознания проскользнула мысль о том, что ожидание лишь усилит все ощущения. Если ей хочется растянуть удовольствие, почему бы нет. В конце концов, у нас вся ночь впереди, а завтра выходной день, значит, времени еще больше.

Я легонько тронул губами висок девушки, вдохнув ставший уже знакомым запах кожи, и прошептал, едва касаясь аккуратного ушка: