Лебединая песнь. Последняя война - Роберт Маккаммон

Сестра Ужас поднялась. Она была дюйма на три выше с него.

— Страшно хочется пить, — сказала она. — Покажите, как попасть к воде?

Он поглядел на небо, задрав голову на звук грома, потом тупо постоял, разглядывая руины вокруг. — Я вот хочу найти телефон или полицейского, — сказал он. — Всю ночь искал. Никого не найдешь, когда нужно, так ведь?

— Произошло что-то страшное, — сказала ему Сестра Ужас. — Не думаю, чтобы вообще есть телефоны или полиция.

— Я должен найти телефон, — настаивал человек. — Понимаете, моя жена будет волноваться, что со мной что-то случилось. Я должен позвонить ей и объяснить. Объяснить ей, что со мной все…

В порядке. — Голос у него упал, и он уставился на свои ноги, нелепо торчавшие из кучи перекрученного металла и бетонных обломков. — Ох, — прошептал он, и Сестра Ужас увидела, что глаза у него увлажнились, как будто роса выпала на оконном стекле. Он ненормальный, черт его возьми, подумала она и двинулась на север, взбираясь на высокий хребет из обломков и хлама.

Через несколько минут она услышала как, тяжело дыша, низкорослый толстяк поравнялся с ней. — Видите ли, — сказал он. — Я не из этих мест. Я из Детройта. У меня обувной магазин в восточном торговом центре. Я сюда приехал по делам, понимаете? Если моя жена услышит обо всем этом по радио, она с ума сойдет.

В ответ Сестра Ужас только хмыкнула. У нее на уме была только вода.

— Меня зовут Виско, — сказал он ей. — Артур Виско. Коротко Арти. Мне нужно найти телефон! Видите ли, у меня исчез бумажник, одежда и вообще все исчезло. Я и несколько парней поздно загуляли в ночь перед тем, как все это случилось. Меня все утро тошнило. Я провалялся в постели и пропустил первые два торга. Я закутался с головой в одеяло, и вдруг появилось чудовищное сияние, и страшно загремело, и моя кровать рухнула сквозь пол! Весь отель стал разваливаться на части, а я пролетел сквозь дыру в вестибюле и приземлился в подвале, все так же в кровати. Когда я выкопался и вылез наружу, отеля не было. — Он издал безумный смешок. — Господи, весь квартал исчез.

— Много кварталов исчезло.

— Ага. Вот ноги у меня сильно ободрались. Как вам это нравится? Я, Арти Виско, и без обуви на ногах. Вот мне и пришлось взять пару обуви у…Голос его снова упал. Они почти взобрались на вершину хребта. — Вот дерьмо, они слегка малы для меня, — сказал он. — Да и ноги у меня распухли. Скажу вам прямо, обувь — вещь важная! Что бы люди делали без обуви? Вот возьмем ваши туфли. Они дешевые и долго вам не прослужат.

Сестра Ужас повернулась к нему.

— Не заткнуться ли вам, — потребовала она и продолжила карабкаться.

Он замолчал, но не более минуты. — Жена говорила мне, что не нужно сюда ехать. Говорила, что пожалею о затраченных деньгах. Я ведь не богат. Но я сказал, что такое ведь, черт возьми, раз в год бывает. Раз в год в Большом Яблоке — это не…

— Все уничтожено, — заорала на него Сестра Ужас. — Вы ненормальный! Оглянитесь вокруг!

Арти стал неподвижно, уставившись на нее, а когда опять открыл рот, его напряженное лицо казалось вот-вот треснет.

— Пожалуйста, — прошептал он. — Пожалуйста, не надо… — Парень, кажется, вот-вот тронется, догадалась она. Не стоит подталкивать его. Она тряхнула головой. Не надо доводить все до совсем полного развала. Все рухнуло, но у нее еще оставался выбор, она могла усесться тут, на этой куче лома, и ждать смерти, или она могла найти воду. — Извините, — сказала она. — Я не слишком хорошо спала этой ночью.

Выражение его лица медленно стало проявлять признаки того, что он замечает окружающее. — Становится все холоднее, — заметил он. — Вот поглядите, видно дыхание. — Он выдохнул облачко пара. — Вот, это вам нужнее, чем мне. — Он стал стаскивать с себя манто. — Послушайте, если моя жена когда-нибудь узнает, что я ходил в норковом манто, она мне проходу не даст! — Она отмахнулась от манто, когда он его предложил, но Арти настаивал. — Э, да вы не беспокойтесь! Там, где я его взял, такого много. — Наконец, чтобы продолжить движение, Сестра Ужас позволила ему надеть на себя оборванное манто и повела рукой по взъерошенной норке.

— Моя жена говорит, что я могу походить на настоящего джентльмена, когда захочу, — говорил ей Арти. — Э, а что у вас с шеей?

Сестра Ужас дотронулась до горла. — Кто-то снял кое-что, принадлежавшее мне, — ответила она, а затем запахнула манто на груди, чтобы согреться от холода, и продолжала карабкаться. Впервые она надела норку и, добравшись до вершины хребта, не удержалась от дикого желания прокричать: — Эй вы там, мертвые грешники! Перевернитесь и посмотрите на леди!

