Корона мертвого короля (СИ) - Бердникова Татьяна Борисовна

— Видать, не всегда и не все… — страж с обожженным лицом громко сглотнул, — Даа… Если это наш чернокнижник всех их завалил, то я прямо чувствую гордость!

— Чернокнижнику такое не под силу, — возразил бравый вояка и с какой-то особенной гордостью потер шрам на щеке, — Это наш князь и его главнокомандующий, это только они могли…

— Замолчите! — Ашет, решительно прерывая собеседников, шагнул вперед, продолжая сверлить голову монстра хмурым взглядом, — Отрубленные конечности, голова — это дело меча, тут нет сомнений. Но остальное… Судя по пятнам, брызгам крови, эти твари просто взорвались, от них не осталось и следа!

Пьетро, которому не давали толком вставить и слова, невольно отступил и медленно потянул носом воздух. Он в комнате был свежим — разбитое окно прекрасно вентилировало помещение, поэтому никакие неприятные запахи здесь не задерживались.

— Но кто мог сделать такое?

— Не «кто», а что, — охотник наставительно поднял указательный палец, — Звук! Звук, господа, способен убивать, мы это видели только что внизу. Хозяину досталась малая его часть, его тело осталось целым, а вот ноофеты приняли на себя весь удар… Барт!

Страж выпрямился, вопросительно выгибая бровь и зачем-то потрогал серьгу в ухе.

— Князь Финоры интересуется музыкой? Мне говорили, что чернокнижник представляется менестрелем, но есть ли у него какой музыкальный инструмент или же нет — неизвестно.

— Серебряный Фредо музыкой не увлекается, — отчеканил мужчина, чуть сдвинув брови, — И мне плевать, что там делает чернокнижник, Фредо — не…

— Это я понял, — Аччайо пренебрежительно отмахнулся шляпой и присел перед жуткой головой на корточки, — Итак, предположим, голову ноофету отрубил ваш главнокомандующий. Он же, полагаю, отрубил и конечности этим тварям… Не исключено, что князь просто стоял в углу и не принимал в сражении участия. А если и принимал, то хоть сколько-нибудь значительных следов…

— Э, патрон! — Анатолий, переминающийся позади, решительно вмешался в речь своего временного командира и, осторожно почесав уже застарелые ожоги на руке, указал взглядом на пол у ног охотника, — А это чего?

Ашет медленно поднялся с корточек и, опустив глаза, окинул заинтересованным взглядом темную проплешину среди кровавых брызг, проплешину исключительно ровную, идеальный круг… Выжженный круг.

— Так-так… — он склонился, разглядывая следы огня на полу, потом посмотрел на свечу, поднял голову… и, усмехнувшись, кивнул, заметив на потолке следы пламени.

— Похоже, князь свои следы все-таки оставил, — заметил он, отступая на несколько шагов и вновь нахлобучивая шляпу, — Если, конечно, здесь ночевал все-таки именно он. Следы пламени на полу, на потолке — явная отметка чернокнижника, огонь не был и не мог быть естественным. Как бы там ни было! — заметив, что Барт так и рвется возразить, Аш повысил голос, — Предположим, главнокомандующий сражался мечом. Предположим, Фредо сражался магией… Но кто уничтожил ноофетов звуком? Что это был за звук, какой инструмент имеет такую разрушительную силу? И кто владеет этим инструментом?

Стражи переглянулись и, не зная, что ответить, почти синхронно пожали плечами. Барт еще и руки в стороны развел, расписываясь в своем неведении.

— В этом-то и дело, — Стальной Аш глубоко вздохнул и уверенно отвернулся, намереваясь покинуть комнату, — А исходя из этого мы можем сделать очень неутешительный вывод, господа. Не исключено, что вместо одного колдуна мы преследуем двоих.

Стражи вновь переглянулись и предпочли промолчать. Оспаривать этот вывод ни у кого язык не повернулся — все было слишком логично, и слишком явно.

Вниз спустились в полнейшем молчании, прошли, не взглянув на тело хозяина и, наконец, вновь вышли на улицу.

Там уже поднялось солнце, уже запели птицы, и прекрасное утро накрыло своим покрывалом всю округу мирной деревеньки.

Кузнец и его сын, приведшие, как и обещали, четверых лошадей, неловко топтались рядом с конем Шина, о чем-то разговаривая с наездником.

— А бродяги к вам в деревню часто заходят? — спрашивал стражник, внимательно глядя на мужчину. Тот, опустив голову, смущенно почесал в затылке, избегая ответа.

— А то как же! — сын его, напротив, предпочел выступить сам, — Чуть не день — так глядишь, а и новый плетется по улице! А что вы думаете, дядя, это один из них, что ли, к тем господам прицепился?

— Да как знать… — Шин глубоко вздохнул и покачал головой. Потом повернулся к вышедшим из постоялого двора спутникам, и кивнул на мальчишку.

— Слыхали? Та троица-то, говорят, уехала в сопровождении какого-то парня, которого тоже Антоном звали. И это при том, что Антон в деревне только один!

— Так, — Ашет, ловя все с полуслова, надвинул шляпу на глаза, — Вопрос ты задал правильный. И либо это и вправду был бродяга… либо князю Фредо д’Ардженто может грозить серьезная опасность. В путь!

Антон неожиданно шагнул вперед, преграждая ему дорогу. В руке он по-прежнему держал уздечки двух лошадей, поэтому обойти эту троицу было делом действительно не простым.

— Это, дядь… я проситься хотел… Можно мне с вами покататься, а?

Шин от неожиданности шатнулся назад, и поспешно вцепился в поводья. Конь под ним затанцевал, заржал; другие лошади мигом подхватили его голос, вторя. На улице поднялась суматоха.

Кузнец тяжело вздохнул, качая головой.

— Антошка-Антошка, дурная твоя голова… Ну, сказал же я — не лезь ты, куды не просят! Что ты господам — помеха только со своими глупыми хотелками…

Стальной Аш вскинул руку, чуть склоняя голову набок. Его предложение парня по непонятной причине заинтересовало.

— А зачем тебе с нами, парень?

— Дак я это… Бать, ну ты ж сам говорил — я большой, мое это дело! — Антон глубоко вздохнул, набираясь смелости и вновь обратился к собеседнику, — Это… мир бы мне посмотреть, людей повидать. Ох, как не хочется всю жизнь тут, в одном месте, зябнуть, мне учится охота, охота узнать, что там… — он перевел взгляд на конец улицы и понизил голос, — За околицей.

— И не боишься? — Анатолий, почему-то пареньку симпатизирующий, тепло ему улыбнулся, — Ты ж нас не знаешь совсем, парень, не знаешь, куда мы путь держим!..

— Постой, — Ашет всмотрелся в сына кузнеца пристальнее, — Скажи-ка мне, Антон… Ты сумеешь тех троих узнать, что заезжали сюда?

Парень, воодушевленный было, ощутимо сник. Плечи его опустились, уголки рта тоже, и даже глаза как будто потухли.

— Дак я ж и не видал их, дядя… Это батя вот мой, он-то да, он их сразу бы узнал, а я-то что… Но, если надо, я к вам могу в услужение пойти! — он вдруг оживился, — Могу воду таскать, за лошадьми следить, могу… могу…

— Не нужно, — Толя внезапно шагнул вперед и, переведя взгляд с отца на сына, вдруг спросил, — Скажи мне, парень… А мать твою как зовут?

— Лилия она, — кузнец погрустнел, тяжело вздыхая, — Была… Прекраснейшая женщина на свете, да только уж призвали ее Светлые боги, а может, и Облачные — нам, смертным, трудно сие понять. Нет ее уж на этом свете, жены моей…

Антошка, тоже слегка погрустневший, нахмурился.

— А вы, дядя, чего спрашиваете-то? Вы ее что, знавали, что ли?

— Знавал… — Анатолий медленно, неуверенно улыбнулся и внезапно, поддаваясь неясному порыву, заключил собеседника в объятия, — Сестру мою Лилией звали, малыш, не видел я ее с тех самых пор, как сам в стражу служить пошел, а она замуж вышла. Мужа-то ее не видал никогда, слышал только, что человек он хороший, кузнецом работает… Вот и свиделись, — страж выпустил внезапно обретенного, ошарашенного, сбитого с толку племянника из объятий и, не скрывая повлажневших глаз, протянул руку его отцу. Кузнец неуверенно пожал ее и, переведя взгляд с сына на его дядю, покачал головой.

— Как же это вы его узнали, господин?..

— Похож он на мою сестру, — Анатолий глубоко вздохнул, — Да и на меня малость, хотя теперь и не скажешь — ожоги меня малость изменили. Не важно. Если ты хочешь ехать с нами, мой мальчик, хочешь учиться, да мир посмотреть — ты поедешь! И, клянусь, я жизнью отвечу за твое здоровье!