Казненный город простирался во всех направлениях. Сестра Ужас стала спускаться по стороне хребта, за ней по пятам шел Арти Виско. Он все еще тараторил про Детройт, обувь и поиски телефона, но Сестра Ужас перевела разговор на другую тему. — Покажите, где вода, — сказал она ему, когда они дошли до низа. Он постоял с минуту, озираясь, как будто раздумывая, где же остановка автобуса. — Сюда, — наконец показал он, и они опять стали карабкаться по крутым завалам из битой кирпичной кладки, искореженных автомобилей и перекрученного металла. Под ногами лежало так много трупов, изуродованных в разной степени, что Сестра Ужас перестала испуганно вздрагивать, когда наступала на какой-нибудь.

Стоя на вершине завала, Арти показал: — Вот он.

Внизу, в долине опустошения, из-под земли из трещины в бетоне бил водяной фонтан. В небе на востоке через облака пробивалась сеть красных всполохов, за которыми следовали глухие сотрясения земли от взрывов.

Они спустились в долину и пошли через остатки того, что днем раньше было достижениями цивилизации. Обгоревшие картины все еще в орнаментных рамках, полуоплавленные телевизоры и стереоприемники, изуродованные остатки ювелирного серебра и золотых бокалов, чашек, ножей, вилок, канделябров, проигрывателей, ведерок под шампанское, черепки того, что представляло собой бесценное искусство, античные вазы, статуи Ар Деко, африканские скульптуры и Уотерфордский хрусталь.

Молния сверкнула, на этот раз ближе и багровые свечение бликами обнажило куски бижутерии и ювелирных изделий, рассыпавшиеся по месту крушения — ожерелий и браслетов, колец и булавок. Она нашла указатель улицы, торчавший из завала, и чуть не рассмеялась, но испугалась, что если начнет, то не закончит, пока мозги не поедут набекрень. На указателе было написано — Пятая Авеню.

— Видите? — у Арти в обеих руках по норковому манто. — Я же говорил, что там есть еще. — Он стоял, по колени утопая в почерневшей роскоши: накидки из леопардовых шкур, горностаевые мантии, жакеты из котика. Он выбрал самое лучшее пальто, какое только смог найти, и с безразличным видом надел его.

Сестра Ужас остановилась покопаться в куче кожаных сумок и чемоданов. Она нашла большую сумку с хорошей прочной ручкой и закинула ее на плечо. Теперь у нее не было чувства, что чего-то не хватает. Она взглянула на почерневший фасад здания, из которого взрывом выбросило всю эту кожгалантерею. Ей удалось разобрать остатки вывески «Гуччи». Видимо, это было лучше всего того, что ей дозволялось иметь.

Они были уже почти у фонтана, когда среди обломков блеснула вспышка, что-то зарделось, словно угольки костра. Сестра Ужас остановилась, нагнулась к земле и подняла один из них. Это был кусок стекла размером с ее кулак, он спекся в одно целое, а в него была инкрустирована россыпь мелких рубинов, горевших сейчас цветами. Она огляделась вокруг себя и увидела, что повсюду по завалу разбросаны слитки стекла, оплавленные жаром в различные формы, будто бы выдутые сошедшим с ума стеклодувом. От здания, стоявшего здесь, ничего не осталось, кроме стены из зеленого мрамора. Но, когда она посмотрела на развалины здания, оставшегося слева, и прищурилась, чтобы разглядеть сквозь мутное освещение, то увидела на арке из разбитого мрамора буквы «ТИФ…И».

ТИФФАНИ, догадалась она. Так…

Если тут был магазин Тиффани…

Тогда она стоит прямо перед…

— Нет. Нет, — прошипела она, и слезы полились из ее глаз. — О, нет… О, нет…

Она стояла прямо перед тем, что было волшебным для нее местом — магазином стекла Штубена. А то, что было прекрасными скульптурными шедеврами, стало бесформенными слитками под ее ногами. Место,

куда она приходила помечтать над выставками бездушного стекла, исчезло, снесено со своего основания и разметено. Вид этой свалки по контрасту с запомнившимся ей местом, так потряс ее воображение, будто двери в рай с грохотом захлопнулись перед ее лицом.

Она стояла неподвижно, только слезы медленно ползли по щекам, обезображенным волдырями.

— Поглядите-ка на это, — позвал Арти. Он поднял изуродованный стеклянный восьмигранник, полный бриллиантов, рубинов и сапфиров. — Вы когда-нибудь видели что-нибудь подобное? Смотрите! Их полно в этом чертовом месте! — Он погрузил в кучу ладонь и вынул пригоршню оплавившегося стекла, усыпанного драгоценными камнями. — Эгей! — расхохотался он, затем закричал как осел: — Мы богачи, леди. Что мы пойдем покупать раньше всего? — Все еще хохоча, он подбросил куски стекла в воздух. — Все, что вам угодно, леди! — орал он. — Я куплю вам все, что захотите!